— Заткнись, Ларри! — огрызнулся Пат. — Ты ничего не знаешь.
— Ты удивишься тому, что знаю я.
Пат взглянул на Ларри и нахмурился.
— Ты показывал баллистикам пулю, которую я тебе передал? Ну и к какому выводу они пришли? — спросил я.
Он не ответил, да ему и не нужно было отвечать. По его молчанию я понял, что пуля была выпущена из того же оружия, что и другие. Пат навалился на стол, скрестил руки и уже совершенно спокойным голосом спросил:
— О'кей, где ты ее нашел?
— Если помнишь, мы с тобой заключили сделку. Он одарил меня кривой улыбкой:
— К черту сделки! Ты мне и так все расскажешь. Я показал Пату, что умею улыбаться не менее противно.
— Ты ошибаешься. Время больше не работает против меня, дружище Пат.
— Мне тем более наплевать на время! Я могу держать тебя здесь сколько захочу! — Пат попытался вскочить, но Ларри остановил его:
— Полегче, Пат!
Тот что-то с отвращением промычал и снова сел. Я знал его слишком долго и слишком хорошо, так что мог читать по его лицу, как по книге. Когда он протянул мне фотостат, я злобно улыбнулся, а лицо Пата зеркально отразило эту усмешку, только в его лице была ненависть.
— Прочти вслух! — приказал он.
— Чтоб ты сдох!
— Нет, — настаивал он почти отеческим тоном. — Читай.
Я молча прочел еще раз. Вельда была агентом разведки во время войны и за свои заслуги получила удостоверение частного детектива в штате Нью-Йорк.
Я вернул фотостат, дал Пату адрес квартиры Коула в Бруклине и сообщил, где он сможет найти дырку от этой пули... Интересно, что он будет делать, когда наткнется на снимки Вельды?
Пат дал мне время на обдумывание, потом позвонил по телефону и вызвал дежурного полицейского. Через несколько минут вошел офицер и положил ему на стол папку. Пат вложил в нее листок бумаги с адресом, потом закрыл папку и откинулся на спинку кресла.
— Было два выстрела.., из разного оружия... Один компетентный человек сказал, что второй выстрел был сделан из крупнокалиберного пистолета, очень похожего на 45-й калибр.
— И что еще?
— Ты пройдоха, Майк. Но ты опять начал играть с пистолетом. Я застукаю тебя с ним в руках, и тебя повесят. Ты убьешь кого-нибудь, и я непременно постараюсь быть там, чтобы увидеть, как тебя схватят и бросят в кипяток. Я даже сейчас могу подтолкнуть тебя и наблюдать, как ты будешь падать.
— Благодарю тебя.
— Не стоит, — улыбнулся он в ответ.
Я повернулся к Ларри и кивнул в сторону Пата:
— Он болен, доктор. Он не желает признаваться даже самому себе, что до сих пор любит ее. Пат никак не реагировал.
— Это так? — спросил я у него. Он молчал, пока мы с Хью шагали к двери, но когда я обернулся у входа, он не выдержал.
— Да, черт тебя побери! — яростно выкрикнул он
На улице Хью затащил меня в бар около Триб-Билдинг Мы заняли кабинки в глубине помещения, заказали по паре бутылок холодного “Блю Риббон” и долго молчали, глядя друг на друга Наконец Хью не выдержал — Я себя сейчас чувствую, как Алиса в Стране чудес, все вокруг становится страньше и страньше. Ты рассказал мне совсем немного, но теперь я хочу продолжения. Писать в бродвейскую колонку пасквили об известных людях и прочей мишуре, конечно, забавно. Но я все-таки репортер, и будет не так уж плохо для разнообразия потолкаться локтями.
— Не знаю, что тебе сказать и с чего начать, Хью.
— А ты постарайся.
— Ладно, поговорим вот о чем... “Баттерфляй-2” и некий Геральд Эрлих. Он поперхнулся пивом.
— Откуда ты знаешь о “Баттерфляй-2”?
— А ты откуда знаешь?
— Это военная ставка, дружок. Ты знаешь, что я был там тогда?
— Ты рассказывал, что был капитаном в группе специального назначения.
— Правильно, но меня использовали еще и для других целей.
— Не говори только, что ты был шпионом — У меня было секретное задание. Моей задачей было держать ухо востро и выполнять различные поручения. Но какое тебе дело до “Баттерфляй-2” и этого Эрлиха? Это было семнадцать лет назад и теперь интересно разве что историкам.
— Да?
— Черт побери, Майк! Когда-то нацистская военная машина... Давай оставим это .
— “Баттерфляй-2” не так уж и устарел.
— Послушай.
— А как насчет Эрлиха?
— Предположительно, умер — Доказательства?
— Нет, но и черт с ними!
— Слишком уж много предположений. Я им не доверяю.
— На что ты намекаешь? Что ты привязался с этим Эрлихом? Я сталкивался с ним всего три раза. Дважды я встречался с ним как с офицером войск союзников, третий раз я видел его в лагере для интернированных после войны, но не представлял, кто он такой. После я узнал, что грузовик, на котором перевозили заключенных, разбился. В этом грузовике находился Геральд Эрлих, полковник СС, который собственноручно приканчивал заключенных.
— Ты видел тело?
— Нет, но когда привезли уцелевших, его среди немецких ублюдков не оказалось.
— Выходит, он мертв?
— Но ведь его не было среди живых! Я наклонился к нему:
— Что у тебя есть?
Хью удивился моему тону.
— Осталось кое-что в моих личных документах. — Он махнул рукой куда-то наверх.
— Неужели тебе безразличны все эти подробности, Хью?
Он ответил не задумываясь:
— Когда я ушел из армии, то ушел навсегда. Я никогда не был тем, кого они называют консультантом.
— Мы можем взглянуть на те снимки?
— Конечно, а почему бы и нет?
Мы возвратились в пресс-центр и поднялись на этаж, где работал Хью. Кроме сторожа, там никого не было. Наши шаги отдавались по коридорам гулким эхом.
Открыв свой кабинет, он включил свет и указал мне на стул. Снимки он нашел минут через пять, когда перерыл старые документы. Они были в потрепанной военной папке для бумаг. Он указал на один из снимков. Это были оставшиеся в живых после несчастного случая. Эрлиха среди них не было. Искромсанные тела мертвых были неузнаваемы.
— А ты знаешь его? — неожиданно суровым тоном военного спросил Хью.
— Нет, — ответил я, отдавая ему фотографии.
— Уверен?
— Я никогда не забываю лица.
— Скажи, откуда ты все это узнал? Я взял шляпу:
— Ты слышал когда-нибудь о протухшей селедке, которая воняет так, что ты уже не замечаешь других запахов?
Он кивнул:
— Я сам несколько раз в своей жизни подбрасывал такие рыбины.
— Думаю, что одна такая штука попалась мне на пути. Она омерзительно смердит.
— Да брось ты это! Что ты собираешься предпринять?
— Ни в коем случае не бросать ее, старина. Она слишком воняет, чтобы быть настоящей. А к вопросу об Эрлихе нужно подходить под другим углом. Как именно, это я и собираюсь выяснить.
— Объясни мне.
— Сенатор Кнэпп...
— Человек-ядро, мистер Америка. А как он-то сюда затесался?
— Он имеет к этому делу самое непосредственное отношение, потому что он мертв. Его убила та же пуля, что и Ричи Коула, и из этого же пистолета стреляли в меня. В пакете с документами, который дал мне ты, есть немало интересного о его деятельности во время войны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35