— Я не голодна, — объявила она. — Сегодня и так слишком много ели.
Пойду наверх.
— Всего доброго, Алиса.
Алиса знала, что обе женщины заняты изнурительной работой, но делала вид, что не замечает этого.
— Ты не ложишься, Анри?
Он угрюмо бродил по комнатам первого этажа, ощущая тяжесть в желудке, и время от времени смотрел, чем занимаются тетка и Дезире. Несколько раз он машинально прихватывал на кухню стакан или пепельницу, оставленную на подоконнике.
— Сейчас пойду ложиться.
— Поднимись со мной. У меня к тебе поручение.
Он был смущен таинственным и искушающим видом Алисы, потому что каждому было ясно, что речь шла об обычной девчоночьей истории. Однако, не посмев отказать, он пошел с ней, пожелав тетке спокойной ночи, но из стеснительности сделав это довольно сухо. Из-за Боба они вдвоем закрылись в комнате Анри.
— Ну вот! — вздохнула Дезире. — Теперь мы спокойны.
Было забавно наблюдать, как Дезире, учившаяся в той же монастырской школе, что и Жанна, легко приняла манеру поведения, больше того — склад ума служанки. Даже по отношению к старой подруге ее манеры мало-помалу всего за три дня — изменились. Она больше не держалась с прежней фамильярностью и — особенно — откровенностью. Ей, конечно, случалось, скажем, за спиной Луизы посылать Жанне раздраженные или ироничные знаки или пожимать плечами, когда Алиса проходила мимо. Но, будучи вынужденной работать на других, она вошла, так сказать, в этот образ; и хотя Жанна с утра до вечера ходила в переднике и бралась за любую самую грязную работу, для Дезире она так и оставалась до конца непонятной.
Мелькнувшая у Дезире мысль во время недавнего разговора о малыше не отпускала и беспокоила ее. Они остались в кухне вдвоем и, по локти опустив руки в мыльную воду, сражались с целой горой посуды, словно в каком-нибудь ресторане. Дезире явно обдумывала, как бы ей половчей перейти к тому, что ее волновало.
— ТЫ любишь детей?
— Очень. Особенно маленьких.
— Забавно. У тебя никогда детей не было, а обращаешься ты с ними очень ловко; есть, знаешь ли, матери семейств, которым далеко до твоего умения. Кажется, что у тебя в этом деле опыт.
— Да.
— А-а! У твоего мужа были семейные братья или сестры? Я-то думала, что вы провели всю свою жизнь в жарких странах.
— Примерно так и есть. Но детей там делают точно так же, как и в других местах. Я нянчилась с ними три года. Я работала гувернанткой в одной семье, где было пятеро детей, самому старшему из них было десять лет.
— Я не знала. Я всегда думала, что Лоэ был богат и оставил тебе солидное состояние.
— Нет.
— Это было в Южной Америке?
— В Египте. Недалеко от Каира. Я работала в семье бельгийцев. Муж был инженером на сахарном производстве.
— Они хорошо к тебе относились.
Жанна не ответила. Через ее руки с привычным звяканьем проходили тарелка за тарелкой; время от времени Жанна вытирала о плечо оседающий на глаза пар от горячей воды.
— Почему ты уехала от них?
— Это они уехали.
— Они вернулись в Бельгию? А тебя с собой не взяли?
— Они не могли себе позволить такие расходы. Это случилось в начале войны.
— А что ты делала потом? Извини, пожалуйста, я, наверное, не должна задавать подобные вопросы. Мне, видишь ли, не стыдно, хотя все вокруг знают, что моего мужа расстреляли за то, что он торговал с немцами, и все его имущество конфисковали. Долгое время меня никуда не брали, я не могла найти никакой работы. Ты — это дело другое.
— Другое, да. Я этого хотела.
— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать.
— Что я уехала потому, что хотела уехать.
— Уехать отсюда? Ты это имеешь в виду? Когда ты была молоденькой девушкой?
— Когда мне исполнился двадцать один год. Ровно двадцать один. День моего совершеннолетия.
— Я не знала этого. Говорили, что ты покинула дом потому, что отец не разрешал тебе выйти замуж за Лоэ.
— Это тоже более или менее верно.
— Ты так никогда и не помирилась с отцом?
— Мы больше с ним не виделись.
— Тебе было трудно так далеко и без связи с семьей?
— Одно время я переписывалась с Робером, и он сообщал мне новости.
— Думаешь, он был несчастен с женой?
— Не знаю.
— Сегодня, признаюсь, я ее пожалела. Неважно, в каком состоянии она оказалась, но ее дочь не имела права так поступать, особенно при людях, а главное, в такой день, как сегодня. Кстати, я снова нашла бутылку. Ты знаешь, где была твоя невестка, когда мы ее искали? В чулане на антресолях; я ни разу не видела, чтобы туда кто-нибудь заходил. Там за дверью есть что-то вроде встроенного шкафа, точнее, даже люк, неизвестно для чего.
Жанна вспомнила этот уголок, происхождения которого она тоже не знала, но ей доводилось прятать там разные вещицы, когда она играла с братьями.
— Она, должно быть, давно прячет там свои запасы.
Одна бутылка, пустая, стояла снаружи, но в самом шкафу я обнаружила еще две пустые бутылки и три полные. Но это было не то вино, которое она пьет, а коньяк и арманьяк. У моей свекрови тоже были такие тайники. Но она-то от мужа и детей прятала там деньги.
Еще добрый час или два работы — и первый этаж приобрел первозданный вид.
— Уж не собираешься ли ты мыть сейчас пол?
— Да.
— Чего ради?
— Чтобы завтра утром, когда они спустятся, дом был в обычном состоянии. Может быть, это мания, но я думаю, что это очень важно. Отчасти из подобных соображений англичане переодеваются к обеду даже в пустыне.
— Откуда ты знаешь?
— Я видела это в Египте. И в Аргентине тоже.
Она произносила эти слова просто, но они не выражали ее к ним отношения, и Дезире не имела никакого представления о тех образах, которые эти слова вызывали в сознании Жанны.
Наверху, на лестнице, послышался легкий шум, и обе они отреагировали на него одинаково, подняв голову к потолку, словно могли сквозь него что-нибудь разглядеть. Потом они повернулись к двери и убедились в том, что это спустился Анри — в пижаме и халате, со всклокоченными как у только что проснувшегося человека, волосами. Но сна в его чрезмерно возбужденном лице не ощущалось.
— Тетя Жанна! Мад собирает свои вещи.
— С чего ты взял?
— Уходя от Алисы, я хотел заглянуть к ней и пожелать спокойной ночи.
Из-под двери был виден свет, но она отказалась мне открыть. Я не придал этому значения и лег спать. Через стенку я слышал, как она ходит взад-вперед, и это мешало мне уснуть. Она один за другим открывала шкафы, потом проволокла по полу что-то тяжелое, и я догадался, что это дорожный сундук, который она, должно быть, отыскала наверху сегодня днем, когда никто не обращал на нее внимания. Я встал и снова постучался к ней, а потом сказал, что, если она не разрешит мне войти, я пойду предупрежу вас. В конце концов она отперла дверь. Она была уже почти готова. Ее дорожный плащ лежал на кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37