— сказал Пуан секретарше.
Флери направился к двери, но Мегрэ остановил его.
— Вы нам не помешаете, господин Флери. И вы, мадемуазель, тоже.
Пуан встревоженно посмотрел, не догадываясь, что собирается делать комиссар. В то же время у него было такое лицо, словно он настолько поглощен своими мыслями, что почти ничего не замечает. Могло показаться, что он мысленно составляет план кабинета: он посматривал то на стены, то на двери, то на окна.
— Вы разрешите, господин министр, задать несколько вопросов вашим сотрудникам?
Сначала Мегрэ обратился к Флери:
— Я полагаю, что в момент визита Пикмаля вы находились в своем кабинете?
— Но я не знал, что…
— Тогда, да. Но теперь знаете. Где вы были в это время?
Флери указал на приоткрытую двустворчатую дверь.
— Там — ваш кабинет?
— Да.
Комиссар подошел взглянуть.
— Вы были одни?
— Мне трудно сейчас ответить на этот вопрос. Я очень редко бываю подолгу один. Весь день посетители. Как правило, часть из них принимает господин министр — наиболее важных. Остальными занимаюсь я.
Мегрэ подошел и открыл дверь, которая вела из кабинета Флери в приемную.
— Посетители проходят через эту дверь?
— Как правило. За исключением тех, которых сначала принял господин министр, а потом по тем или иным причинам направил ко мне.
Зазвонил телефон. Пуан и Бланш посмотрели друг на друга. Затем она сняла трубку.
— Господина министра нет.
Она слушала с неподвижным взглядом. Виду нее был усталый.
— Все то же?
Она утвердительно кивнула.
— Он говорит, что его сын…
— Перестаньте.
Пуан повернулся к Мегрэ.
— Начиная с полудня беспрестанно звонит телефон. Несколько раз я сам брал трубку. Большинство говорит одно и то же: «Если ты не перестанешь скрывать подробности клерфонского дела, с тебя сдерут шкуру!» Бывают и варианты. Некоторые говорят вежливо. Иногда даже представляются. Это родители детей, которые погибли во время катастрофы. Одна женщина взволнованно прокричала в трубку: «Вы же не станете покрывать убийц! Если вы не уничтожили отчет Калама, обнародуйте его, чтобы вся Франция узнала…»
Под глазами у Пуана были темные круги, а кожа посерела, как обычно у людей, которые не спят по ночам.
— Только что мне звонил из Ла-Роша председатель комитета нашего избирательного округа, услышавший по радио мое заявление. Этот человек был близким другом моего отца и знает меня с детства. Он ни в чем меня не обвинял, но я чувствовал, что он сомневается.
«Здесь ничего не могут понять, сынок, — грустно сказал он мне. — Здесь знают твоих родителей и думали, что знают тебя. Даже если эти типы все сядут в тюрьму, ты все равно обязан сказать все, что тебе известно».
— Скоро вы это сможете сказать, — пообещал Мегрэ. Пуан вскинул голову и, боясь, что неправильно расслышал, недоверчиво спросил:
— Вы, правда, так думаете?
— Сейчас я уверен в этом.
Флери стоял, прислонясь к высокому столику на другом конце кабинета. Мегрэ протянул фотографию Бенуа министру. Тот посмотрел на нее, ничего не понимая.
— Кто это?
— Вы его не знаете?
— Его лицо мне ни о чем не говорит.
— Он не приходил к вам в последние дни?
— Если он приходил ко мне, его имя должно быть зарегистрировано в приемной.
— Не покажете ли вы мне вашу комнату, мадемуазель Бланш?
Флери издали не мог видеть фотографию, и Мегрэ отметил, что он грызет ногти; видно, эта дурная привычка сохранилась у него с детства.
Дверь в комнату секретарши, соседствующую с кабинетом Флери, была одностворчатой.
— Когда пришел Пикмаль и ваш патрон попросил вас оставить их вдвоем, вы ушли сюда? — Она кивнула головой.
— Вы закрыли за собой дверь? Опять кивок.
— Вы могли бы слышать то, что говорится в кабинете?
— Если бы я приложила ухо к двери и там говорили бы достаточно громко.
— Но вы этого не сделали?
— Нет.
— И никогда так не делали?
Она предпочла не отвечать. Возможно, она иногда и подслушивала, к примеру, когда Пуан принимал даму, которая ей казалась красивой или опасной.
— Вам знаком этот человек?
Она ожидала этого вопроса, так как успела бросить взгляд на фото, когда его рассматривал министр.
— Да.
— Где вы его видели?
Чтобы те двое не услышали, она ответила тихо:
— В соседнем кабинете.
И показала пальцем на перегородку, которая отделяла ее комнату от кабинета Флери.
— Когда?
— В тот день, когда приходил Пикмаль.
— После?
— Нет, до.
— Он сидел, стоял?
— Сидел, в шляпе и с сигарой во рту. Я еще возмутилась тем, как он на меня посмотрел.
— И больше не видели?
— Видела. Потом.
— Вы хотите сказать, что он был в кабинете и когда ушел Пикмаль? Значит, он сидел там все время, пока Пикмаль был у министра?
— Похоже, что да. Он был там и до и после визита. — Вы полагаете, что…
Вероятно, она хотела поговорить с ним о Флери, но Мегрэ остановил ее:
— Все, все!.. Идемте…
Когда они вернулись, Пуан с упреком взглянул на Мегрэ, решив, что он изводил его секретаршу вопросами.
— Вы сможете обойтись без вашего начальника канцелярии сегодня вечером, господин министр?
— Смогу, конечно. А почему…
— Потому что мне надо бы побеседовать с ним.
— Здесь?
— Нет, лучше у меня в кабинете. Вас не затруднит пройти с нами, господин Флери?
— Я пригласил даму поужинать, но если это необходимо…
— Позвоните и отмените свидание. Флери так и сделал. Оставив дверь своего кабинета приоткрытой, он вызвал ресторан «Фуке».
— Боб?.. Говорит Флери… Жаклин пришла?.. Нет еще?.. Ты уверен?.. Когда она придет, скажи ей, пожалуйста, чтобы она садилась ужинать без меня… Да… Вероятно, я не смогу прийти… Возможно, позднее… Да… Пока…
Лапуэнт искоса наблюдал за ним. Пуан, сбитый с толку, смотрел на Мегрэ с явным желанием спросить у него, что все это значит. Но комиссар делал вид, будто ничего не замечает.
— Вы заняты сегодня вечером, господин министр?
— Я должен был председательствовать на банкете, но предпочел отклонить свою кандидатуру, пока ее не отклонили другие.
— Я вам позвоню, чтобы сообщить новости, но это может быть довольно поздно.
— Звоните даже ночью.
Появился Флери со шляпой и пальто в руках. Вид у него был такой, словно он едва держится на ногах.
— Вы готовы? Пошли, Лапуэнт.
В полном молчании все трое спустились по широкой лестнице и направились к стоявшему на улице автомобилю.
— Садитесь… На набережную, Лапуэнт…
По дороге они не перемолвились ни словом. Флери несколько раз собирался задать вопрос, но не решался. Он не переставая грыз ногти.
На лестнице Мегрэ пропустил Флери вперед, открыл перед ним дверь своего кабинета, подошел к окну и захлопнул его.
— Снимайте пальто. Устраивайтесь поудобней. Потом Мегрэ знаком вызвал Лапуэнта в коридор.
— Останешься с ним, пока я не вернусь. Это будет не скоро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Флери направился к двери, но Мегрэ остановил его.
— Вы нам не помешаете, господин Флери. И вы, мадемуазель, тоже.
Пуан встревоженно посмотрел, не догадываясь, что собирается делать комиссар. В то же время у него было такое лицо, словно он настолько поглощен своими мыслями, что почти ничего не замечает. Могло показаться, что он мысленно составляет план кабинета: он посматривал то на стены, то на двери, то на окна.
— Вы разрешите, господин министр, задать несколько вопросов вашим сотрудникам?
Сначала Мегрэ обратился к Флери:
— Я полагаю, что в момент визита Пикмаля вы находились в своем кабинете?
— Но я не знал, что…
— Тогда, да. Но теперь знаете. Где вы были в это время?
Флери указал на приоткрытую двустворчатую дверь.
— Там — ваш кабинет?
— Да.
Комиссар подошел взглянуть.
— Вы были одни?
— Мне трудно сейчас ответить на этот вопрос. Я очень редко бываю подолгу один. Весь день посетители. Как правило, часть из них принимает господин министр — наиболее важных. Остальными занимаюсь я.
Мегрэ подошел и открыл дверь, которая вела из кабинета Флери в приемную.
— Посетители проходят через эту дверь?
— Как правило. За исключением тех, которых сначала принял господин министр, а потом по тем или иным причинам направил ко мне.
Зазвонил телефон. Пуан и Бланш посмотрели друг на друга. Затем она сняла трубку.
— Господина министра нет.
Она слушала с неподвижным взглядом. Виду нее был усталый.
— Все то же?
Она утвердительно кивнула.
— Он говорит, что его сын…
— Перестаньте.
Пуан повернулся к Мегрэ.
— Начиная с полудня беспрестанно звонит телефон. Несколько раз я сам брал трубку. Большинство говорит одно и то же: «Если ты не перестанешь скрывать подробности клерфонского дела, с тебя сдерут шкуру!» Бывают и варианты. Некоторые говорят вежливо. Иногда даже представляются. Это родители детей, которые погибли во время катастрофы. Одна женщина взволнованно прокричала в трубку: «Вы же не станете покрывать убийц! Если вы не уничтожили отчет Калама, обнародуйте его, чтобы вся Франция узнала…»
Под глазами у Пуана были темные круги, а кожа посерела, как обычно у людей, которые не спят по ночам.
— Только что мне звонил из Ла-Роша председатель комитета нашего избирательного округа, услышавший по радио мое заявление. Этот человек был близким другом моего отца и знает меня с детства. Он ни в чем меня не обвинял, но я чувствовал, что он сомневается.
«Здесь ничего не могут понять, сынок, — грустно сказал он мне. — Здесь знают твоих родителей и думали, что знают тебя. Даже если эти типы все сядут в тюрьму, ты все равно обязан сказать все, что тебе известно».
— Скоро вы это сможете сказать, — пообещал Мегрэ. Пуан вскинул голову и, боясь, что неправильно расслышал, недоверчиво спросил:
— Вы, правда, так думаете?
— Сейчас я уверен в этом.
Флери стоял, прислонясь к высокому столику на другом конце кабинета. Мегрэ протянул фотографию Бенуа министру. Тот посмотрел на нее, ничего не понимая.
— Кто это?
— Вы его не знаете?
— Его лицо мне ни о чем не говорит.
— Он не приходил к вам в последние дни?
— Если он приходил ко мне, его имя должно быть зарегистрировано в приемной.
— Не покажете ли вы мне вашу комнату, мадемуазель Бланш?
Флери издали не мог видеть фотографию, и Мегрэ отметил, что он грызет ногти; видно, эта дурная привычка сохранилась у него с детства.
Дверь в комнату секретарши, соседствующую с кабинетом Флери, была одностворчатой.
— Когда пришел Пикмаль и ваш патрон попросил вас оставить их вдвоем, вы ушли сюда? — Она кивнула головой.
— Вы закрыли за собой дверь? Опять кивок.
— Вы могли бы слышать то, что говорится в кабинете?
— Если бы я приложила ухо к двери и там говорили бы достаточно громко.
— Но вы этого не сделали?
— Нет.
— И никогда так не делали?
Она предпочла не отвечать. Возможно, она иногда и подслушивала, к примеру, когда Пуан принимал даму, которая ей казалась красивой или опасной.
— Вам знаком этот человек?
Она ожидала этого вопроса, так как успела бросить взгляд на фото, когда его рассматривал министр.
— Да.
— Где вы его видели?
Чтобы те двое не услышали, она ответила тихо:
— В соседнем кабинете.
И показала пальцем на перегородку, которая отделяла ее комнату от кабинета Флери.
— Когда?
— В тот день, когда приходил Пикмаль.
— После?
— Нет, до.
— Он сидел, стоял?
— Сидел, в шляпе и с сигарой во рту. Я еще возмутилась тем, как он на меня посмотрел.
— И больше не видели?
— Видела. Потом.
— Вы хотите сказать, что он был в кабинете и когда ушел Пикмаль? Значит, он сидел там все время, пока Пикмаль был у министра?
— Похоже, что да. Он был там и до и после визита. — Вы полагаете, что…
Вероятно, она хотела поговорить с ним о Флери, но Мегрэ остановил ее:
— Все, все!.. Идемте…
Когда они вернулись, Пуан с упреком взглянул на Мегрэ, решив, что он изводил его секретаршу вопросами.
— Вы сможете обойтись без вашего начальника канцелярии сегодня вечером, господин министр?
— Смогу, конечно. А почему…
— Потому что мне надо бы побеседовать с ним.
— Здесь?
— Нет, лучше у меня в кабинете. Вас не затруднит пройти с нами, господин Флери?
— Я пригласил даму поужинать, но если это необходимо…
— Позвоните и отмените свидание. Флери так и сделал. Оставив дверь своего кабинета приоткрытой, он вызвал ресторан «Фуке».
— Боб?.. Говорит Флери… Жаклин пришла?.. Нет еще?.. Ты уверен?.. Когда она придет, скажи ей, пожалуйста, чтобы она садилась ужинать без меня… Да… Вероятно, я не смогу прийти… Возможно, позднее… Да… Пока…
Лапуэнт искоса наблюдал за ним. Пуан, сбитый с толку, смотрел на Мегрэ с явным желанием спросить у него, что все это значит. Но комиссар делал вид, будто ничего не замечает.
— Вы заняты сегодня вечером, господин министр?
— Я должен был председательствовать на банкете, но предпочел отклонить свою кандидатуру, пока ее не отклонили другие.
— Я вам позвоню, чтобы сообщить новости, но это может быть довольно поздно.
— Звоните даже ночью.
Появился Флери со шляпой и пальто в руках. Вид у него был такой, словно он едва держится на ногах.
— Вы готовы? Пошли, Лапуэнт.
В полном молчании все трое спустились по широкой лестнице и направились к стоявшему на улице автомобилю.
— Садитесь… На набережную, Лапуэнт…
По дороге они не перемолвились ни словом. Флери несколько раз собирался задать вопрос, но не решался. Он не переставая грыз ногти.
На лестнице Мегрэ пропустил Флери вперед, открыл перед ним дверь своего кабинета, подошел к окну и захлопнул его.
— Снимайте пальто. Устраивайтесь поудобней. Потом Мегрэ знаком вызвал Лапуэнта в коридор.
— Останешься с ним, пока я не вернусь. Это будет не скоро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34