..
Почувствовав, что у него еще больше затряслись пальцы, Пауль опустился на колени рядом с женщиной:
– Криста, милая, что с вами?! Как мне помочь? Что стряслось, Кристина?!
– Умер! Он умер, умер мой...
– Кто, боже?!
– Мой адвокат, доктор Мартенс, пришла телеграмма, видите, он умер в Мюнхене... Он умер...
Какой ужас, что я смеюсь, подумала Кристина, в душе у меня сейчас все поет от счастья; я бы умерла, если этопришло о Поле, а если бы бог не позволил умереть, я бы совершила грех, достала из-под матраца тот пистолетик, который он подарил мне на прощание и сказал, чтобы я всегда носила его, прижала бы к сердцу и выстрелила... К голове бы не смогла – грязные мозги на стене, в этом есть что-то противоестественное, неопрятное, человек обязан думать, как он будет выглядеть после смерти...
Это ужасно, что я смеюсь, повторила она себе. Но ведь я и плачу! Ты не о Мартенсе плачешь, а о себе: ты испугалась за Пола, вот отчего ты плачешь! Ты еще толком и не поняла, что этот аккуратный, благовоспитанный, тихий человек, которого завистники обвиняли в коллаборационизме, умер.
Пол запрещал мне предпринимать что-либо, он просил только ждать. Это самое опасное предприятие, сказал он тогда, нет ничего страшнее ожидания, конопушка, но выигрывает только тот, кто умеет ждать, стиснув зубы. Что бы ни случилось, ты должна ждать, понимаешь? Затаиться и ждать. А если случится что-то такое, что поставит тебя в тупик или по-настоящему испугает, отправь Элизабет телеграмму и попроси ее выслать тебе какие-нибудь книги по математике, каких нет в Европе, это значит – беда, тебе нужна помощь. Ты ее получишь.
Через три дня после того, как она отправила вторую телеграмму Элизабет, выражая удивление, что не поступил ответ на первую (а заодно просила любимую сестру, если, конечно, ее это очень не обременит, выслать последние публикации Ферми – издавал Принстонский университет, сюда ни один экземпляр не дошел), в дверь ее квартиры ночью, около двух, раздался условный стук.
Кристина взметнулась с кровати; сердце бешено заколотилось: это Пол; он бросил все, к черту эти игры, и прилетел к ней, я же знаю его, господи! А я спросонья, надо бы наложить тон, ладно, после, я не стану включать свет в прихожей, он не заметит, какая я дурнушка, господи, вот счастье-то, он, любовь моя, здесь...
– Пол?!
– Я привез вам книги от сестры, – тихо, едва слышно ответил низкий голос; слова того пароля, который дал ей Роумэн в ночь перед их «разрывом». – Извините, что без звонка...
Кристина почувствовала ватную усталость, отворила дверь и включила свет: на пороге стоял громадноростый парень, стриженный «под бокс», с перебитым носом, в типично американском костюме и коротеньком белом плаще.
– Джек Эр, – одними губами сказал он. – Привет от Пола, мне сообщили, что я вам нужен, вот я и прилетел.
– А он?!
– Он делает свое дело, мэм. И делает его хорошо, – по-прежнему шепотом ответил Эр. – Если бы вы позволили мне помыть лицо – я не спал полтора суток – и дали кофе перед тем, как я отправлюсь искать отель в этом чертовом городе, был бы вам весьма признателен...
– Сейчас я пущу воду в ванну... Скажите, что Пол? Как он выглядит? Хотите есть? Он, правда, здоров? У меня есть яйца и сыр. Он ничего не написал мне? Раздевайтесь, Джек, я вас таким и представляла. Пол говорил, что вы очень сильный и добрый. Хотите, пожарю сыр? Это невероятно вкусно, – она металась по квартире, вновь испытывая поющее чувство счастья, почти такое же, как было в те дни, когда они с Полом поселились у Спарков; в Джеке Эре она почувствовала того, кто еще три дня назад видел Роумэна, говорил с ним, пожимал его руку, нес на себе отпечаток того тепла и нежности, которые постоянно излучал Пол. – Вы любите очень горячую ванну? Или предпочитаете полухолодную, как мы, скандинавы, живущие в этом чертовом городе?
Джек Эр снял ботинки, открыл свой плоский чемодан, достал из него наушники и какой-то странный прибор с индикатором, показал жестом, чтобы Криста продолжала говорить, а сам начал обследовать отдушины, штепсели, телефон; удовлетворенно кивнув, сказал громко и не таясь:
– У вас чисто. Подслушки вроде бы нет, так что могу ответить: мистера Роумэна я не видел, мэм. Я получил указание вылететь к вам от его друзей.
– От Спарков?
– Мэм, поскольку я обучался в Федеральном бюро расследований и был его агентом, я никогда не открываю имен моих контактов.
– Кого, кого? – не поняла Кристина.
– «Контакт» на жаргоне ФБР означает человека, с которым я поддерживаю конспиративную связь в интересах той или иной комбинации, мэм.
– Перестаньте вы называть меня дурацкой «мэм»! Я себя чувствую старухой в кринолинах.
– Простите, мэм, а как я должен обращаться? Миссис Роумэн? Или вы взяли девичью фамилию после развода?
– Вы это серьезно? – Кристина резко обернулась, бросив Эру полотенце и простыню. – Кто вам сказал об этом?
– Мой контакт.
– Он идиот, этот ваш контакт! Вы что, не понимаете, что развод – пустая формальность?!
– Если вы и впредь будете так говорить даже в чистой квартире, рискуете оказаться вдовой, мэм.
Кристина стремительно оглядела стены, потолки, двери; во взгляде ее появилась растерянность:
– Да что вы такое говорите?! Как можно?!
– Нужно, мэм. Ваш адвокат не умер в Мюнхене, как это написано в телеграмме. Его убили.
– Как?!
– За этим я и отправляюсь в Мюнхен, мэм... Однако я прибыл сюда, – с вашего позволения, я частный детектив, хозяин фирмы «Прайвет инвистигэшн Джек Эр лимитэд», – чтобы выяснить, кто из мужчин вас ныне окружает... И сделано это по просьбе вашего мужа... Или, точнее сказать, бывшего мужа. Мистера Пола Эс. Роумэна...
– Слушайте, идите купайтесь, а? – сказала Кристина устало. – Плещитесь, мойтесь, жаль, у меня нет целлулоидных игрушек, вы похожи на младенца с кольтом...
– Не сердитесь, мэм. Я делаю мое дело, вы – свое. Чем лучше каждый из нас будет заниматься своим делом, тем большую пользу принесем тому, чему служим.
...Из ванны Джек Эр вышел свежим и еще более юным, хотя подбородок и щеки были покрыты рыжей щетиной.
– Я не взял с собой станок, – заметил он. – Таскать бритву – плохая примета. Я не шокирую вас тем, что не брит?
– Меня зовут Кристина.
– Я знаю, мэм. Вы для меня объект. А не Кристина. Я должен оказывать вам протекцию. И расследовать то дело, которое показалось вам знаком тревоги.
– Да что вы говорите, как заводная игрушка, черт побери?! Садитесь к столу, яичница и сыр стынут.
– Я как раз люблю холодную еду, мэм. Это не разрушает желудок и кишечник. Люди, употребляющие горячую еду, рискуют заработать язву.
И тут Криста, наконец, рассмеялась; смех ее был вымученным, но она просто не могла не смеяться, – такой Эр может довести до сумасшествия, не говорит, а изрекает, наверное, читает только справочники, да и то в популярном издании, где об учении Вольтера и Конфуция все сказано на одной странице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Почувствовав, что у него еще больше затряслись пальцы, Пауль опустился на колени рядом с женщиной:
– Криста, милая, что с вами?! Как мне помочь? Что стряслось, Кристина?!
– Умер! Он умер, умер мой...
– Кто, боже?!
– Мой адвокат, доктор Мартенс, пришла телеграмма, видите, он умер в Мюнхене... Он умер...
Какой ужас, что я смеюсь, подумала Кристина, в душе у меня сейчас все поет от счастья; я бы умерла, если этопришло о Поле, а если бы бог не позволил умереть, я бы совершила грех, достала из-под матраца тот пистолетик, который он подарил мне на прощание и сказал, чтобы я всегда носила его, прижала бы к сердцу и выстрелила... К голове бы не смогла – грязные мозги на стене, в этом есть что-то противоестественное, неопрятное, человек обязан думать, как он будет выглядеть после смерти...
Это ужасно, что я смеюсь, повторила она себе. Но ведь я и плачу! Ты не о Мартенсе плачешь, а о себе: ты испугалась за Пола, вот отчего ты плачешь! Ты еще толком и не поняла, что этот аккуратный, благовоспитанный, тихий человек, которого завистники обвиняли в коллаборационизме, умер.
Пол запрещал мне предпринимать что-либо, он просил только ждать. Это самое опасное предприятие, сказал он тогда, нет ничего страшнее ожидания, конопушка, но выигрывает только тот, кто умеет ждать, стиснув зубы. Что бы ни случилось, ты должна ждать, понимаешь? Затаиться и ждать. А если случится что-то такое, что поставит тебя в тупик или по-настоящему испугает, отправь Элизабет телеграмму и попроси ее выслать тебе какие-нибудь книги по математике, каких нет в Европе, это значит – беда, тебе нужна помощь. Ты ее получишь.
Через три дня после того, как она отправила вторую телеграмму Элизабет, выражая удивление, что не поступил ответ на первую (а заодно просила любимую сестру, если, конечно, ее это очень не обременит, выслать последние публикации Ферми – издавал Принстонский университет, сюда ни один экземпляр не дошел), в дверь ее квартиры ночью, около двух, раздался условный стук.
Кристина взметнулась с кровати; сердце бешено заколотилось: это Пол; он бросил все, к черту эти игры, и прилетел к ней, я же знаю его, господи! А я спросонья, надо бы наложить тон, ладно, после, я не стану включать свет в прихожей, он не заметит, какая я дурнушка, господи, вот счастье-то, он, любовь моя, здесь...
– Пол?!
– Я привез вам книги от сестры, – тихо, едва слышно ответил низкий голос; слова того пароля, который дал ей Роумэн в ночь перед их «разрывом». – Извините, что без звонка...
Кристина почувствовала ватную усталость, отворила дверь и включила свет: на пороге стоял громадноростый парень, стриженный «под бокс», с перебитым носом, в типично американском костюме и коротеньком белом плаще.
– Джек Эр, – одними губами сказал он. – Привет от Пола, мне сообщили, что я вам нужен, вот я и прилетел.
– А он?!
– Он делает свое дело, мэм. И делает его хорошо, – по-прежнему шепотом ответил Эр. – Если бы вы позволили мне помыть лицо – я не спал полтора суток – и дали кофе перед тем, как я отправлюсь искать отель в этом чертовом городе, был бы вам весьма признателен...
– Сейчас я пущу воду в ванну... Скажите, что Пол? Как он выглядит? Хотите есть? Он, правда, здоров? У меня есть яйца и сыр. Он ничего не написал мне? Раздевайтесь, Джек, я вас таким и представляла. Пол говорил, что вы очень сильный и добрый. Хотите, пожарю сыр? Это невероятно вкусно, – она металась по квартире, вновь испытывая поющее чувство счастья, почти такое же, как было в те дни, когда они с Полом поселились у Спарков; в Джеке Эре она почувствовала того, кто еще три дня назад видел Роумэна, говорил с ним, пожимал его руку, нес на себе отпечаток того тепла и нежности, которые постоянно излучал Пол. – Вы любите очень горячую ванну? Или предпочитаете полухолодную, как мы, скандинавы, живущие в этом чертовом городе?
Джек Эр снял ботинки, открыл свой плоский чемодан, достал из него наушники и какой-то странный прибор с индикатором, показал жестом, чтобы Криста продолжала говорить, а сам начал обследовать отдушины, штепсели, телефон; удовлетворенно кивнув, сказал громко и не таясь:
– У вас чисто. Подслушки вроде бы нет, так что могу ответить: мистера Роумэна я не видел, мэм. Я получил указание вылететь к вам от его друзей.
– От Спарков?
– Мэм, поскольку я обучался в Федеральном бюро расследований и был его агентом, я никогда не открываю имен моих контактов.
– Кого, кого? – не поняла Кристина.
– «Контакт» на жаргоне ФБР означает человека, с которым я поддерживаю конспиративную связь в интересах той или иной комбинации, мэм.
– Перестаньте вы называть меня дурацкой «мэм»! Я себя чувствую старухой в кринолинах.
– Простите, мэм, а как я должен обращаться? Миссис Роумэн? Или вы взяли девичью фамилию после развода?
– Вы это серьезно? – Кристина резко обернулась, бросив Эру полотенце и простыню. – Кто вам сказал об этом?
– Мой контакт.
– Он идиот, этот ваш контакт! Вы что, не понимаете, что развод – пустая формальность?!
– Если вы и впредь будете так говорить даже в чистой квартире, рискуете оказаться вдовой, мэм.
Кристина стремительно оглядела стены, потолки, двери; во взгляде ее появилась растерянность:
– Да что вы такое говорите?! Как можно?!
– Нужно, мэм. Ваш адвокат не умер в Мюнхене, как это написано в телеграмме. Его убили.
– Как?!
– За этим я и отправляюсь в Мюнхен, мэм... Однако я прибыл сюда, – с вашего позволения, я частный детектив, хозяин фирмы «Прайвет инвистигэшн Джек Эр лимитэд», – чтобы выяснить, кто из мужчин вас ныне окружает... И сделано это по просьбе вашего мужа... Или, точнее сказать, бывшего мужа. Мистера Пола Эс. Роумэна...
– Слушайте, идите купайтесь, а? – сказала Кристина устало. – Плещитесь, мойтесь, жаль, у меня нет целлулоидных игрушек, вы похожи на младенца с кольтом...
– Не сердитесь, мэм. Я делаю мое дело, вы – свое. Чем лучше каждый из нас будет заниматься своим делом, тем большую пользу принесем тому, чему служим.
...Из ванны Джек Эр вышел свежим и еще более юным, хотя подбородок и щеки были покрыты рыжей щетиной.
– Я не взял с собой станок, – заметил он. – Таскать бритву – плохая примета. Я не шокирую вас тем, что не брит?
– Меня зовут Кристина.
– Я знаю, мэм. Вы для меня объект. А не Кристина. Я должен оказывать вам протекцию. И расследовать то дело, которое показалось вам знаком тревоги.
– Да что вы говорите, как заводная игрушка, черт побери?! Садитесь к столу, яичница и сыр стынут.
– Я как раз люблю холодную еду, мэм. Это не разрушает желудок и кишечник. Люди, употребляющие горячую еду, рискуют заработать язву.
И тут Криста, наконец, рассмеялась; смех ее был вымученным, но она просто не могла не смеяться, – такой Эр может довести до сумасшествия, не говорит, а изрекает, наверное, читает только справочники, да и то в популярном издании, где об учении Вольтера и Конфуция все сказано на одной странице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158