Лёха повернулся на бок, будто невзначай оголив спину, чтобы показать следы от банок.
— Угу… — пробормотал он. — Простудился…
— Летом! — сокрушённо покачал головой участковый. — Как же ты умудрился?
— Пивка холодного глотнул.
— Пивка… потом водки! — в голосе лейтенанта появились поучающие интонации. — Снова за старое, Балабан… Предупреждаю, если не устроишься на работу…
Лёха сел в кровати, умоляюще прижав к груди руки.
— Гражданин начальник, — произнёс вполне искренне, — вот оклемаюсь — и сразу на работу! Мать уже говорила с агрономом на плодорассаднике — там рабочие нужны.
Лейтенант одобрительно кивнул головой.
— Работа хорошая, и коллектив там неплохой.
— А то как же, — согласился Лёха, имея в виду совсем другое. В плодорассаднике бригадиром был его бывший одноклассник, и Балабан надеялся, что тот не станет придираться к его прогулам, да и вообще будет покрывать его. — Да, коллектив там неплохой, — подтвердил он и добавил: — Он поможет мне перевоспитаться.
— О-о! — улыбнулся Хохлома. — Вижу, ты начинаешь осознавать… — Очевидно, он прочитал бы Балабану небольшую лекцию о роли коллектива в воспитании бывших преступников, но вовремя вспомнил о цели своего посещения, запнулся и начал издалека: — Я вот вчера проходил мимо вас, хотел наведаться, но окна уже были тёмными…
— Мать допоздна возилась во дворе, а я лежал…
Видно, участковому надоело ходить вокруг да около.
— Ты никуда вчера не отлучался? — спросил он сурово.
— Да я же болен…
— Я спрашиваю.
— Никуда, гражданин начальник. Вот спросите хотя бы у бабки Сони…
— Спросим у кого надо. Поправляйся и оформляйся.
Лейтенант вышел. Балабан подождал, пока хлопнет дверь на крыльце, вскочил с постели и припал к щели между занавесками. Удовлетворённо усмехнулся: участковый свернул к бабке Соне. Знал старуху: коль уж сказала, что видела Лёху в саду, то не отступится, что бы ни было.
Балабан держал в руках небрежно свёрнутую газету, делая вид, будто читает. Тем временем его глаза внимательно следили за людьми, на минуту-другую садившимися к покрытому чернильными пятнами столу, чтобы заполнить кассовые ордера.
Сберкассу в помещении Главпочтамта Балабан избрал вполне сознательно, забраковав перед этим с полдесятка других. Тут сиди хоть час, и никто не обратит на тебя внимания, потому что в этом же зале помещается и междугородный переговорный пункт. Да и сберкасса перспективная: в самом центре — среди её клиентов должны быть люди денежные.
Надо было только дождаться того, кто возьмёт большую сумму. Хотя бы рублей четыреста или пятьсот, ну, пускай хоть триста, все прочее зависело от многих обстоятельств: куда пойдёт клиент, один или с кем-нибудь, каким транспортом воспользуется…
Балабан заметил, что одна женщина получила семьсот рублей. Он двинулся следом, но её ждало такси, и Балабан проводил её злым взглядом.
…Спиридон Климунда так спешил, что не обратил внимания на парня в полосатом пиджаке, который, подняв голову от газеты, цепким взглядом следил, как он считает десятки. Климунда спрятал деньги и направился к троллейбусной остановке. В тот же троллейбус сел и парень в полосатом пиджаке.
Климунда вышел на площади, и Балабан выпрыгнул вслед за ним. Подумал: сейчас тот зайдёт в магазин и истратит деньги на какое-нибудь барахло. Но эта мысль не смутила его.
Он уже жалел, что увязался за этим молодым человеком со спортивной выправкой. Лучше было бы дождаться какой-нибудь женщины, догнать её в пустом подъезде. Тогда можно было бы отобрать деньги культурно и вежливо, даже поблагодарить…
Тем временем молодой человек пересёк улицу. Шёл быстро, помахивая левой рукой. Правую не вынимал из кармана. Он уже видел нужный дом. Зоя говорила: парадное между хлебным магазином и кафе. Так и есть — огромные старые двери, да и дом, вероятно, стоит сотню лет. Ему на предпоследний этаж, квартира справа, звонить дважды.
Зоя пообещала дублёнку. Они сразу договорились о цене. Спиридон знал, что на этой дублёнке он что-нибудь заработает. Был у него клиент, давно уже просивший достать дублёнку и обещавший хорошо заплатить.
Климунда торопился: нести дублёнку домой не годилось, надо было ещё съездить к клиенту, а в двенадцать быть уже в институте, где Спиридон работал тренером по настольному теннису.
Вспомнив о работе, Климунда недовольно поморщился: мороки много, платят копейки… И все же для отвода глаз он вёл кружки в трех учреждениях. Не будешь работать — осудят как тунеядца. К тому же тренерская работа давала ему возможность развернуть иную деятельность — скупать у спортсменов, приезжавших из-за границы, а также у зарубежных туристов разные вещи и продавать с выгодой для себя. Не брезговал Климунда и валютой, небольшими суммами долларов, фунтов, франков и лир. Но тут проявлял особую осторожность — знал, что за операции с валютой по головке не погладят, поэтому и сбывал доллары и франки только старому школьному товарищу — Омельяну Иваницкому. Ещё учась в школе, Спиридон с Омелей повадились в «Интурист». А вскоре уже занимались «коммерцией». Начинали с мелочей — авторучек, жевательной резинки, зажигалок… Потом Омельян поступил в художественный институт, и их пути на какое-то время разошлись. Но как-то Спиридону надо было спешно продать полсотни американских долларов, выменянных им у туриста. Омельян взял их без разговоров и намекнул, что возьмёт ещё. Это снова сблизило их.
Правда, Омельян — искусствовед и в компании всегда хвалится своим знакомством с известными художниками. Какой Омельян искусствовед, Климунда не знал, а вот что спекулирует картинами, ему было известно доподлинно. Однажды случайно подслушал разговор Омельяна с каким-то типом — тот предлагал Иваницкому приобрести этюд передвижника и хотел тысячу рублей. Омельян давал шестьсот и жаловался, что интерес к передвижникам в последнее время не очень велик.
«Вот это коммерция, — с завистью подумал тогда Спиридон. — На одной картине „навару“ триста — четыреста рублей, попробуй заработать столько на продаже рубашек и джинсов…»
Ну, сегодня и он заработает неплохо…
Климунда прибавил шагу.
Вспомнил вчерашний вечер в «Эврике», где он познакомился с Зоей. Правда, ему больше понравилась Зоина подруга — Клара. Она сидела с Зоей за отдельным столиком. Спиридон пригласил её потанцевать, потом — Зою. Знал, что понравился девушкам, — не возражали, когда он оставил свою компанию и пересел за их столик. А потом пришёл Кларин знакомый — Роберт и испортил Климунде настроение на весь вечер.
…В огромном парадном стоял запах то ли кислой капусты, то ли гнилого картофеля. Шаги Спиридона звучно отдавались на лестнице…
— Эй, ты! — услышал он неожиданно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26