Оба подозрительно уставились на возбужденных роялистов, которые, едва ответив на приветствие, прошли мимо: одни — распорядиться, чтобы им привели коней, другие — вызвать из палаток и увести за собой тех, кто прибыл вместе с ними.
Кантэн и Сен-Режан столкнулись лицом к лицу с Кадудалем, который с угрюмым видом дожидался их выхода.
— Мне было любопытно, сколько вы еще там пробудете после того, как этот маньяк показал зубы. Чего вы ждали?
— Нужно было разбить яйцо, которое он снес, — сказал Кантэн.
— Да так, чтобы вонь от этой тухлятины заставила всех разбежаться, — добавил Сен-Режан и в нескольких живописных фразах описал случившееся.
Взгляд Кадудаля стал не таким угрюмым.
— Нам лучше поскорее уехать. Клянусь честью, оставаться здесь небезопасно. Особенно вам, господин маркиз. Когда произойдет взрыв, он сметет этот кажущийся мир в ад, где его и задумали.
— И господа республиканцы захотят узнать, кто поджег запал, — согласился Сен-Режан.
Кантэн равнодушно пожал плечами. Но ему тут же довелось убедиться, что опасность ему грозит не только со стороны республиканцев. В дверях, под сенью белых перьев, колыхавшихся на шляпе, появился Корматен с офицерами своего штаба. От них отделился сам полковник Дюфур; он крупными шагами приблизился к Кантэну и дотронулся до его плеча.
Кантэн обернулся, и полковник, высокий худощавый мужчина, отвесил ему подчеркнуто официальный поклон.
— От имени господина барона де Корматена, — представился он.
— Ваш покорный слуга! — И Кантэн, в свою очередь, поклонился.
— Вас не удивит, что господин барон считает себя оскорбленным некими выражениями, которые вы опрометчиво высказали по его адресу?
— Отнюдь.
— Тем лучше. Значит, для вас не составит труда догадаться о цели моего прихода.
— К черту вашу... — начал Кадудаль, но Кантэн поднял руку и прервал его:
— Я не могу отказать барону во встрече с ним, если он настаивает. Но, учитывая данный случай и все привходящие обстоятельства, вы оказали бы ему куда большую услугу, если бы убедили его не слушать дурных советов.
— Позвольте мне, сударь, самому решать, каким образом я могу лучше услужить ему.
— В таком случае — говорить больше не о чем.
Тем не менее, Кадудаль мог бы многое сказать и сказал бы гораздо больше того, если бы Кантэн ему позволил.
Дюфур поспешил сообщить барону о результатах своей миссии, и спустя десять минут они встретились за замком на небольшой площадке, со всех сторон огражденной высокими тисами и освещенной мягким рассеянным светом.
Полковник Дюфур и господин де Нантуа приняли на себя обязанности секундантов барона; два взволнованных, негодующих шуана поддерживали Кантэна.
Одна из многих иллюзий господина де Корматена заключалась в том, что он мнил себя отличным фехтовальщиком и посему явился на поединок с твердым намерением убить господина де Шавере. Опасение, что им могут помешать, подстегивало нетерпение барона, о чем полковник и сообщил его противнику.
Завязывая на затылке волосы, Кантэн вежливо улыбнулся.
— Передайте господину барону мои уверения в том, что, поскольку он спешит, я сделаю поединок как можно короче.
— Бахвальство не в моде среди людей благородных, — холодно заметил Дюфур.
— Думаю, вы меня неправильно поняли. Но ничего, скоро поймете. Я готов, сударь.
Судя по разъяренному выражения лица и не менее яростной атаке, барон мог показаться опасным противником. Но Кантэн едва ли мог точнее сдержать свое обещание и сделать поединок менее продолжительным. Он принял первый же выпад барона на отклоненный клинок и ответным ударом пронзил руку, в которой тот держал шпагу. Таким образом, свидетели поняли, что схватка началась и закончилась не раньше, чем увидели, что барон обезоружен, его шпага валяется на земле, а с пальцев левой руки, сжимающей правую, капает кровь.
Эффектно взмахнув шпагой, Кантэн отдал честь противнику.
— Ave atque vale, — пробормотал он и взглянул на Дюфура. — А теперь отдайте мне должное и признайтесь, что вы неправильно меня поняли.
— Сегодня удача на вашей стороне, господин маркиз. — Корматен говорил сквозь зубы. Даже столь молниеносная расправа с его персоной не рассеяла иллюзий барона относительно несокрушимости его клинка. — Но мы еще встретимся. Это еще не конец.
— Думаю, что все-таки конец, — сказал Кадудаль. — Продолжения мы ждать не намерены. — Он взял Кантэна за руку. — Мы уезжаем, господин маркиз. У барона слишком много друзей среди этих проклятых республиканцев, а то, что вы сделали, может вызвать их раздражение.
Они нашли своих коней и все вместе рысью выехали из Ла Превале, вокруг которого быстро пустели палатки роялистов. Только тогда спутники Кантэна обратили внимание на вопрос, который он задавал уже не в первый раз.
— Куда мы едем? — отозвался наконец Сен-Режан. — Куда же еще, как не в Ла Нуэ, землю роскоши и изобилия? И вы едете с нами. После сегодняшних трудов лес — самое подходящее для вас место, пока мы не возродим эту страну.
Кантэн запротестовал и объявил о своем намерении возвратиться в Шавере.
— Значит, вам надоело жить, — сказал Кадудаль. — Как вы полагаете, сколько времени им нужно, чтобы вас там разыскать?
— Наверное, день или два, — не задумываясь, ответил Сен-Режан. — Они непременно захотят предъявить вам счет за то, что вы нарушили их радужные миротворческие планы.
— Корматен сделает вас козлом отпущения, чтобы отвести гнев Республики от собственной персоны, — уточнил Кадудаль. — Возможно, их это не удовлетворит, и дай-то Бог, но и вам не поможет. Если вы попадете в руки к санкюлотам, они покажут вам, что значит милосердие по-республикански.
Спорить тут было не о чем. Итак, Кантэн отправился вместе со своими спутниками на юг. Однако на следующее утро Кадудаль их покинул, сообщив о своем намерении вернуться в Ренн, дабы убедиться, что всей этой истории с мирными переговорами положен конец.
Кантэн вместе с Сен-Режаном продолжил путь в Ла Нуэ, которому предстояло стать его домом на ближайшие два месяца. Оттуда он сообщил Шарло о положении, в котором оказался, и попросил его в случае возможных осложнений покинуть замок вместе с семьей и людьми и самим позаботиться о себе. Теперь ему оставалось только ждать прибытия Пюизе. Первым порывом молодого человека было принять на себя обязанности Корматена и до появления графа Жозефа побуждать роялистов поддерживать состояние боевой готовности. Однако от такого шага его удержало незнание страны и отсутствие — несмотря на славу, приобретенную в Ла Превале, — знакомств среди наиболее деятельных роялистов. Кроме того, оказалось, что в этом не было необходимости, поскольку Кадудаль, посетивший их через две недели после провала конференции в Ла Превале, уже взялся за эту задачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105