» — И она обязательно найдет того, кто это сделал. Из всего, что она делает, это самое важное. И она будет работать, пока не узнает.
— А вдруг надо будет работать целый год или даже больше?
— Она никогда не остановится.
— Мне приснился сон, что они не мертвые. — Слезы потекли у нее по щекам. — Они не были мертвые, и все было как раньше. Мама с Ингой были в кухне, они разговаривали, а папа старался стащить кусочек со стола, и мама смеялась. Мы с Линии играли в переодевание, а Койл нас дразнил. И они были не мертвые, пока я не проснулась. Я не хочу, чтобы они были мертвые! Они оставили меня одну. Это нечестно…
— Да, это нечестно. Это несправедливо.
Рорк обогнул стол и взял ее на руки. Она положила голову ему на плечо, продолжая всхлипывать. «Вот это — подумал он, — мужская работа». Да, он мог подержать на руках девочку, пока она плакала, охваченная горем. А потом сделать все, что в его силах, чтобы помочь ей сложить заново ее сломанную жизнь.
— Они оставили меня одну…
— Они не хотели. И, я думаю, даже сейчас они радуются, что ты не пострадала.
— Как они могут радоваться, когда они мертвые?
«Убийственная логика», — подумал Рорк. Он снова обогнул стол, держа ее на руках, и опустился в кресло.
— А ты не веришь, что, когда люди умирают, они уходят в другое место?
— В рай?
— Да, вроде того.
— Я не знаю. Может быть. — Никси повернула голову и судорожно вздохнула. — Но я не хочу, чтобы они туда уходили! Я хочу, чтобы они вернулись, как у меня во сне!
— Я понимаю. Вот у меня никогда не было брата. Это здорово?
— Ну, братья иногда бывают вредные, особенно если они старше. Но тогда ты тоже можешь вредничать. Но иногда они бывают веселые, играют с тобой, смешат тебя. Койл играл в бейсбол. Мне нравится ходить на матчи и «болеть». А в раю есть бейсбол?
— Я думаю, должен быть. Что же это за рай, если нет никакого веселья?
— Если бы я осталась в постели, я бы сейчас была в раю вместе с ними. Я бы хотела…
— Ты не должна! — Рорк отодвинул ее от себя и заглянул ей в лицо. — Ты не должна этого хотеть. Они бы сами этого не хотели. Они ушли, а ты осталась здесь, и тому есть причина. Как это ни тяжело, ты должна прожить свою жизнь и узнать, что это такое. Но я знаю, быть одному — это очень больно.
Ее маленькое личико окаменело.
— Ты не знаешь. Ты же не один.
— Было время, когда я был один. У меня тоже отняли мою маму. Но я был так мал, что даже не помню ее.
— Она в раю?
— Я в этом уверен.
— Все равно это нечестно.
Никси снова положила голову ему на плечо и погладила его своей маленькой ручкой. Рорк был поражен, но этот жест тронул его до глубины души. Она предлагает ему утешение! Даже сейчас, в своем состоянии, она оказалась настолько великодушной, что попыталась его утешить. Откуда в ней это? Она была такой с рождения или это в ней воспитали родители?
— Не стану говорить, будто я знаю, что ты чувствуешь. Но одно я тебе скажу: я знаю, каково это — быть одиноким, обозленным и испуганным. И еще одно скажу: тебе станет легче. Конечно, сейчас ты в это не веришь, но тебе станет легче.
— Когда?
— Потихоньку, шаг за шагом. — Он коснулся губами ее макушки.
Она снова вздохнула, потом повернула голову и начала изучать картину на стене. Рорк и сам посмотрел на картину. Они с Евой под сенью цветущего декоративного кустарника в день свадьбы.
— Тут она не похожа на полицейского.
— Нет, не похожа, но только снаружи. Она подарила мне этот портрет на нашу годовщину. Это было вот там, в саду, мы там сыграли свадьбу. Я повесил картину здесь, хотя с моей стороны это эгоистично. Зато я могу на нее смотреть всякий раз, когда работаю здесь. Я смотрю на нее всякий раз, когда скучаю по Еве.
— У нас в доме тоже есть картины…
— Хочешь, чтобы кто-нибудь принес сюда картины из твоего дома?
— Я хочу на них посмотреть.
— Ладно, я об этом позабочусь.
— А можно мне еще немножко побыть здесь, с тобой?
— Можно. Хочешь посмотреть, что я тут делаю? — Рорк развернул кресло так, чтобы она могла видеть настенный экран. — Вот это планы расширения курорта, в котором у меня есть доля.
— Тут написано: «Курорт „Олимп“. Я о нем слышала. Там большие отели, и парки развлечений, и пляж, и аркады. Мы собирались туда поехать. Когда-нибудь.
— А это планы нового сектора, его еще пока нет. Видишь? Тут будут построены отдельные виллы. И тут будет река.
— Разве можно построить реку? Рорк улыбнулся.
— Эту реку я построю.
— Как?
— Ну что ж, давай-ка я покажу тебе, что я задумал…
Пока Рорк показывал Никси, как строить реки на роскошных курортах, Ева беседовала с Янси:
— Учти: мне нужны только хорошие новости.
— А как насчет относительно хороших?
Он был молод. Пибоди называла таких красавчиками. И он был лучшим специалистом по составлению фотороботов во всем городе Нью-Йорке. Ева нашла его в собственном кабинете, представлявшем собой довольно просторную выгородку, заполненную настольными и настенными компьютерами, сделанными на бумаге эскизами и многочисленными карандашами.
— Насколько относительно?
— Твоя свидетельница полна энтузиазма, и глаз у нее наметан. Это плюс. Но она также склонна к тому, что я называю драматизацией. Она обожает театральщину и часто пускает в ход воображение, чтобы приукрасить картину. Но я могу с этим работать, мы продвигаемся вперед.
— Где она?
— В дортуаре. Привет, Пибоди.
— Я только что ее уложила, — сказала подошедшая к ним Пибоди. — Обеспечила ее личным телевизором, второй подушкой, едой и выпивкой.
— Выпивкой?! — возмутилась Ева.
— Вы же говорили, в пределах разумного, — напомнила Пибоди. — Конечно, это не по правилам, но зато она довольна. Поворчала, правда, что у нее отобрали мобильник и не пустили к телефону, но потом успокоилась. Иванский сидит при ней нянечкой.
Ева нахмурилась:
— И все-таки я не понимаю, так, знаете ли, испытываю легкое недоумение: почему наша свидетельница смотрит телевизор и накачивается выпивкой, вместо того чтобы давать нам описание пары серийных убийц?
— Позвольте мне ответить, лейтенант. — Янси поднял руку, как в школе. — На сегодня она выдохлась. Она дала нам хорошее начало, но потом принялась фантазировать. Если она хорошенько выспится, мы вернемся к тому, с чего начали, завтра с утра пораньше. Таким образом у нас повысятся шансы выжать из нее еще кое-какие правдивые детали.
— Ну ладно, черт с вами. — Ева провела пальцами обеих рук по волосам, не в силах совладать со своим нетерпением. — Покажите мне, что у вас есть.
— Разделить экран! — приказал Янси, подкатываясь в кресле на колесах к рабочему столу. — Вывести последние изображения.
Ева взглянула на грубые наброски — куда более грубые, чем обычно при работе с Янси. Оба мужчины были с квадратными лицами, квадратными челюстями, в возрасте от сорока до пятидесяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
— А вдруг надо будет работать целый год или даже больше?
— Она никогда не остановится.
— Мне приснился сон, что они не мертвые. — Слезы потекли у нее по щекам. — Они не были мертвые, и все было как раньше. Мама с Ингой были в кухне, они разговаривали, а папа старался стащить кусочек со стола, и мама смеялась. Мы с Линии играли в переодевание, а Койл нас дразнил. И они были не мертвые, пока я не проснулась. Я не хочу, чтобы они были мертвые! Они оставили меня одну. Это нечестно…
— Да, это нечестно. Это несправедливо.
Рорк обогнул стол и взял ее на руки. Она положила голову ему на плечо, продолжая всхлипывать. «Вот это — подумал он, — мужская работа». Да, он мог подержать на руках девочку, пока она плакала, охваченная горем. А потом сделать все, что в его силах, чтобы помочь ей сложить заново ее сломанную жизнь.
— Они оставили меня одну…
— Они не хотели. И, я думаю, даже сейчас они радуются, что ты не пострадала.
— Как они могут радоваться, когда они мертвые?
«Убийственная логика», — подумал Рорк. Он снова обогнул стол, держа ее на руках, и опустился в кресло.
— А ты не веришь, что, когда люди умирают, они уходят в другое место?
— В рай?
— Да, вроде того.
— Я не знаю. Может быть. — Никси повернула голову и судорожно вздохнула. — Но я не хочу, чтобы они туда уходили! Я хочу, чтобы они вернулись, как у меня во сне!
— Я понимаю. Вот у меня никогда не было брата. Это здорово?
— Ну, братья иногда бывают вредные, особенно если они старше. Но тогда ты тоже можешь вредничать. Но иногда они бывают веселые, играют с тобой, смешат тебя. Койл играл в бейсбол. Мне нравится ходить на матчи и «болеть». А в раю есть бейсбол?
— Я думаю, должен быть. Что же это за рай, если нет никакого веселья?
— Если бы я осталась в постели, я бы сейчас была в раю вместе с ними. Я бы хотела…
— Ты не должна! — Рорк отодвинул ее от себя и заглянул ей в лицо. — Ты не должна этого хотеть. Они бы сами этого не хотели. Они ушли, а ты осталась здесь, и тому есть причина. Как это ни тяжело, ты должна прожить свою жизнь и узнать, что это такое. Но я знаю, быть одному — это очень больно.
Ее маленькое личико окаменело.
— Ты не знаешь. Ты же не один.
— Было время, когда я был один. У меня тоже отняли мою маму. Но я был так мал, что даже не помню ее.
— Она в раю?
— Я в этом уверен.
— Все равно это нечестно.
Никси снова положила голову ему на плечо и погладила его своей маленькой ручкой. Рорк был поражен, но этот жест тронул его до глубины души. Она предлагает ему утешение! Даже сейчас, в своем состоянии, она оказалась настолько великодушной, что попыталась его утешить. Откуда в ней это? Она была такой с рождения или это в ней воспитали родители?
— Не стану говорить, будто я знаю, что ты чувствуешь. Но одно я тебе скажу: я знаю, каково это — быть одиноким, обозленным и испуганным. И еще одно скажу: тебе станет легче. Конечно, сейчас ты в это не веришь, но тебе станет легче.
— Когда?
— Потихоньку, шаг за шагом. — Он коснулся губами ее макушки.
Она снова вздохнула, потом повернула голову и начала изучать картину на стене. Рорк и сам посмотрел на картину. Они с Евой под сенью цветущего декоративного кустарника в день свадьбы.
— Тут она не похожа на полицейского.
— Нет, не похожа, но только снаружи. Она подарила мне этот портрет на нашу годовщину. Это было вот там, в саду, мы там сыграли свадьбу. Я повесил картину здесь, хотя с моей стороны это эгоистично. Зато я могу на нее смотреть всякий раз, когда работаю здесь. Я смотрю на нее всякий раз, когда скучаю по Еве.
— У нас в доме тоже есть картины…
— Хочешь, чтобы кто-нибудь принес сюда картины из твоего дома?
— Я хочу на них посмотреть.
— Ладно, я об этом позабочусь.
— А можно мне еще немножко побыть здесь, с тобой?
— Можно. Хочешь посмотреть, что я тут делаю? — Рорк развернул кресло так, чтобы она могла видеть настенный экран. — Вот это планы расширения курорта, в котором у меня есть доля.
— Тут написано: «Курорт „Олимп“. Я о нем слышала. Там большие отели, и парки развлечений, и пляж, и аркады. Мы собирались туда поехать. Когда-нибудь.
— А это планы нового сектора, его еще пока нет. Видишь? Тут будут построены отдельные виллы. И тут будет река.
— Разве можно построить реку? Рорк улыбнулся.
— Эту реку я построю.
— Как?
— Ну что ж, давай-ка я покажу тебе, что я задумал…
Пока Рорк показывал Никси, как строить реки на роскошных курортах, Ева беседовала с Янси:
— Учти: мне нужны только хорошие новости.
— А как насчет относительно хороших?
Он был молод. Пибоди называла таких красавчиками. И он был лучшим специалистом по составлению фотороботов во всем городе Нью-Йорке. Ева нашла его в собственном кабинете, представлявшем собой довольно просторную выгородку, заполненную настольными и настенными компьютерами, сделанными на бумаге эскизами и многочисленными карандашами.
— Насколько относительно?
— Твоя свидетельница полна энтузиазма, и глаз у нее наметан. Это плюс. Но она также склонна к тому, что я называю драматизацией. Она обожает театральщину и часто пускает в ход воображение, чтобы приукрасить картину. Но я могу с этим работать, мы продвигаемся вперед.
— Где она?
— В дортуаре. Привет, Пибоди.
— Я только что ее уложила, — сказала подошедшая к ним Пибоди. — Обеспечила ее личным телевизором, второй подушкой, едой и выпивкой.
— Выпивкой?! — возмутилась Ева.
— Вы же говорили, в пределах разумного, — напомнила Пибоди. — Конечно, это не по правилам, но зато она довольна. Поворчала, правда, что у нее отобрали мобильник и не пустили к телефону, но потом успокоилась. Иванский сидит при ней нянечкой.
Ева нахмурилась:
— И все-таки я не понимаю, так, знаете ли, испытываю легкое недоумение: почему наша свидетельница смотрит телевизор и накачивается выпивкой, вместо того чтобы давать нам описание пары серийных убийц?
— Позвольте мне ответить, лейтенант. — Янси поднял руку, как в школе. — На сегодня она выдохлась. Она дала нам хорошее начало, но потом принялась фантазировать. Если она хорошенько выспится, мы вернемся к тому, с чего начали, завтра с утра пораньше. Таким образом у нас повысятся шансы выжать из нее еще кое-какие правдивые детали.
— Ну ладно, черт с вами. — Ева провела пальцами обеих рук по волосам, не в силах совладать со своим нетерпением. — Покажите мне, что у вас есть.
— Разделить экран! — приказал Янси, подкатываясь в кресле на колесах к рабочему столу. — Вывести последние изображения.
Ева взглянула на грубые наброски — куда более грубые, чем обычно при работе с Янси. Оба мужчины были с квадратными лицами, квадратными челюстями, в возрасте от сорока до пятидесяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106