— Я хочу, чтобы вы крепко подумали, прежде чем отвечать.
— Я, между прочим, привык к каверзным вопросам, — широко улыбнулся Сокол.
— Рада это слышать. — Вера не сводила с него глаз. — Где я смогу найти Сантьяго?
На мгновение на его лице отразилось изумление. Потом оно сменилось профессиональной улыбкой политика.
— По моему разумению, Сантьяго — миф Пограничья. Если он когда-то и существовал, то уже давно умер.
— Он жив.
— Я в этом очень сомневаюсь.
— Если кто-то уже и умер, мистер Сокол, так это Сидни Перу.
Улыбка исчезла.
— Кто такой Сидни Перу?
— Контрабандист, убитый шесть лет тому назад.
— Никогда о нем не слышал.
— А как насчет Хейндрича Клаусмейера?
— Абсолютно незнакомая мне фамилия.
— Они оба работали на вас. И обоих убили.
— Вы решили полить меня грязью? — холодно осведомился он. — Должен прямо вам сказать, объект вы выбрали неудачный. Мое прошлое открыто для всех. Мне нечего скрывать.
— А вот я думаю, что вы много чего скрываете, мистер Сокол, — покачала головой Вера. — К примеру, контрабандные операции на Биндере Десять.
— В последние пять лет я ни разу не бывал на Биндере, — ответил он. — Кроме того, пресса уже пыталась навесить на меня это дело. Вы не продвинетесь дальше своих коллег по той простой причине, что я не преступник.
— Мои коллеги не знали того, что известно мне.
— И что же вам такого известно? — спросил он, не выказывая тревоги.
— Только одно: если вы не подскажете мне, где искать Сантьяго, то не позже чем через неделю увидите на экране вашего видеовизора очень любопытное журналистское расследование.
Он пристально посмотрел на нее, потом улыбнулся:
— Показывайте, что хотите. Я никогда не слышал ни о Перу, ни о Клаусмейере.
Вера не отвела взгляда. В том, что он знал и Перу, и Клаусмейера, сомнений у нее не было. Вопрос заключался в другом: сколь велика уверенность Сокола в том, что ей не удастся представить неопровержимые доказательства их знакомства? Она решила нанести еще один удар.
— А вот Сальваторе Акоста перед смертью сказал мне совсем другое.
Сокол пренебрежительно фыркнул:
— Еще одна загадочная личность. Да кто такой ваш Сальваторе Акоста?
— Он тоже работал на вас, давным-давно.
— Никакие Акосты на меня не работали.
— У меня есть видеозапись, в которой он обвиняет вас в убийстве Перу и Клаусмейера.
— Я в этом очень сомневаюсь.
— А если она существует? Можете вы пойти на такой риск? Может, в суде от нее толку не будет, хотя я в этом не уверена, а вот в том, что она закроет вам дорогу на Лодин Одиннадцать, я не сомневаюсь.
— Такой записи у вас нет. А если и есть, то этот человек — лжец.
Вера пожала плечами и направилась к двери.
— Каждый имеет право на собственное мнение. — Она повернулась к Соколу. — Наша монтажная лаборатория не может начать работу над интервью без вашего письменного разрешения. Завтра утром я пришлю вам соответствующий бланк.
Сокол мрачно смотрел на нее.
— Между прочим, вы могли бы достигнуть гораздо большего, если бы не ходили вокруг да около.
— Не поняла.
— Вы могли бы прямо сказать: «Мистер Сокол, я думаю, вы ошибаетесь, утверждая, что Сантьяго мертв. И я бы хотела, чтобы вы помогли мне найти его». Тогда я бы постарался хоть чем-то посодействовать вам. А вот угрозы и шантаж я не приемлю, тем более основанные на лжи.
Вера заговорила после короткой паузы:
— Мистер Сокол, я думаю, вы ошибаетесь, утверждая, что Сантьяго мертв. И я бы хотела, чтобы вы помогли мне найти его.
Он улыбнулся:
— В этом случае я посодействую вам с превеликим удовольствием. Вам следует обратиться к одному бандиту из Пограничья.
— Как его зовут?
— Настоящей его фамилии я не знаю, но он называет себя Веселым Бродягой.
— Где я его найду?
— Скорее всего на планете Золотой початок в системе Джолиана.
— Что связывает его с Сантьяго?
— Веселый Бродяга работал на него.
— На него работали десятки, если не сотни людей, — резонно заметила Вера. — Что отличает Веселого Бродягу от остальных?
— Он знает Сантьяго лично.
— Надеюсь, вы говорите правду. — В ее голосе слышалась угроза.
— С пленкой вы можете делать все, что хотите. — В который уж раз Сокол улыбнулся. — Правда мне не повредит, вам ложь не поможет. — Он подошел к двери. Взмах руки перед датчиком. Дверь ушла в стену. — Я с нетерпением жду запись смонтированного интервью.
— Вы ее получите в самом ближайшем будущем. — И Вера направилась к лифту.
Сокол постоял, глядя на захлопнувшиеся двери кабины, раскурил новую сигару, вернулся к бару, налил себе коньяку.
— Ты все слышал?
— Да, — ответил мужской голос.
— Пусть ее возьмут под наблюдение.
— Только под наблюдение? — удивился голос.
— Пока мы не выясним, где она хранит пленку, или не решим, что она блефует. И я не хочу, чтобы она покидала планету, прежде чем мы с этим разберемся. А пока раздобудь ее досье. Не те глупости, что утром выудили из компьютера, а фактические материалы. В твоем распоряжении четыре часа.
— Маловато будет.
— Четыре часа, — отрезал Сокол.
На самом деле подготовка досье заняла три часа и десять минут, в течение которых Сокол дал еще одно интервью, на этот раз местному репортеру, и начал готовить речь, с которой намеревался выступить следующим вечером перед спонсорами приближающейся избирательной кампании. Но ему помешал светловолосый мужчина неопределенного возраста, вошедший в кабинет с блокнотом в руке.
— Присядь. — Сокол указал на кресло.
— Все данные введены в компьютер, — доложил мужчина. — Но я решил зайти лично на случай, если у вас возникнут вопросы.
— Так что ты накопал?
— Ее зовут Вера Надежда Маккензи. Тридцать шесть лет. Родилась на Белоре, выросла на Сириусе Пять, защитила диплом на Аристотеле…
— Это университетская планета, созданная несколько десятилетий тому назад? — прервал его Сокол.
— Да. Особым рвением и способностями не блистала, отметки получала средненькие, но у Аристотеля очень высокая репутация, так что ей без труда удалось получить место в информационном агентстве.
— Сколько она проработала на Делуросе? — спросил Сокол.
— Ни одного дня. Она работала в штате десять лет, главным образом в секторе Альфард, а потом перешла на работу по договорам.
— Личностный профиль?
— Умная, сообразительная. Пьет больше, чем следовало бы, увлекается азартными играми. К семейной жизни, похоже, не приспособлена. Шесть раз у нее были серьезные романы, но ни один не протянул и года.
— И что это должно означать?
— Только одно: на первое место она ставит свою карьеру.
— Так переходи к карьере.
— Она не переносит вышестоящих указаний. Дважды ее увольняли за неподчинение. Профессионал высокого класса, однако на ее счету нет сенсаций, которые могли бы принести ей известность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91