Хлопцы несколько раз пытались его задержать, но он ловко скрывался. Очевидно, хорошо знал местность. Все же его поймали. На допросе выяснилось, что перед нами... бывший помещик. До революции он имел возле Путивля поместье. После разгрома белых удрал за границу, а теперь вернулся в немецком обозе и как верный холуй пошел на «черную работу» шпиона.
На этого «бывшего помещика» молодые бойцы отряда смотрели с нескрываемым любопытством. Ведь они никогда не видели помещиков. Смотрели и приговаривали:
— Эй, дядя! Откуда тебя принесло? С небес снизошел до нас или из преисподней вынырнул? Живучие, гады!..
Поимка вражеского лазутчика говорила, что противник интересуется Спадщаиским лесом и нужно принимать соответствующие меры защиты.
29 сентября. В 12 часов дня грузовая машина с двадцатью немецкими солдатами на дороге между селом Сафроновка и хутором Красный попала под огонь нашей засады. Бойцы открыли стрельбу раньше времени, и немцам удалось бежать. На дороге осталось только двое убитых п горящая машина.
Через два часа из Путивля против нашей засады, состоявшей из шести человек, было брошено около ста фашистских солдат. Партизаны, не приняв боя, отошли. Их отход прикрывал недавно пришедший к нам из поселка Теткино инженер Ильин, молчаливый и волевой молодой партизан. Заняв выгодную позицию на небольшой высотке, поросшей густым кустарником, он подпустил карателей примерно на сотню метров и несколькими очередями из ручного пулемета уложил шестерых. Остальные тотчас отпрянули назад. Ильин отполз дальше в кустарник и вскоре догнал своих.
Василий Васильевич Ильин незадолго до войны окончил институт и вскоре стал главным инженером теткинских сахарного и спиртового заводов. Создавшаяся на фронте обстановка вынудила наши части неожиданно отойти. Рабочие не успели демонтировать оборудование, и оно в полной исправности досталось врагу. Коммунист Ильин остался на заводе и возглавил группу рабочих-патриотов. В первые же дни оккупации они привели в негодность часть оборудования. Остальное решили взорвать. Раздобыли взрывчатку, заложили фугасы. Однако выполнить смелый замысел не удалось: выдал провокатор.
Глубокой сентябрьской ночью гестаповцы нагрянули на квартиру к Ильину. Пока они стучали и взламывали дверь, он оделся и открыл окно, выходящее в сад. В черной прогалине выросла фигура фашиста, и в ту же секунду дверь под тяжестью прикладов слетела с петель. Несколькими выстрелами из пистолета Ильин уложил двух ворвавшихся в комнату гитлеровцев и солдата, стоявшего под окном, а сам выскочил в сад и скрылся во мраке ночи.
30 сентября. Группа Кириленко получила задание устроить засаду па дороге Воргол — Глухов. Скрытно подойдя к дороге, партизаны замаскировались. После трехчасового ожидания на шоссе показался большой крытый автофургон. Впереди ехал мотоциклист. Партизаны решили, что немцы в нем везут что-то важное. Открыли огонь. Через одну-две минуты из горящей машины раздались истошные визги свиней. Вот каких «чинов» эскортировал мотоциклист! Видимо, неспроста оккупанты стали скрывать от посторонних взглядов награбленное у колхозников! Побаиваются...
1 октября. Боец хозчасти, молодой энергичный парень Алешин, пошел в Спадщину, чтобы организовать выпечку хлеба. Уладив дела, он под утро собрался уходить в лес, но замешкался и не заметил, как к хате на машине подъехала команда немецких солдат-заготовителей, человек пятнадцать. Выскочил Алешин из дома, с ходу бросил в кузов машины гранату, а когда пыль и дым от взрыва рассеялись, его уже и след простыл.
9 октября. От наших друзей из окрестных сел постоянно поступают сигналы о настойчивых попытках немцев разведать силы партизан. Расспрашивают колхозников, обещают вознаградить землей, коровой и кабаном того, кто проникнет в лес и принесет им о нас точные сведения. Пришлось хорошенько заняться организацией обороны. Людей для защиты лесной базы не хватает, зато есть у нас теперь мины. Курс, Юхновец, Терехов и Островский перетащили в лес свыше двухсот мин. Решено заминировать все дороги, тропинки и тропки, ведущие в глубь леса.
Этой работой последние дни и был занят отряд. Одновременно продолжали минировать участки вражеских коммуникаций, удаленные от базы па 15—20 километров. Результаты не замедлили сказаться, 5 октября на дороге Конотоп — Кролевец на минах, поставленных Кочемазовым и Канавцем, подорвались две штабные машины. Убиты два немецких генерала и четыре офицера.
10 октября. Дозорные задержали в лесу военнослужащих в форме пограничников. Один назвался подполковником Любито-вым, другой — старшим лейтенантом Цирульником. Привели их ко мне. Любитов рассказал, что он работал в Киеве в НКВД УССР. Начальником его был заместитель наркома Строкач. По заданию ЦК КП(б)У они помогали работникам ЦК организовывать партизанские отряды. Руководил этим делом непосредственно ЦККП(б)У.
— А теперь вот, после сдачи Киева, выходим из окружения мелкими группами. Товарищ Строкач пошел на Гомель, а я стал пробираться на северо-восток вдоль железной дороги.
Он ненадолго умолк, снял фуражку, вытащил из-под подкладки аккуратно свернутый лист бумаги и подал мне.
— Это наша листовка, товарищ командир. Мы нашли ее недалеко от Бахмача, еще свежая.В листовке была напечатана сводка Совинформбюро о положении на фронтах, о героической обороне Одессы, об упорных боях под Москвой и на подступах к Ленинграду. Рассказывалось о
зверствах фашистов в Кривом Роге, в деревнях Украины и Белоруссии, о росте сопротивления нашего народа фашистским захватчикам, о смелых действиях партизан в районах Тарту, Луги, Николаева. Приводились выдержки из дневников и писем пленных гитлеровцев, в которых они с унынием отмечали, что война в России намного тяжелее, нежели им обещали гитлеровские генералы.
Сведения эти для нас имели огромное значение. Геббельсов-ская пропаганда непрерывно плела паутину из небылиц, пытаясь запугать легковерных, подавить у людей волю к сопротивлению, заставить их думать, будто гитлеровская Германия непобедима. Фашисты уже давно кричали о взятии Москвы, а у нас не было, как выражаются юристы, вещественных доказательств для опровержения. Одной горячей веры в то, что Москву не сдадут, что разгром фашистских захватчиков неминуем, порой было мало.
Зная, как населению нужна правда о положении на фронтах, я отложил беседу с Любитоным, созвал разведчиков и предложил немедленно переписать и огласить текст листовки во всех селах, где они будут в ближайшие дни.
Продолжая затем беседу с Любитопым, я спросил:
— Что вы видели и слышали по дороге?
— Видели много ужасов, о них говорить не хочется. От Коно-топа мы взяли на север, шли мимо Бочечек, Казацкого, Хижков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58