.. Так что теперь я по уши в крови, но это не моя кровь...
Попытка хоть что-то объяснить вязла в его коченеющей глотке, и Рэйчел пришлось как следует напрячься, прежде чем мертвец вновь разлепил губы.
— А теперь, — продолжил он, — мне бы хотелось... с этими двумя в вертолете... наедине, я хочу, чтобы вы сейчас отсюда ушли и присоединились к остальным, они там. — Рука его показала куда-то в завалы захламленного дна карьера.
«По идее они должны были бы просто взять и убить нас, — подумал Леггер, глядя на представление, которое разыгрывала при помощи трупа Рэйчел. — Я больше этого не вынесу. Смотреть на эту кровавую тряпичную куклу и ее идиотский танец. Павшего короля вытаскивают на всеобщее обозрение пред очи его племени. Кровавые ритуалы древности». Странно, но этого оказалось достаточно.
Когда телохранители стали отходить от вертолета, Леггер вдруг понял, сколь глубоко проникли в этих людей нити, при помощи которых ими манипулировал Стрезличек. Патриарх, — в голову пришло именно это слово. Для них он — Глас Божий. А потому, даже если они и понимали, что человек этот мертв, они все еще продолжали повиноваться голосу. И быть может, куда более чем прежде — в своем воскрешении он как бы одерживал окончательную победу, подтверждавшую его силу и власть.
Через несколько мгновений телохранители ушли, даже тот, что торчал в проеме двери. Прихватив с собой оружие, они скрылись за рядами ржавых машин.
— Пойдем, — сказала Рэйчел. Она толкнула Леггера в спину.
Он посмотрел на нее и заметил, что она по-прежнему в ударе. Никакого напряжения. Как-будто управлять трупом ей ровно ничего не стоило, никаких энергетических затрат. «По крайней мере, чисто внешне», — подумал Леггер, позволяя ей толкать позади него пританцовывающего трупа. Мертвец вскарабкался по ступенькам, опираясь на поручни. Поступь его была тяжела.
Оказавшись внутри вертолета, труп щелкнул переключателем над дверным проемом. Стоя совсем рядом с ним, Леггер видел, как металлические ступеньки сложились и стали убираться в фюзеляж. Дверная панель закрылась, отрезав его от обзора и внешнего света. В темноте, провонявшей керосином и металлом, труп случайно ткнулся о Леггера. Открылась еще одна дверца, и свет хлынул из другого отсека. Мертвец еле волочил ноги. Он словно полз к дому, дорогу к которому помнил с трудом. И все же он пробрался в кабину вертолета. — Вперед, - скомандовала Рэйчел, подталкивая Леггера вслед за мертвецом. — Чего ты ждешь? «Да ничего», — подумал Леггер. Его ноги сейчас двигались как будто отдельно от остальных частей тела. И ничего больше. Лишь крохотная искорка на животном уровне заставляла его двигаться. Слепое карабканье к свету. И как бы он ни устал, его не лишить этой способности. «Вот почему они не давали нам остановиться, — подумал Леггер, — чтобы боль не утихала».
Большие бледные руки трупа уже ощупывали панель управления, когда Рэйчел и Леггер протиснулись в тесную кабину. Пилотское кресло поддерживало обмякшее тело в вертикальном положении, так что Леггер скорее видел тяжелораненого в забрызганной кровью одежде, нежели медленно разлагающегося покойника. Леггер ногами почувствовал первые вибрации двигателя, а потом у него уши заложило от грохота лопастей. Интересно, сколь умело сможет управлять подобной машиной покойник? Леггеру пришел в голову этот безумный вопрос, когда он вспомнил судорожную спотыкающуюся походку трупа. Ноги того, что прежде было Стрезличком, упали на педали и вертолет вздрогнул.
Леггер забрался в пустое сидение рядом с трупом и крепко прижал Рэйчел к себе. Кабина накренилась; Рэйчел завалилась на него как раз в тот момент, когда откуда-то снизу послышался душераздирающий скрежет. И вот затем с удивительной плавностью стенки котлована поплыли вниз. Вертолет поднялся выше, и Леггер увидел, как удаляется захламленное дно карьера. Промелькнули проржавевшая ограда, пустыня с дорогой, сузившейся до тонкой нити, затем исчезнувшей где-то на западе. Когда вертолет выровнялся, на горизонте не было ни облачка.
«Ну вот и все, — подумал Леггер, глядя сквозь плексиглас. — Ничего, кроме голубой пустоты».
И реальный мир удаляется прочь. На него нашло нечто вроде умиротворенности. «По большей части, утомление», - подумал он. А в остальном... просто что-то еще, чему он пока не в состоянии был подобрать названия. Наступившая после выстрела тишина продолжала эхом отдаваться в его ушах. Внезапное чувство завершенности, словно бы все с того самого момента, когда он впервые увидел под собою огни Лос-Анджелеса, сложилось в единое целое. Чистое, как тот воздух. Стеклянная жизнь, прозрачная, словно образ на видеопленке. Последний кадр, смерть Стрезличка, должен быть записан. А может, это и было сделано каким-то образом, так что теперь он лежал в рулоне вместе с остальными — мрачные воспоминания, которым конца не будет.
Зрение Леггера не могло ни на чем сфокусироваться в этой синеве. Где все попадает на пленку и ничто никогда не будет забыто. Он потянулся к иллюминатору, и невесомая Рэйчел чуть не выскочила из его рук. Он повернулся к ней и увидел, что голова ее запрокинулась назад, рот был открыт, кожа побледнела. Силы покинули ее, и глазам Леггера вновь предстал больной ребенок... Она падала... Прежде чем Рэйчел окончательно лишилась чувств, он успел подхватить ее на руки, после чего опустил в небольшой зазор между двумя креслами. Она лежала там, задрав вверх тоненькие ножки, и ее измученное личико было обращено к нему, хотя она уже ничего не видела.
«Вот оно, — подумал Леггер, — ее предел, а за ним...»
Он выпрямился. Труп Стрезличка в соседнем кресле завалился набок. Рука мертвеца продолжала держать штурвал, а покрывающаяся трупными пятнами голова стала раскачиваться из стороны в сторону, как у китайского болванчика. Влажный смрад наполнил кабину. Леггеру стало интересно, сколь долго они смогут держаться в воздухе.
«Быть может, мы летим на автопилоте и полет будет продолжаться до тех пор, пока не кончится горючее. А может быть, мы уже камнем летим к земле».
Будучи не в силах оторваться от кресла, Леггер
не был уверен в том, какой из этих двух вариантов сейчас для него более предпочтителен.
«Долго падать, — подумал он глядя в иллюминатор. — И еще одна воздушная линия между Лос-Анджелесом и этим местом».
У него уже однажды возникало подобное чувство - на краткий миг, там, в машине, когда они ехали через пустыню. И тогда ему хотелось, чтобы они ехали вечно, а пустыня никогда не кончалась.
Он повернулся и тихонько погладил волосы Рэйчел.
«И даже если мы и не были счастливы, мы все-таки были вместе, падая в Вечность...».
И вот тут, когда он погладил ее по волосам, глаза трупа Стрезличка открылись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Попытка хоть что-то объяснить вязла в его коченеющей глотке, и Рэйчел пришлось как следует напрячься, прежде чем мертвец вновь разлепил губы.
— А теперь, — продолжил он, — мне бы хотелось... с этими двумя в вертолете... наедине, я хочу, чтобы вы сейчас отсюда ушли и присоединились к остальным, они там. — Рука его показала куда-то в завалы захламленного дна карьера.
«По идее они должны были бы просто взять и убить нас, — подумал Леггер, глядя на представление, которое разыгрывала при помощи трупа Рэйчел. — Я больше этого не вынесу. Смотреть на эту кровавую тряпичную куклу и ее идиотский танец. Павшего короля вытаскивают на всеобщее обозрение пред очи его племени. Кровавые ритуалы древности». Странно, но этого оказалось достаточно.
Когда телохранители стали отходить от вертолета, Леггер вдруг понял, сколь глубоко проникли в этих людей нити, при помощи которых ими манипулировал Стрезличек. Патриарх, — в голову пришло именно это слово. Для них он — Глас Божий. А потому, даже если они и понимали, что человек этот мертв, они все еще продолжали повиноваться голосу. И быть может, куда более чем прежде — в своем воскрешении он как бы одерживал окончательную победу, подтверждавшую его силу и власть.
Через несколько мгновений телохранители ушли, даже тот, что торчал в проеме двери. Прихватив с собой оружие, они скрылись за рядами ржавых машин.
— Пойдем, — сказала Рэйчел. Она толкнула Леггера в спину.
Он посмотрел на нее и заметил, что она по-прежнему в ударе. Никакого напряжения. Как-будто управлять трупом ей ровно ничего не стоило, никаких энергетических затрат. «По крайней мере, чисто внешне», — подумал Леггер, позволяя ей толкать позади него пританцовывающего трупа. Мертвец вскарабкался по ступенькам, опираясь на поручни. Поступь его была тяжела.
Оказавшись внутри вертолета, труп щелкнул переключателем над дверным проемом. Стоя совсем рядом с ним, Леггер видел, как металлические ступеньки сложились и стали убираться в фюзеляж. Дверная панель закрылась, отрезав его от обзора и внешнего света. В темноте, провонявшей керосином и металлом, труп случайно ткнулся о Леггера. Открылась еще одна дверца, и свет хлынул из другого отсека. Мертвец еле волочил ноги. Он словно полз к дому, дорогу к которому помнил с трудом. И все же он пробрался в кабину вертолета. — Вперед, - скомандовала Рэйчел, подталкивая Леггера вслед за мертвецом. — Чего ты ждешь? «Да ничего», — подумал Леггер. Его ноги сейчас двигались как будто отдельно от остальных частей тела. И ничего больше. Лишь крохотная искорка на животном уровне заставляла его двигаться. Слепое карабканье к свету. И как бы он ни устал, его не лишить этой способности. «Вот почему они не давали нам остановиться, — подумал Леггер, — чтобы боль не утихала».
Большие бледные руки трупа уже ощупывали панель управления, когда Рэйчел и Леггер протиснулись в тесную кабину. Пилотское кресло поддерживало обмякшее тело в вертикальном положении, так что Леггер скорее видел тяжелораненого в забрызганной кровью одежде, нежели медленно разлагающегося покойника. Леггер ногами почувствовал первые вибрации двигателя, а потом у него уши заложило от грохота лопастей. Интересно, сколь умело сможет управлять подобной машиной покойник? Леггеру пришел в голову этот безумный вопрос, когда он вспомнил судорожную спотыкающуюся походку трупа. Ноги того, что прежде было Стрезличком, упали на педали и вертолет вздрогнул.
Леггер забрался в пустое сидение рядом с трупом и крепко прижал Рэйчел к себе. Кабина накренилась; Рэйчел завалилась на него как раз в тот момент, когда откуда-то снизу послышался душераздирающий скрежет. И вот затем с удивительной плавностью стенки котлована поплыли вниз. Вертолет поднялся выше, и Леггер увидел, как удаляется захламленное дно карьера. Промелькнули проржавевшая ограда, пустыня с дорогой, сузившейся до тонкой нити, затем исчезнувшей где-то на западе. Когда вертолет выровнялся, на горизонте не было ни облачка.
«Ну вот и все, — подумал Леггер, глядя сквозь плексиглас. — Ничего, кроме голубой пустоты».
И реальный мир удаляется прочь. На него нашло нечто вроде умиротворенности. «По большей части, утомление», - подумал он. А в остальном... просто что-то еще, чему он пока не в состоянии был подобрать названия. Наступившая после выстрела тишина продолжала эхом отдаваться в его ушах. Внезапное чувство завершенности, словно бы все с того самого момента, когда он впервые увидел под собою огни Лос-Анджелеса, сложилось в единое целое. Чистое, как тот воздух. Стеклянная жизнь, прозрачная, словно образ на видеопленке. Последний кадр, смерть Стрезличка, должен быть записан. А может, это и было сделано каким-то образом, так что теперь он лежал в рулоне вместе с остальными — мрачные воспоминания, которым конца не будет.
Зрение Леггера не могло ни на чем сфокусироваться в этой синеве. Где все попадает на пленку и ничто никогда не будет забыто. Он потянулся к иллюминатору, и невесомая Рэйчел чуть не выскочила из его рук. Он повернулся к ней и увидел, что голова ее запрокинулась назад, рот был открыт, кожа побледнела. Силы покинули ее, и глазам Леггера вновь предстал больной ребенок... Она падала... Прежде чем Рэйчел окончательно лишилась чувств, он успел подхватить ее на руки, после чего опустил в небольшой зазор между двумя креслами. Она лежала там, задрав вверх тоненькие ножки, и ее измученное личико было обращено к нему, хотя она уже ничего не видела.
«Вот оно, — подумал Леггер, — ее предел, а за ним...»
Он выпрямился. Труп Стрезличка в соседнем кресле завалился набок. Рука мертвеца продолжала держать штурвал, а покрывающаяся трупными пятнами голова стала раскачиваться из стороны в сторону, как у китайского болванчика. Влажный смрад наполнил кабину. Леггеру стало интересно, сколь долго они смогут держаться в воздухе.
«Быть может, мы летим на автопилоте и полет будет продолжаться до тех пор, пока не кончится горючее. А может быть, мы уже камнем летим к земле».
Будучи не в силах оторваться от кресла, Леггер
не был уверен в том, какой из этих двух вариантов сейчас для него более предпочтителен.
«Долго падать, — подумал он глядя в иллюминатор. — И еще одна воздушная линия между Лос-Анджелесом и этим местом».
У него уже однажды возникало подобное чувство - на краткий миг, там, в машине, когда они ехали через пустыню. И тогда ему хотелось, чтобы они ехали вечно, а пустыня никогда не кончалась.
Он повернулся и тихонько погладил волосы Рэйчел.
«И даже если мы и не были счастливы, мы все-таки были вместе, падая в Вечность...».
И вот тут, когда он погладил ее по волосам, глаза трупа Стрезличка открылись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51