»?
– Как вы сказали? – в ужасе переспросил ученый. – Шутить изволите?
– Отнюдь нет! Это, знаете ли, сенсация века. Судно, на котором вас держали в заточении, называется именно так: «Что новенького, господин Вагнер?».
Профессор рухнул и с обреченным видом прошептал:
– Сударь, это должно остаться в тайне! Мало того, что биографам предстоит живописать историю моих злоключении под заголовком: Сквозь огонь, воду и медные трубы в тумбочке для бумаг!» Но как, спрашиваю я вас, выглядело бы жизнеописание Колумба или того же Пири, если бы одна из глав носила название: «"Что новенького, господин Вагнер?" в стране вечных снегов»?
– Лишь старым профессорам и юным артисточкам свойственно рассматривать все события сквозь призму собственного тщеславия. При этом вас совершенно не волнует ужасное положение, в которое попал я. Дело в том, что на борту…
– Не продолжайте, сударь! Достаточно мне произнести одно слово, и вы согласитесь, что мое положение было куда более ужасным. – Дрожа от одних лишь воспоминаний о пережитом, Густав Барр взъерошил свою и без того лохматую шевелюру и с трудом выдавил из себя: – На корабле, где я был заточен… по ночам… призрак играл на губной гармонике!
– Душно здесь… – после паузы произнес мистер Тео и пальцем оттянул ворот рубашки, вовсе не тесный. Куда неприятней было то, что в качестве единственного места обитания в каюте профессору можно было предложить лишь очень узкий и длинный платяной шкаф.
– Пусть это вас не печалит, – покладисто шепнул Густав Барр. – Сидение в ящике не причинило мне существенного вреда. В моем возрасте прямая осанка не столь уж и важна, зато если я долгое время проведу, стоя в узком шкафу, я никогда больше не смогу кланяться. Тогда мне конец! Как я буду зарабатывать на хлеб?
– Весьма сожалею, но если бы вам не приспичило принять ванну в день отъезда, вы бы сейчас жили, как король, в своем синем сейфе, который я обустроил с таким тщанием, словно любовное гнездышко.
– Даже радио туда провели… – растроганно прошептал ученый. – А уж какие гастрономические запасы там были!.. Ванну больше при мне не поминайте, она сделала меня калекой! Слышать не могу, будто бы чистота залог здоровья! Перед вами жертва пристрастия к гигиене.
В дверь негромко постучали – явился Рыжий Васич. Профессор, рискуя своей дальнейшей успешной карьерой коммивояжера, юркнул в узкий, можно сказать, скроенный по мерке шкаф. Хорошо еще, что там приходилось стоять и не было возможности рухнуть, даже если окочуришься, потому как Рыжий Васич, испуганно запинаясь, вымолвил:
– Мистер Тео… надо принимать меры… На борту играют на губной гармошке.
Глава двадцать первая
Тем временем в каюте Джимми От-Уха-До-Уха разыгралась аналогичная фантастическая сцена, окончательно превратив корабль в дом умалишенных, каковым он по сути уже и без того являлся. Предыстория случившегося восходит к раннему вечеру, когда мистер Тео принял решение положить экспедиции конец. Для этого всего лишь и потребуется высадить профессора (из шкафа в каюте Джимми) на ближайшем острове, где искатели его и обнаружат. Даже если акция пройдет не так гладко, как предполагалось, и их разоблачат, – неважно! Ведь речь идет о жизнях людей.
Мистер Тео вызвал к себе Джимми.
– Выслушайте мое предложение! Я готов заплатить пять тысяч долларов, если вы согласитесь высадиться на берег и «обнаружить» там ученого. А в случае скандала возьмете вину на себя. Никаким наказанием это не чревато.
– Обстоятельство немаловажное.
– Главное – сначала высадить вас на берег. А пока что запритесь с Густавом Барром и порепетируйте сцену в духе встречи Стенли и Ливингстона.
– В каком еще духе?
– Густав Барр знает, что надо говорить. Вам же следует выучить свою роль и порепетировать с ним на берегу, куда мы высадим вас ночью. Там вас будет ждать профессор у туземной хижины. Как некогда несчастный Ливингстон поджидал Стенли в дебрях Конго. Ваша задача подойти к нему и спросить: «Мистер Густав Барр, если я не ошибаюсь?» А он вам ответит: «Yes»… Тогда вы скажете что-нибудь вроде: «Слава богу, что я нашел вас».
– Выучу запросто. А что за тип этот Ливингстон?
– Другой ученый, который давно умер в Африке, но до того пропал, в точности как наш Густав Барр.
Джимми едва дождался, пока на корабле все стихнет, а затем поспешил к себе в каюту и выпустил пленника из сейфа со всеми удобствами.
– Черт бы вас всех побрал! – решительно высказался заключенный, усиленно двигая руками-ногами и до странности напоминая ожившее демисезонное пальто, получившее возможность расправить складки. Чресла его по-прежнему были небрежно перепоясаны пледом – некоторая склонность к богемности роднила его с господином Вагнером.
– Отсебятину нести запрещается, поэтому слушайте, что я вам скажу. Вас высадят на берег. Будете сидеть возле хижины. Я подойду и спрошу, как вас зовут. Вы скажете: «Yes», – а я вам отвечу: «Ну и ладушки!»
– Бред какой-то!
– Самый настоящий. Но подчиненному негоже критиковать начальство.
Знаменитая сцена в любительском исполнении разыгрывалась так:
Джимми, словно только что сойдя с корабля, торопливой походкой направлялся к сейфу.
– С добрым утром! – приветствовал он швейцара, который стоял в небрежной, однако же приличествующей великому путешественнику позе, перебросив через плечо уголок пледа. – Рад вас видеть! Вы ведь бесследно пропавший профессор Густав Барр, верно я говорю?
– Нет. Я Ливингстон, – последовал неожиданный ответ.
Джимми в ярости схватился за голову.
– Это из другой оперы, дурила! Ливингстон давным-давно сгинул в Конго, хотя тоже, видать, был больной на голову. Но вы мне тут не путайте карты. Спрашивают, как звать, вот и называйтесь. Ну, поехали! Кто вы такой будете?
Швейцар пожал плечами – типичный жест человека, который не в силах изменить существующее положение вещей.
– Поверьте, мне и самому неприятно, но я действительно Барух Т. Ливингстон. Желаете, могу указать псевдоним… – Тон его сделался просительным.
– Значит, вы уже один раз пропадали в Конго? Мошенничать вам не впервой?
– Двадцать лет назад мне и вправду пришлось исчезнуть. Но из Бостона, потому как папаша одной юной особы гонялся за мной по всему городу с заряженным пистолетом.
Жизнь Ливингстона спас счастливый случай: мистер Тео заглянул в каюту и вырвал беднягу из рук Джимми. Все тело швейцара уже носило следы жаркого диспута.
– Этот негодяй пытался одурачить меня! – взревел капитан двух рангов.
– Сударь, – простонал швейцар. – Чем поклясться, что я Ливингстон?
– Этот человек на самом деле Ливингстон, – внес ясность миллионер.
– Выходит, он не помер в Конго?
– Потом я вам все объясню, а сейчас следуйте за мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Как вы сказали? – в ужасе переспросил ученый. – Шутить изволите?
– Отнюдь нет! Это, знаете ли, сенсация века. Судно, на котором вас держали в заточении, называется именно так: «Что новенького, господин Вагнер?».
Профессор рухнул и с обреченным видом прошептал:
– Сударь, это должно остаться в тайне! Мало того, что биографам предстоит живописать историю моих злоключении под заголовком: Сквозь огонь, воду и медные трубы в тумбочке для бумаг!» Но как, спрашиваю я вас, выглядело бы жизнеописание Колумба или того же Пири, если бы одна из глав носила название: «"Что новенького, господин Вагнер?" в стране вечных снегов»?
– Лишь старым профессорам и юным артисточкам свойственно рассматривать все события сквозь призму собственного тщеславия. При этом вас совершенно не волнует ужасное положение, в которое попал я. Дело в том, что на борту…
– Не продолжайте, сударь! Достаточно мне произнести одно слово, и вы согласитесь, что мое положение было куда более ужасным. – Дрожа от одних лишь воспоминаний о пережитом, Густав Барр взъерошил свою и без того лохматую шевелюру и с трудом выдавил из себя: – На корабле, где я был заточен… по ночам… призрак играл на губной гармонике!
– Душно здесь… – после паузы произнес мистер Тео и пальцем оттянул ворот рубашки, вовсе не тесный. Куда неприятней было то, что в качестве единственного места обитания в каюте профессору можно было предложить лишь очень узкий и длинный платяной шкаф.
– Пусть это вас не печалит, – покладисто шепнул Густав Барр. – Сидение в ящике не причинило мне существенного вреда. В моем возрасте прямая осанка не столь уж и важна, зато если я долгое время проведу, стоя в узком шкафу, я никогда больше не смогу кланяться. Тогда мне конец! Как я буду зарабатывать на хлеб?
– Весьма сожалею, но если бы вам не приспичило принять ванну в день отъезда, вы бы сейчас жили, как король, в своем синем сейфе, который я обустроил с таким тщанием, словно любовное гнездышко.
– Даже радио туда провели… – растроганно прошептал ученый. – А уж какие гастрономические запасы там были!.. Ванну больше при мне не поминайте, она сделала меня калекой! Слышать не могу, будто бы чистота залог здоровья! Перед вами жертва пристрастия к гигиене.
В дверь негромко постучали – явился Рыжий Васич. Профессор, рискуя своей дальнейшей успешной карьерой коммивояжера, юркнул в узкий, можно сказать, скроенный по мерке шкаф. Хорошо еще, что там приходилось стоять и не было возможности рухнуть, даже если окочуришься, потому как Рыжий Васич, испуганно запинаясь, вымолвил:
– Мистер Тео… надо принимать меры… На борту играют на губной гармошке.
Глава двадцать первая
Тем временем в каюте Джимми От-Уха-До-Уха разыгралась аналогичная фантастическая сцена, окончательно превратив корабль в дом умалишенных, каковым он по сути уже и без того являлся. Предыстория случившегося восходит к раннему вечеру, когда мистер Тео принял решение положить экспедиции конец. Для этого всего лишь и потребуется высадить профессора (из шкафа в каюте Джимми) на ближайшем острове, где искатели его и обнаружат. Даже если акция пройдет не так гладко, как предполагалось, и их разоблачат, – неважно! Ведь речь идет о жизнях людей.
Мистер Тео вызвал к себе Джимми.
– Выслушайте мое предложение! Я готов заплатить пять тысяч долларов, если вы согласитесь высадиться на берег и «обнаружить» там ученого. А в случае скандала возьмете вину на себя. Никаким наказанием это не чревато.
– Обстоятельство немаловажное.
– Главное – сначала высадить вас на берег. А пока что запритесь с Густавом Барром и порепетируйте сцену в духе встречи Стенли и Ливингстона.
– В каком еще духе?
– Густав Барр знает, что надо говорить. Вам же следует выучить свою роль и порепетировать с ним на берегу, куда мы высадим вас ночью. Там вас будет ждать профессор у туземной хижины. Как некогда несчастный Ливингстон поджидал Стенли в дебрях Конго. Ваша задача подойти к нему и спросить: «Мистер Густав Барр, если я не ошибаюсь?» А он вам ответит: «Yes»… Тогда вы скажете что-нибудь вроде: «Слава богу, что я нашел вас».
– Выучу запросто. А что за тип этот Ливингстон?
– Другой ученый, который давно умер в Африке, но до того пропал, в точности как наш Густав Барр.
Джимми едва дождался, пока на корабле все стихнет, а затем поспешил к себе в каюту и выпустил пленника из сейфа со всеми удобствами.
– Черт бы вас всех побрал! – решительно высказался заключенный, усиленно двигая руками-ногами и до странности напоминая ожившее демисезонное пальто, получившее возможность расправить складки. Чресла его по-прежнему были небрежно перепоясаны пледом – некоторая склонность к богемности роднила его с господином Вагнером.
– Отсебятину нести запрещается, поэтому слушайте, что я вам скажу. Вас высадят на берег. Будете сидеть возле хижины. Я подойду и спрошу, как вас зовут. Вы скажете: «Yes», – а я вам отвечу: «Ну и ладушки!»
– Бред какой-то!
– Самый настоящий. Но подчиненному негоже критиковать начальство.
Знаменитая сцена в любительском исполнении разыгрывалась так:
Джимми, словно только что сойдя с корабля, торопливой походкой направлялся к сейфу.
– С добрым утром! – приветствовал он швейцара, который стоял в небрежной, однако же приличествующей великому путешественнику позе, перебросив через плечо уголок пледа. – Рад вас видеть! Вы ведь бесследно пропавший профессор Густав Барр, верно я говорю?
– Нет. Я Ливингстон, – последовал неожиданный ответ.
Джимми в ярости схватился за голову.
– Это из другой оперы, дурила! Ливингстон давным-давно сгинул в Конго, хотя тоже, видать, был больной на голову. Но вы мне тут не путайте карты. Спрашивают, как звать, вот и называйтесь. Ну, поехали! Кто вы такой будете?
Швейцар пожал плечами – типичный жест человека, который не в силах изменить существующее положение вещей.
– Поверьте, мне и самому неприятно, но я действительно Барух Т. Ливингстон. Желаете, могу указать псевдоним… – Тон его сделался просительным.
– Значит, вы уже один раз пропадали в Конго? Мошенничать вам не впервой?
– Двадцать лет назад мне и вправду пришлось исчезнуть. Но из Бостона, потому как папаша одной юной особы гонялся за мной по всему городу с заряженным пистолетом.
Жизнь Ливингстона спас счастливый случай: мистер Тео заглянул в каюту и вырвал беднягу из рук Джимми. Все тело швейцара уже носило следы жаркого диспута.
– Этот негодяй пытался одурачить меня! – взревел капитан двух рангов.
– Сударь, – простонал швейцар. – Чем поклясться, что я Ливингстон?
– Этот человек на самом деле Ливингстон, – внес ясность миллионер.
– Выходит, он не помер в Конго?
– Потом я вам все объясню, а сейчас следуйте за мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62