А затем еще одно: посмотреть правде в глаза. Остался так
остался...
Это было четко: если он не встанет и не умоется, то сойдет с ума. Он
знал, как это будет: пойдет на рыканье, пойдет-пойдет... И он встал, снял
плавки, лег в ручей, вымылся с головы до ног. Выполоскал рот, почистил
ногти ножом. Стало почти терпимо. Он больше не видел себя извне -
иллюстрацией к скверной книжке. Зато видел ствол гонии, лиловый под
восходящим солнцем, а над головой - внимательную обезьянью рожу, голубую,
с оранжевыми баками. Обезьяна предлагала ему завтрак, кисть бананов.
Нет, есть не хотелось. Он пошел в лес, забрел под деревья ниу.
Зеленые стволы с огромными светло-серыми листьями, за ними - чаща кустов,
вся в пунцовых лепестках. В кустах хрюкало, пыхтело, и оттуда прямо в ноги
выскочила собака. Подбежала молчком, грозно оскалилась.
Бежать нельзя, подумал Колька. "Рыжик, Рыжик!" - пробормотал он.
Собака бросилась - он отшиб ее пяткой, из кустов высунулось огромное,
рогатое - хрюкнуло. Собака истерически взлаяла, а рогатый полез из кустов.
Носорог. Он тянулся, как грузовик с лафетным прицепом, огромный, серый,
складчатый, с внимательными человечьими глазами.
Заметил человека, опустил рог, рванулся - лепестки взлетели фонтаном.
Колька метнулся за дерево - туша проскочила с топотом, развернулась и
атаковала снова.
По шестому разу Николай понял, что этот "грузовик" одержим манией
убийства. Перебегать от ствола к стволу не удавалось, из пистолета его не
уложишь... Р-раз! Носорог кинулся в седьмой раз, и вдруг с дерева к нему
на шею прыгнула обезьяна и закрыла ему глаза руками. Колька, обмирая,
смотрел, - четырехметровый зверь грохнул об землю, перевернулся, вскочил.
В лапе обезьяны оказалась палица. Свистнул воздух - обезьяна влепила плюху
противнику между глазами - тот ухнул, развернулся как-то вяло и, сотрясая
землю, умчался за обезьяной в кусты... Подбежала, виляя всем туловищем,
собака - припадала к земле, просила прощения.
- Уж нет, ты меня прости, - сказал Колька. - Глупый еще.
Он был мокр, как мышь. Давай-ка отсюда, пока не опомнились... Побежал
и наскочил на Брахака, тоже бегущего - навстречу.
Брахак увидел полянку, изрытую копытами, покачал головой.
- Друг Адвеста, здесь не срединное Равновесие. Не должно тебе
покидать Пост без Охотников.
- Носатый не ушиб тебя, Адвеста?
- Я понял, спасибо, - сказал Колька.
- Обезьяна его увела, туда.
- Наставник, - объяснил Брахак. - Опасные животные находятся во
внешнем лесу с Наставниками. Если встретишь собаку без ошейника в лесу
Равновесия, знай, что при ней опасное животное из травоядных. Хищных
сопровождают крикуны. Нанои научит тебя голосам крикунов.
...Опять затянуло глаза туманом. Наставники, крикуны. Бред.
Дома-черепахи ползли навстречу. Затошнило. Четкий голос крикнул: "Голодны
вы, Николай Алексеевич!" Брахак подхватил его под мышки.
- Э-э, ты голоден, Адвеста...
Жесткая рука потрепала его по загривку, как собаку. Ко рту поднесли
зеленый маину - он глотнул. Выпил один плод, второй, набросился на пищу.
Как-то он оказался в лечилище. Нанои сидела перед ним на корточках и
кормила из рук.
Кто-то - внутри головы - назвал его опять по имени и отчеству и
посоветовал быть поосторожней в СП, а он возразил, что здесь не СП, а
Индия, и он хочет прорываться на северо-запад, через Памир, в Среднюю
Азию.
"Лучше в Дели, в аэропорт", - насмешливо прошелестел голос.
Тогда он мысленно прищурил глаза и увидел штрихованный квадратик,
рядом с ним слово "Дели", подчеркнутое, потому что столица, и красненькие
червячки железнодорожных линий, четыре? Нет, пять. И кругом города, дороги
- Равновесия здесь не спрячешь, нет...
Тот, насмешливый, был прав. Питекантропов он найдет или Пожирателей
крыс... Или гигантопитеков, именуемых "крии".
"Я тебя не пойму, - сказал Колька. - Я говорю, что здесь СП - ты не
согласен, а потом требуешь осторожности, в карту носом тычешь... Ну чего,
чего привязался? Какой я тебе Николай Алексеевич? Земля это или СП?"
"Отлично понимаю... хм-м, простите. Вы не любите по имени-отчеству, я
люблю - дело вкуса. Мы запутались, вот что. Это не может быть Землей, и не
может быть Совмещенным Пространством. Почему? А вспомните, что весь дух
современной науки запрещает нам постулировать СП, изоморфное с Землей,
Николай... х-м".
"Эй ты, брось шуточки..." - начал Колька, но сейчас же понял, что
говорит сам с собой, мысленно. И все утро говорил, только не замечал этого
- смотри-ка, до изоморфного СП добрался!
Он открыл глаза, увидел в своей руке остатки бахуша. Рядом стояла
Нанои и заботливо говорила:
- Ешь, Адвеста, ешь! Раздвоение вредит тебе, ешь!
Он внезапно рассвирепел, шмякнул кузнечиков об пол и ушел из
лечилища.
2
Прошло три дня после того утра - с носорогом и "Николаем
Алексеевичем". Колька понял, что к нему, как к носорогу, прикреплены
наставники. Рехнуться не дадут, имеют они такую власть. Сейчас они
заставляют его быть спокойным и равнодушным, покорным даже. А покорность
не требует перспективы: день прошел, и слава богу. Он копил впечатления -
бессознательно, как белка собирает орехи на зиму. Не спеша, с ленивым
интересом. За пределы лагеря не выходил - случай с носорогом заставил
понять, что в лесу он беспомощен.
Лагерь именовался Постом, его следовало называть пограничной
заставой. Три десятка Охотников, Кузнец, Строитель домов, четверо Врачей.
Сколько собак, гепардов и боевых обезьян при них - неизвестно. Сотни. Они
строго отличали животных Равновесия от приблудных. Лошади паслись в
болотистом урочище, как в загоне. Забором служили черные светлорогие
буйволы - ленивые, с отвратительным характером, до рогов облепленные
красной лессовой грязью. Самыми шумными здесь были обезьяны. Угрюмые,
боевые - в зеленой перевязи, с бочкообразной грудью и руками-бревнами.
Тонкие, вытянутые умницы с лукавыми мордами - услужающие. Наглые хвостатые
хохотушки - "крикуны", пристающие к хищникам, как радиоактивные метки...
Центром Поста была гония, поющее дерево. Три-четыре, а то и все
восемь Охотников, по числу "ушей гонии", постоянно восседали вокруг синего
ствола и пели на языке Памяти. Они передавали о сущей чепухе - на Колькин
взгляд. О смене муравьиных троп, о том, что собаки ночью завыли и не
хотели униматься... Лани, собака Джаванара, принесла в зубах толстую соню
с недоразвитой левой задней лапой, - это сообщение Кольку прямо поразило:
эка невидаль - толстая соня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
остался...
Это было четко: если он не встанет и не умоется, то сойдет с ума. Он
знал, как это будет: пойдет на рыканье, пойдет-пойдет... И он встал, снял
плавки, лег в ручей, вымылся с головы до ног. Выполоскал рот, почистил
ногти ножом. Стало почти терпимо. Он больше не видел себя извне -
иллюстрацией к скверной книжке. Зато видел ствол гонии, лиловый под
восходящим солнцем, а над головой - внимательную обезьянью рожу, голубую,
с оранжевыми баками. Обезьяна предлагала ему завтрак, кисть бананов.
Нет, есть не хотелось. Он пошел в лес, забрел под деревья ниу.
Зеленые стволы с огромными светло-серыми листьями, за ними - чаща кустов,
вся в пунцовых лепестках. В кустах хрюкало, пыхтело, и оттуда прямо в ноги
выскочила собака. Подбежала молчком, грозно оскалилась.
Бежать нельзя, подумал Колька. "Рыжик, Рыжик!" - пробормотал он.
Собака бросилась - он отшиб ее пяткой, из кустов высунулось огромное,
рогатое - хрюкнуло. Собака истерически взлаяла, а рогатый полез из кустов.
Носорог. Он тянулся, как грузовик с лафетным прицепом, огромный, серый,
складчатый, с внимательными человечьими глазами.
Заметил человека, опустил рог, рванулся - лепестки взлетели фонтаном.
Колька метнулся за дерево - туша проскочила с топотом, развернулась и
атаковала снова.
По шестому разу Николай понял, что этот "грузовик" одержим манией
убийства. Перебегать от ствола к стволу не удавалось, из пистолета его не
уложишь... Р-раз! Носорог кинулся в седьмой раз, и вдруг с дерева к нему
на шею прыгнула обезьяна и закрыла ему глаза руками. Колька, обмирая,
смотрел, - четырехметровый зверь грохнул об землю, перевернулся, вскочил.
В лапе обезьяны оказалась палица. Свистнул воздух - обезьяна влепила плюху
противнику между глазами - тот ухнул, развернулся как-то вяло и, сотрясая
землю, умчался за обезьяной в кусты... Подбежала, виляя всем туловищем,
собака - припадала к земле, просила прощения.
- Уж нет, ты меня прости, - сказал Колька. - Глупый еще.
Он был мокр, как мышь. Давай-ка отсюда, пока не опомнились... Побежал
и наскочил на Брахака, тоже бегущего - навстречу.
Брахак увидел полянку, изрытую копытами, покачал головой.
- Друг Адвеста, здесь не срединное Равновесие. Не должно тебе
покидать Пост без Охотников.
- Носатый не ушиб тебя, Адвеста?
- Я понял, спасибо, - сказал Колька.
- Обезьяна его увела, туда.
- Наставник, - объяснил Брахак. - Опасные животные находятся во
внешнем лесу с Наставниками. Если встретишь собаку без ошейника в лесу
Равновесия, знай, что при ней опасное животное из травоядных. Хищных
сопровождают крикуны. Нанои научит тебя голосам крикунов.
...Опять затянуло глаза туманом. Наставники, крикуны. Бред.
Дома-черепахи ползли навстречу. Затошнило. Четкий голос крикнул: "Голодны
вы, Николай Алексеевич!" Брахак подхватил его под мышки.
- Э-э, ты голоден, Адвеста...
Жесткая рука потрепала его по загривку, как собаку. Ко рту поднесли
зеленый маину - он глотнул. Выпил один плод, второй, набросился на пищу.
Как-то он оказался в лечилище. Нанои сидела перед ним на корточках и
кормила из рук.
Кто-то - внутри головы - назвал его опять по имени и отчеству и
посоветовал быть поосторожней в СП, а он возразил, что здесь не СП, а
Индия, и он хочет прорываться на северо-запад, через Памир, в Среднюю
Азию.
"Лучше в Дели, в аэропорт", - насмешливо прошелестел голос.
Тогда он мысленно прищурил глаза и увидел штрихованный квадратик,
рядом с ним слово "Дели", подчеркнутое, потому что столица, и красненькие
червячки железнодорожных линий, четыре? Нет, пять. И кругом города, дороги
- Равновесия здесь не спрячешь, нет...
Тот, насмешливый, был прав. Питекантропов он найдет или Пожирателей
крыс... Или гигантопитеков, именуемых "крии".
"Я тебя не пойму, - сказал Колька. - Я говорю, что здесь СП - ты не
согласен, а потом требуешь осторожности, в карту носом тычешь... Ну чего,
чего привязался? Какой я тебе Николай Алексеевич? Земля это или СП?"
"Отлично понимаю... хм-м, простите. Вы не любите по имени-отчеству, я
люблю - дело вкуса. Мы запутались, вот что. Это не может быть Землей, и не
может быть Совмещенным Пространством. Почему? А вспомните, что весь дух
современной науки запрещает нам постулировать СП, изоморфное с Землей,
Николай... х-м".
"Эй ты, брось шуточки..." - начал Колька, но сейчас же понял, что
говорит сам с собой, мысленно. И все утро говорил, только не замечал этого
- смотри-ка, до изоморфного СП добрался!
Он открыл глаза, увидел в своей руке остатки бахуша. Рядом стояла
Нанои и заботливо говорила:
- Ешь, Адвеста, ешь! Раздвоение вредит тебе, ешь!
Он внезапно рассвирепел, шмякнул кузнечиков об пол и ушел из
лечилища.
2
Прошло три дня после того утра - с носорогом и "Николаем
Алексеевичем". Колька понял, что к нему, как к носорогу, прикреплены
наставники. Рехнуться не дадут, имеют они такую власть. Сейчас они
заставляют его быть спокойным и равнодушным, покорным даже. А покорность
не требует перспективы: день прошел, и слава богу. Он копил впечатления -
бессознательно, как белка собирает орехи на зиму. Не спеша, с ленивым
интересом. За пределы лагеря не выходил - случай с носорогом заставил
понять, что в лесу он беспомощен.
Лагерь именовался Постом, его следовало называть пограничной
заставой. Три десятка Охотников, Кузнец, Строитель домов, четверо Врачей.
Сколько собак, гепардов и боевых обезьян при них - неизвестно. Сотни. Они
строго отличали животных Равновесия от приблудных. Лошади паслись в
болотистом урочище, как в загоне. Забором служили черные светлорогие
буйволы - ленивые, с отвратительным характером, до рогов облепленные
красной лессовой грязью. Самыми шумными здесь были обезьяны. Угрюмые,
боевые - в зеленой перевязи, с бочкообразной грудью и руками-бревнами.
Тонкие, вытянутые умницы с лукавыми мордами - услужающие. Наглые хвостатые
хохотушки - "крикуны", пристающие к хищникам, как радиоактивные метки...
Центром Поста была гония, поющее дерево. Три-четыре, а то и все
восемь Охотников, по числу "ушей гонии", постоянно восседали вокруг синего
ствола и пели на языке Памяти. Они передавали о сущей чепухе - на Колькин
взгляд. О смене муравьиных троп, о том, что собаки ночью завыли и не
хотели униматься... Лани, собака Джаванара, принесла в зубах толстую соню
с недоразвитой левой задней лапой, - это сообщение Кольку прямо поразило:
эка невидаль - толстая соня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35