Обязательно.
– Я в этом уверена, – промолвила Ирэн, вставая. – Я тебе подарю в день твоего рождения Готский Альманах.
Она вышла на маленький деревянный балкон и взглянула на море. В это утро в душе ее было смутное затишье и какое-то легкое недовольство. Должно быть, усталость. Жан, право, не был вульгарен, это была скорее наивность. Она посмотрела на него через плечо. Он лежал в шезлонге, беспечно перекинув одну ногу через перекладину. В этой позе особенно выделялись слишком голубые носки и длинные туфли, похожие на дамские, с большими бантами, какими любят щеголять французы.
– Жан!
Раздалось какое-то бормотание. Он читал старый номер и, видимо, находил это чтение очень занятным. Ирэн вернулась в комнату. Нога Жана ей показалась в эту минуту огромной. Мелкие неприятности этого утра, вопрос о деньгах, вообще его взгляд на жизнь, все вызывало ее критическое отношение.
Она никогда до этого дня не критиковала его сознательно. У любящих женщин мысль редко работает в этом направлении. У Ирэн это чувство было только подсознательным. Она опять взглянула на его туфли и сказала:
– Почему ты носишь… – но в эту минуту раздался громкий стук в дверь; вошел лакей с почтительным поклоном.
– Господин и дама желают вас видеть. Ирэн взяла карточку.
– Это Гаммерштейны, – сказала она. – Поль был моим другом много лет тому назад, когда я была почти ребенком. Я училась в школе вместе с двумя его сестрами и будущей женой. Да… – она кивнула лакею. – Я очень рада их повидать. Поль дипломат и, кажется, занимает довольно высокий пост в Петербурге или Лондоне. Я забыла где…
– А, Ирэн! – раздался женский голос.
Эльга Гаммерштейн всегда либо порхала, либо влетала в комнату, как вихрь; она была бы поражена, если бы ей сказали, что она ходит. Фрау Гаммерштейн ломалась нарочно, – потому что это ее забавляло. Маленькая, худенькая и очень привлекательная, она обладала острым язычком и говорила, растягивая фразы.
– Ты замужем, – воскликнула она, обращаясь к Ирэн, – и ничего нам об этом не сообщила! Бесстыдница! Это, вероятно, твой муж?
Она очаровательно улыбнулась, показывая на Жана и рассматривая его в лорнет.
– Его провозгласили гением. Как ты могла выйти замуж за гения? Я бы скорее согласилась жить на бочонке с порохом с факелом в руках. Вероятно, жизнь в таких случаях полна страха; никогда не знаешь, что гений выкинет в следующую минуту.
Она все время рассматривала Жана; он стоял неподвижно и был, видимо, смущен.
– Моя жена прямо невозможна, – любезно проговорил Поль Гаммерштейн, выходя вперед. – Здравствуйте, мсье Жан. Мы все слышали о вашей поразительной игре. Мы едем в Гамбург специально для того, чтобы послушать вас.
– Как вы очутились здесь, Поль? – спросила Ирэн.
– Мы путешествуем. Я должен быть в Петербурге второго; мы были в Киле на смотру, затем заезжали ненадолго в Копенгаген, а теперь, не спеша, направляемся домой.
– Домой! – воскликнула Эльга. – Что за название для такого места? У меня есть только один дом – Париж.
– Ах, вы француженка? – радостно воскликнул Жан.
Он устремился к дивану, на котором она сидела и подсел к ней. Это было как раз то, чего она хотела. Все, конечно, слышали о замужестве Ирэн, но никто не знал подробностей.
– Я уверена, что у нас есть общие знакомые в Париже, – начала она, чувствуя на себе восхищенный взгляд Жана. – Давайте поищем.
Ирэн в это время стояла на балконе с Полем. Жан был уверен, что она не слышит их разговора. Он упомянул о том, что знает Жоржа Удена, творца «Самсона», которым восхищался весь Париж. Он однажды видел его огромную великолепную фигуру у Иоахима.
Он не хотел признаться этой женщине с зелеными глазами и большим ртом, что не принадлежит к ее кругу. Он ловко перевел разговор на Вену и назвал имена Ганса Бекмана, Скарлоссу и других.
– Ваша женитьба на Ирэн – настоящий роман, – проговорила Эльга со вздохом. – У многих из нас, женщин, совсем не бывает романов.
Она опять вздохнула; грустная улыбка мелькнула на ее губах. Она принадлежала к типу женщин, для которых такие мужчина, как муж ее подруги, представляли особое очарование.
– К тому же вы гений, – прошептала она.
Лицо Жана расплылось в улыбку. Он старался обратить ее внимание на свои руки, положив их на колени. Он пожал плечами с веселым видом, как бы выражая этим свой протест.
– Ах, моя папироса потухла! – сказала она, наклонясь к нему. – Мерси.
Прикурив от папиросы, которую он держал в зубах, она добавила:
– Женатый гений, какой редкий случай!
– Да еще проводит медовый месяц, – вдруг, появившись с балкона, бросила Ирэн. – Сколько сразу неприятностей, не правда ли?
Она улыбнулась Эльге невеселой улыбкой. Ей не нравилась близость Жана к ее гостье, и маневр с папиросой показался ей приемом дурного тона.
– Теперь горит. Спасибо. Ваша жена недовольна. На колени, мсье, и защищайтесь, но только не в этих туфлях, – добавила она со злой усмешкой. – Ирэн! – позвала она.
Та обернулась.
– Как ты позволяешь твоему гению носить такие туфли?
– Они невозможны, не правда ли? – равнодушно проговорила Ирэн.
В эту минуту в комнату вошел Поль.
– Милый друг, не позволяйте этой женщине изводить вас, – сказал он с усмешкой.
Жан кинул на Ирэн недовольный взгляд. Эльга засмеялась.
– Нам пора идти, – сказала она, поднимаясь. – Мы плаваем на яхте, как вам говорил уже Поль, и хотим проехать по Балтийскому морю в Рюген. Я слышала, что там есть очень приличный отель. Как вы здесь можете жить? – Она показала рукой на голые стены.
– Да, кое-как живем, – ответил Жан с усмешкой.
– Ужасно! – капризно сказала Эльга, – в такой обстановке проводить медовый месяц!
– Пойдем, Эльга, – сказал Гаммерштейн, – перестань изводить наших друзей.
Она засмеялась опять, поцеловала Ирэн и протянула Жану обе руки, которые он поцеловал, щелкнув при этом каблуками по всем правилам военного искусства.
– До свиданья, – раздалось у дверей.
– До скорого, – ответил Жан.
Ирэн помахала им рукой с балкона, пожелав счастливого пути.
Она видела, как они спустились к пристани и поехали в лодке к яхте, которая стояла на якоре в заливе. Издали она казалась большим белым предметом, напоминающим огромную птицу на воздухе. Ирэн медленно возвратилась в комнату, расстроенная, с тоской в душе.
В дверях появился Жан.
– Прошу тебя никогда не критиковать мою манеру одеваться при посторонних, – резко сказал он.
– Не глупо ли было так вести себя? – холодно проговорила она.
– Глупо? Это ты меня выставила дураком в глазах этих людей.
– Но ведь это фрау Гаммерштейн обратила внимание на твои ужасные желтые туфли!
Он покраснел от гнева.
– Дорогой Жан, неужели мнение Поля и Эльги имеет такое значение для тебя? Нельзя быть таким тщеславным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Я в этом уверена, – промолвила Ирэн, вставая. – Я тебе подарю в день твоего рождения Готский Альманах.
Она вышла на маленький деревянный балкон и взглянула на море. В это утро в душе ее было смутное затишье и какое-то легкое недовольство. Должно быть, усталость. Жан, право, не был вульгарен, это была скорее наивность. Она посмотрела на него через плечо. Он лежал в шезлонге, беспечно перекинув одну ногу через перекладину. В этой позе особенно выделялись слишком голубые носки и длинные туфли, похожие на дамские, с большими бантами, какими любят щеголять французы.
– Жан!
Раздалось какое-то бормотание. Он читал старый номер и, видимо, находил это чтение очень занятным. Ирэн вернулась в комнату. Нога Жана ей показалась в эту минуту огромной. Мелкие неприятности этого утра, вопрос о деньгах, вообще его взгляд на жизнь, все вызывало ее критическое отношение.
Она никогда до этого дня не критиковала его сознательно. У любящих женщин мысль редко работает в этом направлении. У Ирэн это чувство было только подсознательным. Она опять взглянула на его туфли и сказала:
– Почему ты носишь… – но в эту минуту раздался громкий стук в дверь; вошел лакей с почтительным поклоном.
– Господин и дама желают вас видеть. Ирэн взяла карточку.
– Это Гаммерштейны, – сказала она. – Поль был моим другом много лет тому назад, когда я была почти ребенком. Я училась в школе вместе с двумя его сестрами и будущей женой. Да… – она кивнула лакею. – Я очень рада их повидать. Поль дипломат и, кажется, занимает довольно высокий пост в Петербурге или Лондоне. Я забыла где…
– А, Ирэн! – раздался женский голос.
Эльга Гаммерштейн всегда либо порхала, либо влетала в комнату, как вихрь; она была бы поражена, если бы ей сказали, что она ходит. Фрау Гаммерштейн ломалась нарочно, – потому что это ее забавляло. Маленькая, худенькая и очень привлекательная, она обладала острым язычком и говорила, растягивая фразы.
– Ты замужем, – воскликнула она, обращаясь к Ирэн, – и ничего нам об этом не сообщила! Бесстыдница! Это, вероятно, твой муж?
Она очаровательно улыбнулась, показывая на Жана и рассматривая его в лорнет.
– Его провозгласили гением. Как ты могла выйти замуж за гения? Я бы скорее согласилась жить на бочонке с порохом с факелом в руках. Вероятно, жизнь в таких случаях полна страха; никогда не знаешь, что гений выкинет в следующую минуту.
Она все время рассматривала Жана; он стоял неподвижно и был, видимо, смущен.
– Моя жена прямо невозможна, – любезно проговорил Поль Гаммерштейн, выходя вперед. – Здравствуйте, мсье Жан. Мы все слышали о вашей поразительной игре. Мы едем в Гамбург специально для того, чтобы послушать вас.
– Как вы очутились здесь, Поль? – спросила Ирэн.
– Мы путешествуем. Я должен быть в Петербурге второго; мы были в Киле на смотру, затем заезжали ненадолго в Копенгаген, а теперь, не спеша, направляемся домой.
– Домой! – воскликнула Эльга. – Что за название для такого места? У меня есть только один дом – Париж.
– Ах, вы француженка? – радостно воскликнул Жан.
Он устремился к дивану, на котором она сидела и подсел к ней. Это было как раз то, чего она хотела. Все, конечно, слышали о замужестве Ирэн, но никто не знал подробностей.
– Я уверена, что у нас есть общие знакомые в Париже, – начала она, чувствуя на себе восхищенный взгляд Жана. – Давайте поищем.
Ирэн в это время стояла на балконе с Полем. Жан был уверен, что она не слышит их разговора. Он упомянул о том, что знает Жоржа Удена, творца «Самсона», которым восхищался весь Париж. Он однажды видел его огромную великолепную фигуру у Иоахима.
Он не хотел признаться этой женщине с зелеными глазами и большим ртом, что не принадлежит к ее кругу. Он ловко перевел разговор на Вену и назвал имена Ганса Бекмана, Скарлоссу и других.
– Ваша женитьба на Ирэн – настоящий роман, – проговорила Эльга со вздохом. – У многих из нас, женщин, совсем не бывает романов.
Она опять вздохнула; грустная улыбка мелькнула на ее губах. Она принадлежала к типу женщин, для которых такие мужчина, как муж ее подруги, представляли особое очарование.
– К тому же вы гений, – прошептала она.
Лицо Жана расплылось в улыбку. Он старался обратить ее внимание на свои руки, положив их на колени. Он пожал плечами с веселым видом, как бы выражая этим свой протест.
– Ах, моя папироса потухла! – сказала она, наклонясь к нему. – Мерси.
Прикурив от папиросы, которую он держал в зубах, она добавила:
– Женатый гений, какой редкий случай!
– Да еще проводит медовый месяц, – вдруг, появившись с балкона, бросила Ирэн. – Сколько сразу неприятностей, не правда ли?
Она улыбнулась Эльге невеселой улыбкой. Ей не нравилась близость Жана к ее гостье, и маневр с папиросой показался ей приемом дурного тона.
– Теперь горит. Спасибо. Ваша жена недовольна. На колени, мсье, и защищайтесь, но только не в этих туфлях, – добавила она со злой усмешкой. – Ирэн! – позвала она.
Та обернулась.
– Как ты позволяешь твоему гению носить такие туфли?
– Они невозможны, не правда ли? – равнодушно проговорила Ирэн.
В эту минуту в комнату вошел Поль.
– Милый друг, не позволяйте этой женщине изводить вас, – сказал он с усмешкой.
Жан кинул на Ирэн недовольный взгляд. Эльга засмеялась.
– Нам пора идти, – сказала она, поднимаясь. – Мы плаваем на яхте, как вам говорил уже Поль, и хотим проехать по Балтийскому морю в Рюген. Я слышала, что там есть очень приличный отель. Как вы здесь можете жить? – Она показала рукой на голые стены.
– Да, кое-как живем, – ответил Жан с усмешкой.
– Ужасно! – капризно сказала Эльга, – в такой обстановке проводить медовый месяц!
– Пойдем, Эльга, – сказал Гаммерштейн, – перестань изводить наших друзей.
Она засмеялась опять, поцеловала Ирэн и протянула Жану обе руки, которые он поцеловал, щелкнув при этом каблуками по всем правилам военного искусства.
– До свиданья, – раздалось у дверей.
– До скорого, – ответил Жан.
Ирэн помахала им рукой с балкона, пожелав счастливого пути.
Она видела, как они спустились к пристани и поехали в лодке к яхте, которая стояла на якоре в заливе. Издали она казалась большим белым предметом, напоминающим огромную птицу на воздухе. Ирэн медленно возвратилась в комнату, расстроенная, с тоской в душе.
В дверях появился Жан.
– Прошу тебя никогда не критиковать мою манеру одеваться при посторонних, – резко сказал он.
– Не глупо ли было так вести себя? – холодно проговорила она.
– Глупо? Это ты меня выставила дураком в глазах этих людей.
– Но ведь это фрау Гаммерштейн обратила внимание на твои ужасные желтые туфли!
Он покраснел от гнева.
– Дорогой Жан, неужели мнение Поля и Эльги имеет такое значение для тебя? Нельзя быть таким тщеславным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66