Похоже, что нам с вами, Геннадий Андреевич, придется спасаться в облаках.
Второв ничего не ответил.
“Коридор” становился все более узким. Тучи сближались. Вот-вот они сомкнутся и на самолет обрушатся неистовые потоки воды. Больше нельзя было медлить.
Мельников взял штурвал на себя. Послушная машина подняла острый нос к небу. Мгновение, и облачная масса поглотила их. Мельников сосредоточил внимание на приборах слепого полета.
Он вел машину круто вверх, стремясь опередить тучи, не дать им сомкнуться, захватив самолет в свои водяные объятия.
Но было уже поздно. Грозовые фронты соединились
Мельников и Второв догадались об этом, когда плотная мгла сменила белесый сумрак. Они почувствовали, что самолет пошел вниз под давящей тяжестью обрушившейся на него воды.
— Вот это уже похоже на конец, — сказал Мельников. — Надо было подняться раньше. Приготовьтесь! Как только нас сбросит в океан, скидывайте крылья. Это последний шанс.
Конструкция самолета предусматривала превращение его в герметически закрытую лодку. Стоит повернуть специальный рычаг, — крылья и шасси отделятся от корпуса машины, и она, как легкий поплавок, станет непотопляемой. Конечно, исполинские волны будут швырять ее как щепку, но все же, как сказал Мельников, это был шанс… последний.
— Мы врежемся в воду с большой скоростью, — сказал Второв.
— Увидим! — отрывисто ответил Мельников.
Мотор работал на полную мощность. За самолетом тянулась длинная огненная полоса, видная даже сквозь сплошной поток ливня. Машина изо всех сил сопротивлялась тяжести воды, но стрелка альтиметра неуклонно и быстро шла вниз.
Самолет падал в океан с работающим мотором, находясь почти в вертикальном положении
Мельников напряженно следил за высотой. Он знал, что реактивный двигатель надо выключить раньше, чем машина погрузится в океан, иначе неизбежен взрыв, но хотел сделать это в самый последний момент, чтобы до конца использовать подъемную силу, тормозящую скорость падения.
До поверхности океана осталось двести метров…
Страшный удар встряхнул самолет. Оглушительный треск электрического разряда… ослепляющая яркая вспышка…
Мотор перестал работать.
И, точно в насмешку, как раз в это мгновение гроза окончилась. Грозовой фронт прошел.
Прощальный удар молнии вывел из строя реактивный двигатель! Беспомощный самолет качнулся с крыла на крыло, перевернулся носом вниз и стрелой ринулся в воду.
Мельников не растерялся. Энергично работая штурвалом, элеронами крыльев и хвостовым стабилизатором, он сумел выровнять самолет в тридцати метрах от воды.
— Сбрасывать? — крикнул Второв.
— Нет еще! Надо опуститься ниже.
Планируя на крыльях, машина полого опускалась. Громадные волны обдавали пеной поплавки самолета.
Прошла минута… вторая. Они все еще летели.
Грозовой фронт промчался, но связь не восстанавливалась Очевидно, над островом ливень еще продолжался.
Ветер срывал гребни волн, мелкая водяная пыль туманом закрывала видимость.
Самолет упорно держался в воздухе.
И вдруг волнение стихло. Бушующие волны как-то сразу улеглись. Под крыльями была почти неподвижная, плавно колышущаяся поверхность. Туман рассеялся.
— Берег! — отчаянно закричал Второв.
Угрожающе близко, словно вынырнув из бездны океана, на самолет надвигался незнакомый скалистый берег.
Мельников инстинктивно рванул штурвал на себя. Но с остановившимся двигателем самолет уже не мог подняться.
Гибель была неминуема.
Машина уже коснулась воды и мчалась, скользя на поплавках, прямо на скалы…
НА ПОМОЩЬ!
Весь экипаж “СССР-КС3” находился в радиорубке.
Топорков сидел у приемника, готовый, как только прекратится проклятый ливень, возобновить связь с самолетом.
Из репродукторов непрерывно раздавался треск разрядов, иногда столь сильный, что казалось — приемник не выдержит и диффузор динамика разлетится в клочья. Приборы показывали, что снаружи воздух насыщен электричеством до опасных пределов. Звездолет как бы очутился внутри огромной, непрекращающейся молнии.
Грохочущие раскаты грома были слышны даже здесь, в рубке, расположенной в центре корпуса корабля.
— Не лучше ли все-таки убрать антенну? — предложил Зайцев.
Топорков отрицательно покачал головой.
Грозовой фронт надвинулся на остров пятьдесят минут тому назад, и было неизвестно, когда он, наконец, пройдет. Такой мощной грозы еще не было ни разу.
Белопольский, внешне спокойный, сидел рядом с Топорковым и поминутно взглядывал на часы.
Очень редко кто-нибудь произносил короткую фразу и, не получая ответа, снова замолкал. Мысли звездоплавателей были далеко — там, где одинокий самолет с двумя товарищами носился в воздухе, отрезанный стеной ливня от острова и корабля.
Где он находился? На каком расстоянии отсюда? Этого они не знали. Может быть, грозовой фронт раскинулся на сотни километров в обе стороны. Время шло мучительно медленно.
Но вот гроза прошла.
Топорков включил передатчик. Хотя, судя по прибору, ионизация воздуха была еще чрезмерно велика, он все же начал вызывать Мельникова на волне радиостанции самолета. Личные рации могли отказать, если Мельников и Второв слишком далеко отлетели от острова.
Проходили минуты, но связь не восстанавливалась.
Прекратились неистовые трески. В эфире стояла полная тишина. Стрелка ионного прибора опустилась к нулю, воздух очистился от электричества.
— Говорит звездолет! Где вы? Где вы? Отвечайте! Говорит звездолет!..
— Немедленно приступить к сборке второго самолета! — приказал Белопольский — Как можно скорее!
Все, кроме Топоркова, бросились к двери.
— Пайчадзе, Андреев, Топорков и я остаемся на корабле. Константин Васильевич! Сделайте все, что возможно, для ускорения работы.
— Слушаюсь! — отвечал Зайцев.
— Говорит звездолет! Где вы? Отвечайте! Отвечайте!..
— Если самолет слишком далеко, — сказал Андреев, — между ним и нами мог оказаться грозовой фронт, и радиоволны не проходят.
— Как у них с воздухом? — спросил Пайчадзе.
— Для двух человек его хватит на двадцать четыре часа.
— Говорит звездолет! Где вы?..
Шли часы…
Короткие грозы несколько раз заставляли пятерых человек прерывать работу. Нужно было не менее двенадцати часов, чтобы собрать крылья самолета, и эти вынужденные перерывы взвинчивали и без того напряженные нервы людей до последней степени. Всегда спокойный и уравновешенный, Зайцев ругался как одержимый, ожидая прояснения погоды.
Белопольский не выдержал и прислал на помощь Андреева и Пайчадзе. На звездолете осталось два человека. Это было грубейшим нарушением законов космических рейсов.
Работа шла бешеным темпом. Все хорошо понимали, что если Мельников залетел очень далеко, найти остров в просторах океана без радиосвязи невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Второв ничего не ответил.
“Коридор” становился все более узким. Тучи сближались. Вот-вот они сомкнутся и на самолет обрушатся неистовые потоки воды. Больше нельзя было медлить.
Мельников взял штурвал на себя. Послушная машина подняла острый нос к небу. Мгновение, и облачная масса поглотила их. Мельников сосредоточил внимание на приборах слепого полета.
Он вел машину круто вверх, стремясь опередить тучи, не дать им сомкнуться, захватив самолет в свои водяные объятия.
Но было уже поздно. Грозовые фронты соединились
Мельников и Второв догадались об этом, когда плотная мгла сменила белесый сумрак. Они почувствовали, что самолет пошел вниз под давящей тяжестью обрушившейся на него воды.
— Вот это уже похоже на конец, — сказал Мельников. — Надо было подняться раньше. Приготовьтесь! Как только нас сбросит в океан, скидывайте крылья. Это последний шанс.
Конструкция самолета предусматривала превращение его в герметически закрытую лодку. Стоит повернуть специальный рычаг, — крылья и шасси отделятся от корпуса машины, и она, как легкий поплавок, станет непотопляемой. Конечно, исполинские волны будут швырять ее как щепку, но все же, как сказал Мельников, это был шанс… последний.
— Мы врежемся в воду с большой скоростью, — сказал Второв.
— Увидим! — отрывисто ответил Мельников.
Мотор работал на полную мощность. За самолетом тянулась длинная огненная полоса, видная даже сквозь сплошной поток ливня. Машина изо всех сил сопротивлялась тяжести воды, но стрелка альтиметра неуклонно и быстро шла вниз.
Самолет падал в океан с работающим мотором, находясь почти в вертикальном положении
Мельников напряженно следил за высотой. Он знал, что реактивный двигатель надо выключить раньше, чем машина погрузится в океан, иначе неизбежен взрыв, но хотел сделать это в самый последний момент, чтобы до конца использовать подъемную силу, тормозящую скорость падения.
До поверхности океана осталось двести метров…
Страшный удар встряхнул самолет. Оглушительный треск электрического разряда… ослепляющая яркая вспышка…
Мотор перестал работать.
И, точно в насмешку, как раз в это мгновение гроза окончилась. Грозовой фронт прошел.
Прощальный удар молнии вывел из строя реактивный двигатель! Беспомощный самолет качнулся с крыла на крыло, перевернулся носом вниз и стрелой ринулся в воду.
Мельников не растерялся. Энергично работая штурвалом, элеронами крыльев и хвостовым стабилизатором, он сумел выровнять самолет в тридцати метрах от воды.
— Сбрасывать? — крикнул Второв.
— Нет еще! Надо опуститься ниже.
Планируя на крыльях, машина полого опускалась. Громадные волны обдавали пеной поплавки самолета.
Прошла минута… вторая. Они все еще летели.
Грозовой фронт промчался, но связь не восстанавливалась Очевидно, над островом ливень еще продолжался.
Ветер срывал гребни волн, мелкая водяная пыль туманом закрывала видимость.
Самолет упорно держался в воздухе.
И вдруг волнение стихло. Бушующие волны как-то сразу улеглись. Под крыльями была почти неподвижная, плавно колышущаяся поверхность. Туман рассеялся.
— Берег! — отчаянно закричал Второв.
Угрожающе близко, словно вынырнув из бездны океана, на самолет надвигался незнакомый скалистый берег.
Мельников инстинктивно рванул штурвал на себя. Но с остановившимся двигателем самолет уже не мог подняться.
Гибель была неминуема.
Машина уже коснулась воды и мчалась, скользя на поплавках, прямо на скалы…
НА ПОМОЩЬ!
Весь экипаж “СССР-КС3” находился в радиорубке.
Топорков сидел у приемника, готовый, как только прекратится проклятый ливень, возобновить связь с самолетом.
Из репродукторов непрерывно раздавался треск разрядов, иногда столь сильный, что казалось — приемник не выдержит и диффузор динамика разлетится в клочья. Приборы показывали, что снаружи воздух насыщен электричеством до опасных пределов. Звездолет как бы очутился внутри огромной, непрекращающейся молнии.
Грохочущие раскаты грома были слышны даже здесь, в рубке, расположенной в центре корпуса корабля.
— Не лучше ли все-таки убрать антенну? — предложил Зайцев.
Топорков отрицательно покачал головой.
Грозовой фронт надвинулся на остров пятьдесят минут тому назад, и было неизвестно, когда он, наконец, пройдет. Такой мощной грозы еще не было ни разу.
Белопольский, внешне спокойный, сидел рядом с Топорковым и поминутно взглядывал на часы.
Очень редко кто-нибудь произносил короткую фразу и, не получая ответа, снова замолкал. Мысли звездоплавателей были далеко — там, где одинокий самолет с двумя товарищами носился в воздухе, отрезанный стеной ливня от острова и корабля.
Где он находился? На каком расстоянии отсюда? Этого они не знали. Может быть, грозовой фронт раскинулся на сотни километров в обе стороны. Время шло мучительно медленно.
Но вот гроза прошла.
Топорков включил передатчик. Хотя, судя по прибору, ионизация воздуха была еще чрезмерно велика, он все же начал вызывать Мельникова на волне радиостанции самолета. Личные рации могли отказать, если Мельников и Второв слишком далеко отлетели от острова.
Проходили минуты, но связь не восстанавливалась.
Прекратились неистовые трески. В эфире стояла полная тишина. Стрелка ионного прибора опустилась к нулю, воздух очистился от электричества.
— Говорит звездолет! Где вы? Где вы? Отвечайте! Говорит звездолет!..
— Немедленно приступить к сборке второго самолета! — приказал Белопольский — Как можно скорее!
Все, кроме Топоркова, бросились к двери.
— Пайчадзе, Андреев, Топорков и я остаемся на корабле. Константин Васильевич! Сделайте все, что возможно, для ускорения работы.
— Слушаюсь! — отвечал Зайцев.
— Говорит звездолет! Где вы? Отвечайте! Отвечайте!..
— Если самолет слишком далеко, — сказал Андреев, — между ним и нами мог оказаться грозовой фронт, и радиоволны не проходят.
— Как у них с воздухом? — спросил Пайчадзе.
— Для двух человек его хватит на двадцать четыре часа.
— Говорит звездолет! Где вы?..
Шли часы…
Короткие грозы несколько раз заставляли пятерых человек прерывать работу. Нужно было не менее двенадцати часов, чтобы собрать крылья самолета, и эти вынужденные перерывы взвинчивали и без того напряженные нервы людей до последней степени. Всегда спокойный и уравновешенный, Зайцев ругался как одержимый, ожидая прояснения погоды.
Белопольский не выдержал и прислал на помощь Андреева и Пайчадзе. На звездолете осталось два человека. Это было грубейшим нарушением законов космических рейсов.
Работа шла бешеным темпом. Все хорошо понимали, что если Мельников залетел очень далеко, найти остров в просторах океана без радиосвязи невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187