Кто же так делает? Теперь всего можно было ждать от него… – И Никанор вздохнул тяжело, оперся головой о сжатый кулак, прошептал потерянно: – Постой, о чем же я начал?… Ах да, прибегает Ирина, говорит: «Скорее посмотрите, что с ним – опять во сне плачет!» А было это, да, дней десять назад… И говорю я ей: «Ну и что, если во сне… я и сам, когда подопрет, бывает наяву плачу!..» «Нет, – говорит, – это у него теперь каждую ночь… Моченьки моей нет, всю душу извел, окаянный! И прощения просит у всех: „Прости, – говорит, – братец вяз у колодца… луна – светлая девочка… матушка-солнце… прощайте!..“ Что ж, я еще не рехнулась, слышать – слышу, а понять не могу… Помоги, Никанор, ради бога!»
– Небось опять пьяным напился, – отмахнулась всезнающая жена Никанора. – Я и сама сколько раз замечала, как он, насосавшись винища, хулиганит в своем саду: звезды матерно лает, пинает землю ногами, костерит весь белый свет почем зря… Дурак! Попал камнем в небо и… думает, все ему дозволяется…
Однако никто, к ее удивлению, не поддержал разговора. Люди молчали и думали: «Стало быть, слова во сне – не просто слова? Давно этот разлад начался… как же мы не заметили?…» Нет, ухмылочки жены Никанора еще более запутали неясное дело. Ну а сам Никанор, что ж он молчит, слышал ли он речи покойного, обращенные к звездам?… Да, видать, подперло человека, ведь не каждый сунется со своей глупостью к светилам, солнцу, луне… И что ж это жена мешается в разговор мужа?! Пусть в доме своем командует, а на людях помолчит.
И Никанор, оценив обстановку и зная слабинку своей жены, невоздержанной на язык, решил перевести разговор:
– Что же мы все об одном, об этом Кручану… он уж свое отговорил звездам! А старшего свата все нет… – И к отцу невесты, со вздохом: – Судьба… судьба, кум дорогой! Вот оно что… Давайте-ка выпьем.
Это немудреное словечко «судьба» любое сердце способно смягчить и растрогать. Выпили и, закусывая, перешли к насущным делам, ясным, как «доброе утро»: вишь, погода нынче установилась, а стало быть, осень будет доброй и долгой, и даже вон у ворот акация зацвела второй раз в году… И год выдался урожайный, и колхоз наш занял третье место в районе. Кого-то представили к орденам и многим премии дали. Еще на республиканскую выставку, даст бог, попадем!.. А в районной газете «Родина» напечатали портрет свинаря, а рядом с ним боров, весом в двадцать два пуда. А на приусадебном участке нашей невесты выросла тыква, так ее двое мужиков не могут от земли оторвать… Кстати сказать, п честь чего это бьют в барабан на нашей половине села? Какая такая невеста, где идет сватанье и кто у нас посаженый?…
Словом, был воскресный денек, и за этим столом новые родичи ближе узнавали друг друга и, заметьте, уже величались «сватом» и «сватьюшкой», хотя молодые не только еще не сошлись, но даже и сватовство не начиналось по-настоящему!
Что ни говори, а сватовство – дело серьезное. Обо всем нужно заранее сговориться: и сколько будет приглашенных – дальней и ближней невестиной родни, а у жениха, помимо родни, еще дружков куча. А свадебные подарки жениха, чтобы люди видели, как он уважает невесту? А чем на это ответит невестино семейство? А потом – как станут одаривать друг друга родители и кому из приглашенных со стороны жениха и невесты через плечо расписные полотенца повяжут? И к которому часу собираться гостям на жениховом дворе? И что за музыка будет? И где молодые останутся после свадьбы? А уж как за столом гостей рассадить, чтобы никого не ущемить, не обидеть – это уму непостижимое дело! Ведь свадьба играется однажды в жизни, на глазах у села, а руководить ею должен посаженый отец… Свадьба и посаженый – это как Александр Македонский со своею пехотой!.. Так где же он – главный сват и наш посаженый?!
– Уважаемый жених, как хочешь, но ждать больше нельзя – надо привести посаженого!.. – решительно сказал Никанор.
Жених вышел, но тут же вернулся: «Сосед за ним побежал». И уселся на место как ни в чем не бывало, словно бы дело сделано, а он жених на собственной свадьбе… А тут бабушка из своего угла подала голос, возвращая разговор ни с того ни с сего в прежнее русло:
– А вы не слышали, хоронить его будут с попом или, как нехристя, с музыкой?
Никанор чуть было не подавился своим холодцом петушачьим, хотя чего здесь давиться-то? Ведь для бабушки, как для всякого порядком пожившего человека, и любовь, и свадьба, и похороны, да и вся наша жизнь с ее радостями и печалями стала уже чем-то вроде киношки или телевизионного КВНа. А какой же уважающий себя телезритель утерпит, чтобы не спросить у соседа: «Эй, а ты, случаем, разгадки не знаешь?» (Сравнение, быть может, и рискованное, но скажите на милость, разве старики в наших семьях не коротают свой век возле телевизионного ящика и не телезрят все подряд передачи?) Впрочем, зрительский навык унаследован нами от предков, и у него необозримо большая история. «Ай да похороны, красивые похороны отгрохали этому человеку! Все по нему плакали, и поминки были богатые, и угощали на славу: и родичей, и малознакомых, и заведомых проходимцев!» – говорила какая-нибудь древняя римлянка другой древней римлянке, возвращаясь с поминок в приподнятом состоянии духа, как после какой-нибудь всенародной манифестации. Ибо испокон веков было у человека два праздника – свадьба-любовь и смерть-похороны, или, говоря иным языком, «целый мир» и «вечная жизнь», то же самое и по сей день осталось в судьбе любого из нас, в обличье даже самого заурядного Феди – ведь и его, простака Федю, тоже не оставишь гнить на земле, как какого-нибудь жука-короеда!..
А посему пусть себе с полным правом спрашивает наша бабушка на свадебном сговоре о предстоящих поминках. Молодым – хлопоты о делах, а ей желательно знать, что думают ее дочь и жених (кстати сказать, внук ее кровный), а также и эти, уже не чужие, но еще и не родичи – что они думают о новом погребальном обряде, когда покойника не оплакивают, а провожают с музыкой…
– Будь моя воля, – подала голос жена Никанора, – я похоронила бы его на краю поля, где у нас межа с соседним колхозом. Конечно, покойный Георге – не какой-то упырь, я в эти сказки не верю… Но он не покорился судьбе, не стал смерти ждать, не склонил головы перед жизнью. А таких людей по обычаю следует хоронить за околицей… разве не так? Вы помните, матушка, как распорядился священник с тем, с другим, с Желдей, который повесился накануне войны?…
Все знали, что покойный Кручану давно порвал с церковью. А вот жене его, Ирине, поп в последнее время отказывал в исповеди и дважды на виду у всех выбранил за то, что она терпит грех рядом с собой: богу известно, как ее муж, отрекшись от веры, сожительствует с двумя женщинами, посему и ей в божьем храме не место!..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Небось опять пьяным напился, – отмахнулась всезнающая жена Никанора. – Я и сама сколько раз замечала, как он, насосавшись винища, хулиганит в своем саду: звезды матерно лает, пинает землю ногами, костерит весь белый свет почем зря… Дурак! Попал камнем в небо и… думает, все ему дозволяется…
Однако никто, к ее удивлению, не поддержал разговора. Люди молчали и думали: «Стало быть, слова во сне – не просто слова? Давно этот разлад начался… как же мы не заметили?…» Нет, ухмылочки жены Никанора еще более запутали неясное дело. Ну а сам Никанор, что ж он молчит, слышал ли он речи покойного, обращенные к звездам?… Да, видать, подперло человека, ведь не каждый сунется со своей глупостью к светилам, солнцу, луне… И что ж это жена мешается в разговор мужа?! Пусть в доме своем командует, а на людях помолчит.
И Никанор, оценив обстановку и зная слабинку своей жены, невоздержанной на язык, решил перевести разговор:
– Что же мы все об одном, об этом Кручану… он уж свое отговорил звездам! А старшего свата все нет… – И к отцу невесты, со вздохом: – Судьба… судьба, кум дорогой! Вот оно что… Давайте-ка выпьем.
Это немудреное словечко «судьба» любое сердце способно смягчить и растрогать. Выпили и, закусывая, перешли к насущным делам, ясным, как «доброе утро»: вишь, погода нынче установилась, а стало быть, осень будет доброй и долгой, и даже вон у ворот акация зацвела второй раз в году… И год выдался урожайный, и колхоз наш занял третье место в районе. Кого-то представили к орденам и многим премии дали. Еще на республиканскую выставку, даст бог, попадем!.. А в районной газете «Родина» напечатали портрет свинаря, а рядом с ним боров, весом в двадцать два пуда. А на приусадебном участке нашей невесты выросла тыква, так ее двое мужиков не могут от земли оторвать… Кстати сказать, п честь чего это бьют в барабан на нашей половине села? Какая такая невеста, где идет сватанье и кто у нас посаженый?…
Словом, был воскресный денек, и за этим столом новые родичи ближе узнавали друг друга и, заметьте, уже величались «сватом» и «сватьюшкой», хотя молодые не только еще не сошлись, но даже и сватовство не начиналось по-настоящему!
Что ни говори, а сватовство – дело серьезное. Обо всем нужно заранее сговориться: и сколько будет приглашенных – дальней и ближней невестиной родни, а у жениха, помимо родни, еще дружков куча. А свадебные подарки жениха, чтобы люди видели, как он уважает невесту? А чем на это ответит невестино семейство? А потом – как станут одаривать друг друга родители и кому из приглашенных со стороны жениха и невесты через плечо расписные полотенца повяжут? И к которому часу собираться гостям на жениховом дворе? И что за музыка будет? И где молодые останутся после свадьбы? А уж как за столом гостей рассадить, чтобы никого не ущемить, не обидеть – это уму непостижимое дело! Ведь свадьба играется однажды в жизни, на глазах у села, а руководить ею должен посаженый отец… Свадьба и посаженый – это как Александр Македонский со своею пехотой!.. Так где же он – главный сват и наш посаженый?!
– Уважаемый жених, как хочешь, но ждать больше нельзя – надо привести посаженого!.. – решительно сказал Никанор.
Жених вышел, но тут же вернулся: «Сосед за ним побежал». И уселся на место как ни в чем не бывало, словно бы дело сделано, а он жених на собственной свадьбе… А тут бабушка из своего угла подала голос, возвращая разговор ни с того ни с сего в прежнее русло:
– А вы не слышали, хоронить его будут с попом или, как нехристя, с музыкой?
Никанор чуть было не подавился своим холодцом петушачьим, хотя чего здесь давиться-то? Ведь для бабушки, как для всякого порядком пожившего человека, и любовь, и свадьба, и похороны, да и вся наша жизнь с ее радостями и печалями стала уже чем-то вроде киношки или телевизионного КВНа. А какой же уважающий себя телезритель утерпит, чтобы не спросить у соседа: «Эй, а ты, случаем, разгадки не знаешь?» (Сравнение, быть может, и рискованное, но скажите на милость, разве старики в наших семьях не коротают свой век возле телевизионного ящика и не телезрят все подряд передачи?) Впрочем, зрительский навык унаследован нами от предков, и у него необозримо большая история. «Ай да похороны, красивые похороны отгрохали этому человеку! Все по нему плакали, и поминки были богатые, и угощали на славу: и родичей, и малознакомых, и заведомых проходимцев!» – говорила какая-нибудь древняя римлянка другой древней римлянке, возвращаясь с поминок в приподнятом состоянии духа, как после какой-нибудь всенародной манифестации. Ибо испокон веков было у человека два праздника – свадьба-любовь и смерть-похороны, или, говоря иным языком, «целый мир» и «вечная жизнь», то же самое и по сей день осталось в судьбе любого из нас, в обличье даже самого заурядного Феди – ведь и его, простака Федю, тоже не оставишь гнить на земле, как какого-нибудь жука-короеда!..
А посему пусть себе с полным правом спрашивает наша бабушка на свадебном сговоре о предстоящих поминках. Молодым – хлопоты о делах, а ей желательно знать, что думают ее дочь и жених (кстати сказать, внук ее кровный), а также и эти, уже не чужие, но еще и не родичи – что они думают о новом погребальном обряде, когда покойника не оплакивают, а провожают с музыкой…
– Будь моя воля, – подала голос жена Никанора, – я похоронила бы его на краю поля, где у нас межа с соседним колхозом. Конечно, покойный Георге – не какой-то упырь, я в эти сказки не верю… Но он не покорился судьбе, не стал смерти ждать, не склонил головы перед жизнью. А таких людей по обычаю следует хоронить за околицей… разве не так? Вы помните, матушка, как распорядился священник с тем, с другим, с Желдей, который повесился накануне войны?…
Все знали, что покойный Кручану давно порвал с церковью. А вот жене его, Ирине, поп в последнее время отказывал в исповеди и дважды на виду у всех выбранил за то, что она терпит грех рядом с собой: богу известно, как ее муж, отрекшись от веры, сожительствует с двумя женщинами, посему и ей в божьем храме не место!..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23