..»
Теща не отрываясь смотрит на жениха, она совершенно опешила. А тот поднимается с места, расправляет свои могучие плечи матроса и шофера первого класса в высоко над головой возносит на три четверти выпитую бутылку:
– Зачем мы здесь собрались? Чтобы пить-веселиться… Поэтому я предлагаю всем выпить. А ну, поднимем стаканы! Сговор наш вылетел в тартарары!.. Какой еще сговор? На кой ляд, я вас спрашиваю, нужен мне посаженый, когда вот она – моя дорогая невеста, рядом со мной!.. Теперь выслушайте меня, я вас весь вечер слушал и смотрел вам в глаза… и ни черта в них не увидел, кроме… Да простите меня за резкость – говорят, есть понятия: непроходимой тупости и сытой тоски!.. А каким тоном, как самодовольно и важно, словно из желудка, рассуждают эти понятия о жизни… Я вам точно скажу… Так любит человек потрепаться за стаканом вина, чтобы время убить. А я свое время дальше убивать не намерен. Хочу жить. Каждое мгновение. Ибо жизнь состоит из мгновений. И сама она – мгновение по сравнению с вечностью, как сказал какой-то философ. И я это принадлежащее мне лично мгновение, вы слышите, почтеннейшие, никому не отдам! Этому меня научили: руль, океанские просторы, машина, иностранные женщины, скорость, спешка, заграничные фильмы и еще многое такое, о чем я не стану здесь говорить. А теперь, верчу ли я баранку, ласкаю ли женщину, – я прежде всего удовольствие получаю, имею на это право, – между прочим, сам себе зарабатываю на жизнь… «Такой уж мне выдался круг», как абсолютно верно заметила бабушка! Но какой именно круг? Вот в чем вопрос… А круг – это эпоха, в которой ты родился… Это рубашка твоя! А посему предлагаю всем закруглиться и выпить. Мамаша… Папаша… – чокнулся он своей бутылкой с тещей и тестем. – Поднимем стаканы! И ты, бабушка, и вы, тетя… Что вы такие хмурые, словно на поминках у… – Он бы непременно сказал, у кого сейчас они могли бы быть на поминках, но посмотрел на остатки водки в бутылке, зачем-то поболтал их и сказал матери: – Мам, посмотри, там в буфете стояла бутылка «Московской». А от вина меня, не знаю почему, мучит изжога… – А затем снова к сидящим за столиком, как заправский тамада на интимной пирушке в фешенебельном ресторане: – Дорогие и горячо любимые родичи! Предлагаю вам выпить за наше совместное с Ниной решение… – И после паузы, оценив произведенный этими словами эффект: – Мы решили с Ниной никакой свадьбы не делать!
«Дорогим и горячо любимым родичам» показалось, что чего-то они недослышали… В первую секунду оцепенели – вероятно, так цепенеешь, когда вдруг пуля со свистом врежется в стену совсем рядом с твоей головой…
«Что он сказал?… Как же это – не делать никакой свадьбы, а что же делать?! Для чего мы здесь сидели целое воскресенье?… Он что, издевается, дураками нас выставляет?… Значит, он заранее что-то готовил? Ах, вот почему не пришел посаженый!..»
Никанор насупился, пошевелил пальцами правой руки, будто они у него затекли… Тесть уставился на тлеющий огонек папиросы: «Гори, брат, гори… больше нам ничего не осталось!..» Жена Никанора начала вдруг с жаром завязывать себе косынку вокруг шеи, совсем как девочка перед тем, как сесть на качели… Бабушка решила сделать вид, что она что-то жует, хотя во рту у нее не осталось ни единого зуба, да и вообще крошки там не было в данный момент… Мать невесты перевела взгляд с мужа на жениха, потом на дочь-невесту и снова на мужа. Казалось, она вот-вот закричит: «Караул, люди добрые, убивают!..» Или чуточку точнее и проще, но не менее горячо: «Вот, муженек, тот самый вор, который разорил и ограбил наш дом!»
И только невеста, пристально всматриваясь в пустое блюдо из-под холодца (словно там копошился рой каких-то никому не ведомых крылатых муравьев?…), время от времени поднимала на своего суженого сияющие счастьем глаза. И так ярко светились в них любовь, восхищение, восторг (ей-богу, зависть берет!), безотносительные ко всему, что бы он ни говорил и ни делал…
– Как это так… решили не делать свадьбы? – произнес с кривой усмешкой Никанор… Взглянул на свою двоюродную сестру, мать жениха… Та сидела с опрокинутым совершенно несчастным лицом: «Сама ничего не могу понять, братец!..» И притом, бедная, еще пожимала плечами…
В это время жених, на короткий миг отлучившийся, о треском выставил на стол три бутылки «Московской».
А Никанор поспешил перейти в наступление, пока еще не поздно:
– Обожди!.. Если рвешь дело, то позови посаженого. И скажи ему, что рвешь. И пошли его…
– И пошлю. Непременно пошлю. За чем дело-то стало, но я бы хотел, чтобы при этом были только свои, – успокоил его жених.
«Нет, вы только послушайте!.. Он все рвет, еще и посаженого обматерить обещает, заставляет всех краснеть и при этом говорит: „Хочу, чтоб были только свои“?!»
– Я должен вам сообщить одну маленькую деталь… «Слыханное ли дело? Де-таль!.. Собрал полный дом гостей, заставил мать угощенье готовить, а потом всем предъявляет какую-то маленькую… деталь? Ну, я ему покажу… Дай только гости уйдут, изобью! – думал Никанор в бешенстве. – Тьфу, да я ему в лицо плюну!..»
Но бывший моряк, ныне шофер первого класса, все видел, все понимал и уступать инициативу не собирался. Он напал первым:
– Да, да! И нечего тебе, дядя Никанор, куражиться над людьми!.. Что ты там пожимаешь плечами? Никакой свадьбы не будет, я сказал – и крышка!.. Однако это не значит, что мы расстаемся…
«Ах, вот значит, она – главная новость?…»
– Я понимаю, наш ультиматум… – продолжает жених.
«Ого, уже ругается матом!..»
– …вы постараетесь не принять. Начнете возмущаться, уговаривать, плакать. Но все напрасно. По глубокому Нашему убеждению…
«Подумайте, у них свои убеждения?!»
Жених перевел дух и как бы начал издалека:
– А как устраиваются у вас свадьбы?… По этим вашим обрядам… Честное слово, они больше похожи на сборище пьяных вандалов, чем на свадьбу!..
«А это еще что такое: „ван-да-лы“?!»
– Жених с невестой сидят в центре стола, словно на привязи. То и дело их понукают, как жеребят на прививке у ветеринара: «Целуй руку вот этому… твоему крестному!» А мне глубоко наплевать, что я вами крещен в несознательном возрасте! А если мне стыдно, что я – крещеный?! Что вы на это ответите?… Вот когда хотели меня принимать в партию, еще на подлодке, я думал: «Что писать в своей биографии? Нельзя же умолчать об этом позорнейшем факте!» И я извинился перед людьми и взял свое заявление обратно… Но я ничего не забыл, ничего не простил – и вот теперь отказываюсь участвовать в ваших пошлых обрядах, которые унижают личность и только плодят лицемерие!.. Жених с невестой не празднуют свадьбу, а ублажают гостей, исполняют ваши пьяные прихоти!.. Зачем же я ее, – жених осторожно обнимает за плечи невесту, – мою подругу, навеки поставлю на позор и на пытку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Теща не отрываясь смотрит на жениха, она совершенно опешила. А тот поднимается с места, расправляет свои могучие плечи матроса и шофера первого класса в высоко над головой возносит на три четверти выпитую бутылку:
– Зачем мы здесь собрались? Чтобы пить-веселиться… Поэтому я предлагаю всем выпить. А ну, поднимем стаканы! Сговор наш вылетел в тартарары!.. Какой еще сговор? На кой ляд, я вас спрашиваю, нужен мне посаженый, когда вот она – моя дорогая невеста, рядом со мной!.. Теперь выслушайте меня, я вас весь вечер слушал и смотрел вам в глаза… и ни черта в них не увидел, кроме… Да простите меня за резкость – говорят, есть понятия: непроходимой тупости и сытой тоски!.. А каким тоном, как самодовольно и важно, словно из желудка, рассуждают эти понятия о жизни… Я вам точно скажу… Так любит человек потрепаться за стаканом вина, чтобы время убить. А я свое время дальше убивать не намерен. Хочу жить. Каждое мгновение. Ибо жизнь состоит из мгновений. И сама она – мгновение по сравнению с вечностью, как сказал какой-то философ. И я это принадлежащее мне лично мгновение, вы слышите, почтеннейшие, никому не отдам! Этому меня научили: руль, океанские просторы, машина, иностранные женщины, скорость, спешка, заграничные фильмы и еще многое такое, о чем я не стану здесь говорить. А теперь, верчу ли я баранку, ласкаю ли женщину, – я прежде всего удовольствие получаю, имею на это право, – между прочим, сам себе зарабатываю на жизнь… «Такой уж мне выдался круг», как абсолютно верно заметила бабушка! Но какой именно круг? Вот в чем вопрос… А круг – это эпоха, в которой ты родился… Это рубашка твоя! А посему предлагаю всем закруглиться и выпить. Мамаша… Папаша… – чокнулся он своей бутылкой с тещей и тестем. – Поднимем стаканы! И ты, бабушка, и вы, тетя… Что вы такие хмурые, словно на поминках у… – Он бы непременно сказал, у кого сейчас они могли бы быть на поминках, но посмотрел на остатки водки в бутылке, зачем-то поболтал их и сказал матери: – Мам, посмотри, там в буфете стояла бутылка «Московской». А от вина меня, не знаю почему, мучит изжога… – А затем снова к сидящим за столиком, как заправский тамада на интимной пирушке в фешенебельном ресторане: – Дорогие и горячо любимые родичи! Предлагаю вам выпить за наше совместное с Ниной решение… – И после паузы, оценив произведенный этими словами эффект: – Мы решили с Ниной никакой свадьбы не делать!
«Дорогим и горячо любимым родичам» показалось, что чего-то они недослышали… В первую секунду оцепенели – вероятно, так цепенеешь, когда вдруг пуля со свистом врежется в стену совсем рядом с твоей головой…
«Что он сказал?… Как же это – не делать никакой свадьбы, а что же делать?! Для чего мы здесь сидели целое воскресенье?… Он что, издевается, дураками нас выставляет?… Значит, он заранее что-то готовил? Ах, вот почему не пришел посаженый!..»
Никанор насупился, пошевелил пальцами правой руки, будто они у него затекли… Тесть уставился на тлеющий огонек папиросы: «Гори, брат, гори… больше нам ничего не осталось!..» Жена Никанора начала вдруг с жаром завязывать себе косынку вокруг шеи, совсем как девочка перед тем, как сесть на качели… Бабушка решила сделать вид, что она что-то жует, хотя во рту у нее не осталось ни единого зуба, да и вообще крошки там не было в данный момент… Мать невесты перевела взгляд с мужа на жениха, потом на дочь-невесту и снова на мужа. Казалось, она вот-вот закричит: «Караул, люди добрые, убивают!..» Или чуточку точнее и проще, но не менее горячо: «Вот, муженек, тот самый вор, который разорил и ограбил наш дом!»
И только невеста, пристально всматриваясь в пустое блюдо из-под холодца (словно там копошился рой каких-то никому не ведомых крылатых муравьев?…), время от времени поднимала на своего суженого сияющие счастьем глаза. И так ярко светились в них любовь, восхищение, восторг (ей-богу, зависть берет!), безотносительные ко всему, что бы он ни говорил и ни делал…
– Как это так… решили не делать свадьбы? – произнес с кривой усмешкой Никанор… Взглянул на свою двоюродную сестру, мать жениха… Та сидела с опрокинутым совершенно несчастным лицом: «Сама ничего не могу понять, братец!..» И притом, бедная, еще пожимала плечами…
В это время жених, на короткий миг отлучившийся, о треском выставил на стол три бутылки «Московской».
А Никанор поспешил перейти в наступление, пока еще не поздно:
– Обожди!.. Если рвешь дело, то позови посаженого. И скажи ему, что рвешь. И пошли его…
– И пошлю. Непременно пошлю. За чем дело-то стало, но я бы хотел, чтобы при этом были только свои, – успокоил его жених.
«Нет, вы только послушайте!.. Он все рвет, еще и посаженого обматерить обещает, заставляет всех краснеть и при этом говорит: „Хочу, чтоб были только свои“?!»
– Я должен вам сообщить одну маленькую деталь… «Слыханное ли дело? Де-таль!.. Собрал полный дом гостей, заставил мать угощенье готовить, а потом всем предъявляет какую-то маленькую… деталь? Ну, я ему покажу… Дай только гости уйдут, изобью! – думал Никанор в бешенстве. – Тьфу, да я ему в лицо плюну!..»
Но бывший моряк, ныне шофер первого класса, все видел, все понимал и уступать инициативу не собирался. Он напал первым:
– Да, да! И нечего тебе, дядя Никанор, куражиться над людьми!.. Что ты там пожимаешь плечами? Никакой свадьбы не будет, я сказал – и крышка!.. Однако это не значит, что мы расстаемся…
«Ах, вот значит, она – главная новость?…»
– Я понимаю, наш ультиматум… – продолжает жених.
«Ого, уже ругается матом!..»
– …вы постараетесь не принять. Начнете возмущаться, уговаривать, плакать. Но все напрасно. По глубокому Нашему убеждению…
«Подумайте, у них свои убеждения?!»
Жених перевел дух и как бы начал издалека:
– А как устраиваются у вас свадьбы?… По этим вашим обрядам… Честное слово, они больше похожи на сборище пьяных вандалов, чем на свадьбу!..
«А это еще что такое: „ван-да-лы“?!»
– Жених с невестой сидят в центре стола, словно на привязи. То и дело их понукают, как жеребят на прививке у ветеринара: «Целуй руку вот этому… твоему крестному!» А мне глубоко наплевать, что я вами крещен в несознательном возрасте! А если мне стыдно, что я – крещеный?! Что вы на это ответите?… Вот когда хотели меня принимать в партию, еще на подлодке, я думал: «Что писать в своей биографии? Нельзя же умолчать об этом позорнейшем факте!» И я извинился перед людьми и взял свое заявление обратно… Но я ничего не забыл, ничего не простил – и вот теперь отказываюсь участвовать в ваших пошлых обрядах, которые унижают личность и только плодят лицемерие!.. Жених с невестой не празднуют свадьбу, а ублажают гостей, исполняют ваши пьяные прихоти!.. Зачем же я ее, – жених осторожно обнимает за плечи невесту, – мою подругу, навеки поставлю на позор и на пытку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23