– Джунбаг, сегодня вечером я славно погудел, и у меня остались деньги только на сигареты.
– Мак, у меня есть пара баксов, если...
– Вопрос не только в деньгах, дорогая. Дело в том, что Лос-Анджелес не мой город, а меня сегодня уволили. Ничего особенного. Просто у хозяина сложилось неверное впечатление по поводу его жены и меня. Он велел мне убираться. Я собрал вещи и ушел, но сейчас мне негде остановиться. Мои вещи лежат в камере хранения на автостанции.
Она отодвинулась от меня как можно дальше, на целых шесть дюймов, выпятила нижнюю губу и сказала:
– Если ты рассчитываешь переночевать у меня, приятель, учти, у меня мало выпивки. Нет, сэр, не получится!
– Дорогая, поверь мне, ты очень соблазнительная женщина, но я в такие игры не играю. Деньги мне выслали. Мне просто нужно место, где я мог бы их дождаться. Не обязательно у тебя. Я подумал, может, тебе известно такое место. Как только придут деньги, я тебе заплачу.
– И когда они придут? – недоверчиво полюбопытствовала Джунбаг.
– У этих часов золотой корпус, – сказал я, снял часы и протянул девчонке. – Можешь их заложить.
– Мне не нужны твои часы. Послушай, я просто испугалась, что ты хочешь меня надуть. О'кей? Возможно, у кого-нибудь из парней найдется свободная койка.
– Нет, это последнее средство. Может, кто-то на время уехал? Как насчет твоего инженера?
– Не получится. Он живет с родными в Санта-Барбаре. Дай подумать. – Джунбаг ущипнула себя за выпяченную губу и, нахмурившись, уставилась в стакан. Затем ее лицо прояснилось, и она направилась к телефону. Вернувшись, села рядом и тоном заговорщика сообщила: – Знаешь, мы с тобой будем соседями! Подружка, которой я звонила, страшно разозлилась, что я ее разбудила, но Френсин оставила ей ключ.
– Кто такая Френсин?
– О, она уехала. Каждый год примерно в одно и то же время она уезжает на месяц. У нее такая работа. Френсин вернется не раньше чем через пару недель.
Когда наша компания решила отправиться в другое место, мы с Джунбаг откололись. У нее оказался маленький серый английский «форд». Машину Джунбаг вела уверенно. Когда я вышел из здания автостанции и положил на заднее сиденье сумки, она сказала:
– Знаешь, Мак, я чуть не уехала. Мне все это неожиданно показалось очень глупым. Я тебя совсем не знаю...
– Я тоже боялся, что ты уедешь.
– Что бы ты тогда делал, малыш?
– Пришлось бы ночевать на автостанции.
– У меня такое впечатление, что я совершаю глупость.
– Ты умная женщина и знаешь, кому можно доверять, а кому нельзя, – успокоил я ее.
– Да... пожалуй, все так и должно быть.
Дом находился в Буэна-Вилласе, недалеко от бульвара Беверли и Сити-Колледж. Джунбаг затормозила перед домом номер 11. Пока я доставал сумки, она поднялась на крыльцо и вытащила из почтового ящика ключ. После этого мы пересекли улицу по диагонали и подошли к дому номер 28.
Вставив ключ в замок, Джунбаг повернулась ко мне и прошептала:
– Дорогой, только обещай, что мне не придется потом жалеть. Я имею в виду – никаких огромных телефонных счетов, никакой грязи, никуда не лазать, ничего не трогать. Я соврала Хани, что ключ взяла для подружки. Но она все равно долго не хотела давать его.
– Можешь не беспокоиться, Джунбаг.
Мы вошли в дом. Джунбаг зажгла свет. Гостиная, спальня, кухня и ванная комната. Я быстро все осмотрел. Сбоку окон нет, значит, днем будет темновато. Френсин была ужасной хозяйкой. Джунбаг нашла пиво в маленьком дребезжащем, холодильнике. Я согласился заплатить за все, что съем и выпью. Мы уселись на диван в гостиной, и Джунбаг начала строить мне глазки. Она ожидала, что я клюну, а я знал, что отреагирует она одним из трех способов: даст отпор, позволит все или до какого-то предела. Но у меня не было ни капельки любопытства узнать, какой из трех способов она выберет.
Я начал бродить по своим новым владениям. На двуспальной кровати Френсин оставила грязные простыни. В маленьком шкафчике в ванной я нашел чистые. Повсюду попадались длинные белокурые волосы. Я постарался собрать их и выбросил вместе с остатками сандвича с сыром, которые обнаружил на кухонном столе. Несомненно, я – прирожденная ищейка. Порывшись в столе, я выяснил, что хозяйку зовут Френсин Броудмастер, 27 лет, разведена. Мне попались несколько пачек писем от разных мужчин, которые, наверное, были ей дороги, как память. Письма оказались со множеством ошибок и сообщали такую массу почти клинических подробностей, что я пришел в ужас.
Собрав всю разбросанную одежду хозяйки и затолкав ее в тумбочку, я распаковал вещи и лег спать.
Итак, я стал городским кроликом, нашедшим себе норку.
Лежа на кровати миссис Броудмастер и прислушиваясь к ночным звукам, я разбередил старую рану. «Прости меня, – были ее последние слова. – Прости за то, что все испортила».
Потом меня обуяла дикая ярость. Мои пальцы сжались в кулаки, мышцы напряглись. Подождите меня, мистер Томберлин. Не уезжайте!
В восемь утра жители Буэна-Вилласа начинали разъезжаться на работу, причем делали это шумно. Они, похоже, не могли уехать, не хлопнув изо всех сил, минимум три раза, дверцей автомобиля, не включив мотор до семи тысяч оборотов в минуту и не переключив его со скрежетом на другую передачу. При этом громко визжали шины. К девяти шум стихал, и я проспал еще с час, пока меня не разбудил телефон. Я начал считать звонки, надеясь, что они прекратятся. Белый телефон стоял у кровати, на мембране виднелись следы от губной помады. После 27-го звонка я убедился окончательно, кто это, и снял трубку.
– Ну и крепко же ты спишь, приятель! – сказала Джунбаг.
– Я хотел убедиться, что это мне.
– А я уже начала думать, что ты очистил квартиру и дал деру.
– Что тут брать, дорогая? Грязное нижнее белье? Пластинки Эдди Фишера? Или замечательный холодильник?
– Все в порядке? Хани не заходила перед работой проверить, для кого я взяла ключ?
– Никто не приходил.
– Крошка, если я тебе понадоблюсь, попроси мисс Проктор. У тебя есть на чем записать номер? Я дам тебе два: домашний и рабочий. Какие планы на вечер?
– Еще не знаю.
– Давай договоримся насчет телефона. Чтобы не ждать так долго в следующий раз, я положу трубку после первого звонка и тут же наберу опять. О'кей?
– Отлично.
Одевшись, я сосчитал деньги, которые лежали в особом поясе. У меня оставалось восемьсот долларов в пятидесятидолларовых купюрах. Половину я переложил в бумажник. В Лодердейле у меня был счет, но я не хотел, чтобы здесь узнали мое настоящее имя. Машина перед домом, судя по всему, принадлежала Френсин. Это был «фалькон» песочного цвета. Через десять минут я нашел на столике в прихожей под старыми счетами в вазе ключи. «Фалькон» был одной из четырех машин, оставшихся во дворе. Мотор урчал глухо, но завелся нормально. Выбравшись из Буэна-Вилласа, я заправился и накачал спустившее колесо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61