Так что я просто села в машину, дверь захлопнулась и мы с Полянским покатили по улицам города.
– К останкинской башне, пожалуйста, – лихо скомандовал Илья. И в ту же минуту я поняла, что больше не смогу спокойно сидеть с ним рядом над учебником английского. Просто потому, что дрожу от мысли, что возможно, только возможно, он меня обнимет за плечи. Меня так давно никто не обнимал за плечи. – Тебе удобно? Не жарко?
– А? Что? – не врубилась я, погрузившись в эротическую нирвану. – Нет, все нормально.
– А то ты что-то вся красная, как помидор. Может, у тебя давление поднялось? – заботливо переспросил он. Мне отрезало. Да что ж это такое, почему, как только я краснею от возбуждения, мне предлагают измерить давление.
– А у тебя ничего не поднялось? – оборвала его я и отвернулась. Вот так-то. Пусть тоже обломается. Знай наших. Интересно, почему он хохочет? Ни за что не повернусь.
– Ты прелесть, – без тени обиды пробормотал Полянский и…да, о да. Положил руку на талию. Ура! Вечер перестает быть томным.
– Что ты делаешь? – для порядку возмутилась я. Мне же потом надо будет рассказывать Римке, что это все ОН.
– Я? – с лукавой улыбкой поймал мой взгляд он. – Пробую, что будет, если тебя обнять. Вдруг током шарахнет?
– Ну, и как? – процедила я. Эта моя полнейшая неспособность вывести его из равновесия выводила из равновесия меня.
– Ты знаешь, на ощупь это платье гораздо лучше, чем на вид, – глубокомысленно заявил он, словно оценивая ткань, вывешенную на манекене. Но поскольку моя спина, в отличие от пластмассовой, была в избытке оснащена нервными окончаниями, то невольно изогнулась в такую кошачью дугу. Я замерла и попыталась унять сердцебиение. Полянский с интересом смотрел на меня, только лупы не хватало.
– Я что, лабораторная мышь? – возмутилась я и сбросила с себя его руку. Его «противную», «наглую» руку. Его нежную, уверенную руку.
– Нет. Просто мне платье понравилось, – Полянский уставился на мои губы. Я уставилась в окно, стараясь не думать о том, что может означать такой взгляд. Но в голову невольно лезли мысли о том, как неудачно приехала мама. Просто совершенно не к месту. Теперь вот сиди на этой башне до самого утра. Может, есть какие-то варианты. Стоп! Приличная девушка не может такого думать. Приличная девушка должна думать о… о… Может, у него дома никого нет?
– А где ты живешь? – ляпнула я, поскольку осознала, что до сих пор ничего про него не знаю.
– Опля! Интересно, откуда такие повороты? Меня что, отправляют домой? – немедленно застебался он. Действительно, с чего я решила, что он просто так возьмет и ответит на вопрос. Когда это он так поступал?
– Приехали, молодые люди, – устало пробормотал шофер, которому было совершенно неинтересно, что мы чувствовали. Он выбросил нас у подавляющего своими размерами подножия останкинской башни. Вокруг была темень. Ни души, даже боязно. Однако хороший повод сделать испуганные глаза.
– Господи, какое жуткое место! – ахнула я, даже немного переборщив. Все-таки старый жилой район, а не сцена из триллера. – Ты здесь бывал раньше?
– Страшно? – понимающе блеснул глазами Илья. – Иди ко мне, я тебя защищу от всех чудовищ из-под кровати.
– Настоящий рыцарь, – причмокнула от восхищения я. По каким-то неведомым причинам мы оба, не переставая, делали вид, что все происходящее – фарс. Комедия, не в серьез разыгрываемая нами на потеху публике. Но то, что его рука снова охватила мою «стройную» талию, а его нога практически вплотную слилась с моей, было совсем не смешно. Приятно – да, захватывающе – да. Но не смешно. Мы пошли к башне.
Не смотря на совсем уже недетское время ресторан «Седьмое небо» был открыт для страждущих. В самом деле, чем не луна? Роскошные виды на сияющий похлеще новогодней елки город, тихая музыка, маленькие столы… Романтика.
– Что будете пить? – спросила нас официантка, своими выпуклостями отдаленно напоминающая снежную бабу. Этот образ удачно дополнял яркий искусственный румянец на ее щеках и неправдоподобные губы морковного цвета.
– Коньяк, – сказала я прежде, чем успела подумать, что это просто верх неприличия. Полянский с задором кивнул.
– Два коньяка. И какой-нибудь салатик.
– Горячее желаете? – ровным голосом продолжила она цитировать меню.
– Нет, спасибо. Может, позже, – ответила я. Мало ли что может принести этот вечер мне, одинокой, давно не имевшей ласки женщине. К чему же наедаться до состояния колобка?
– Десерт? – не моргнула и глазом та.
– Не нужно.
– Сок, пепси? Зеленый чай?
– Ни за что! – начала закипать я.
– Шоколад? Хлеб? К салату подать дополнительные соусы?
– Нет, – рявкнул Илья. – Сразу принесите четыре коньяка и два салата. И все!
– Сию минуту, – спокойно отрапортовала снежная баба и отчалила. Вот бы мне такое спокойствие. Правильно Илья заказал сразу четыре коньяка. Не хочется у этой дамы что-то дозаказывать.
– Как тебе понравился день рождения? – спросил Илья. Причем, поскольку нас разделяло пространство стола, он не стал выдуриваться и спросил это нормальным голосом.
– Очень здорово. И кулон, – защебетала я. Кулон ведь и правда был выше всяких похвал. – Если бы не мама, вообще было бы без комментариев.
– С другой стороны, если бы не мама, не сидеть бы нам с тобой сейчас здесь. Вместе, вдвоем, – я расслышала нотки многозначительности. И что мне делать, как реагировать? Хорошо, что на мне надето мое самое лучшее белье!
– Это уж точно, – смущенно кивнула я и уткнулась в стол.
– А тебе не приходило в голову, что и раньше нам случалось сидеть рядом, только вдвоем? – отметил он.
– Сегодня у меня такое чувство, что все по-другому.
– По-какому? – уточнил он.
– Как будто я тебя совсем не знаю. И вижу впервые. Странно! – я подумала, что, в целом, совершенно не кривлю душой. Да, Полянский нравился мне и раньше. Его насмешки, уверенный взгляд, критичное отношение ко всему подряд. Легкость, с которой он проходил с подносом к столику в столовой, словно бы он во дворце и непринужденно идет к своей ложе.
– Ну, уж нет. Это я, Полянский. Ау! Придется мне пересесть, а то ты совсем потеряешь ориентацию в пространстве, – он сделал ход конем, изобразив, что просто из заботы о ближнем меняет свою половину стола на мою. Я взвизгнула и пересела на его. Он усмехнулся и повторил. Я не осталась в долгу, причем до такой степени, что зашатался стол.
– Молодые люди, может, не будем мебель ломать? – менторским тоном обратилась к нам снежная баба. Ее парик трясся в возмущении. Я захохотала, подумав: «Что за идиоты взяли эту хохлому в официанты», но запихнула хохот внутрь. Все-таки, это невежливо, смеяться над внешними недостатками других. Сама, чай, не Бритни Спирс.
– Мы больше не будем, – серьезно закивал Полянский, забавно краснея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– К останкинской башне, пожалуйста, – лихо скомандовал Илья. И в ту же минуту я поняла, что больше не смогу спокойно сидеть с ним рядом над учебником английского. Просто потому, что дрожу от мысли, что возможно, только возможно, он меня обнимет за плечи. Меня так давно никто не обнимал за плечи. – Тебе удобно? Не жарко?
– А? Что? – не врубилась я, погрузившись в эротическую нирвану. – Нет, все нормально.
– А то ты что-то вся красная, как помидор. Может, у тебя давление поднялось? – заботливо переспросил он. Мне отрезало. Да что ж это такое, почему, как только я краснею от возбуждения, мне предлагают измерить давление.
– А у тебя ничего не поднялось? – оборвала его я и отвернулась. Вот так-то. Пусть тоже обломается. Знай наших. Интересно, почему он хохочет? Ни за что не повернусь.
– Ты прелесть, – без тени обиды пробормотал Полянский и…да, о да. Положил руку на талию. Ура! Вечер перестает быть томным.
– Что ты делаешь? – для порядку возмутилась я. Мне же потом надо будет рассказывать Римке, что это все ОН.
– Я? – с лукавой улыбкой поймал мой взгляд он. – Пробую, что будет, если тебя обнять. Вдруг током шарахнет?
– Ну, и как? – процедила я. Эта моя полнейшая неспособность вывести его из равновесия выводила из равновесия меня.
– Ты знаешь, на ощупь это платье гораздо лучше, чем на вид, – глубокомысленно заявил он, словно оценивая ткань, вывешенную на манекене. Но поскольку моя спина, в отличие от пластмассовой, была в избытке оснащена нервными окончаниями, то невольно изогнулась в такую кошачью дугу. Я замерла и попыталась унять сердцебиение. Полянский с интересом смотрел на меня, только лупы не хватало.
– Я что, лабораторная мышь? – возмутилась я и сбросила с себя его руку. Его «противную», «наглую» руку. Его нежную, уверенную руку.
– Нет. Просто мне платье понравилось, – Полянский уставился на мои губы. Я уставилась в окно, стараясь не думать о том, что может означать такой взгляд. Но в голову невольно лезли мысли о том, как неудачно приехала мама. Просто совершенно не к месту. Теперь вот сиди на этой башне до самого утра. Может, есть какие-то варианты. Стоп! Приличная девушка не может такого думать. Приличная девушка должна думать о… о… Может, у него дома никого нет?
– А где ты живешь? – ляпнула я, поскольку осознала, что до сих пор ничего про него не знаю.
– Опля! Интересно, откуда такие повороты? Меня что, отправляют домой? – немедленно застебался он. Действительно, с чего я решила, что он просто так возьмет и ответит на вопрос. Когда это он так поступал?
– Приехали, молодые люди, – устало пробормотал шофер, которому было совершенно неинтересно, что мы чувствовали. Он выбросил нас у подавляющего своими размерами подножия останкинской башни. Вокруг была темень. Ни души, даже боязно. Однако хороший повод сделать испуганные глаза.
– Господи, какое жуткое место! – ахнула я, даже немного переборщив. Все-таки старый жилой район, а не сцена из триллера. – Ты здесь бывал раньше?
– Страшно? – понимающе блеснул глазами Илья. – Иди ко мне, я тебя защищу от всех чудовищ из-под кровати.
– Настоящий рыцарь, – причмокнула от восхищения я. По каким-то неведомым причинам мы оба, не переставая, делали вид, что все происходящее – фарс. Комедия, не в серьез разыгрываемая нами на потеху публике. Но то, что его рука снова охватила мою «стройную» талию, а его нога практически вплотную слилась с моей, было совсем не смешно. Приятно – да, захватывающе – да. Но не смешно. Мы пошли к башне.
Не смотря на совсем уже недетское время ресторан «Седьмое небо» был открыт для страждущих. В самом деле, чем не луна? Роскошные виды на сияющий похлеще новогодней елки город, тихая музыка, маленькие столы… Романтика.
– Что будете пить? – спросила нас официантка, своими выпуклостями отдаленно напоминающая снежную бабу. Этот образ удачно дополнял яркий искусственный румянец на ее щеках и неправдоподобные губы морковного цвета.
– Коньяк, – сказала я прежде, чем успела подумать, что это просто верх неприличия. Полянский с задором кивнул.
– Два коньяка. И какой-нибудь салатик.
– Горячее желаете? – ровным голосом продолжила она цитировать меню.
– Нет, спасибо. Может, позже, – ответила я. Мало ли что может принести этот вечер мне, одинокой, давно не имевшей ласки женщине. К чему же наедаться до состояния колобка?
– Десерт? – не моргнула и глазом та.
– Не нужно.
– Сок, пепси? Зеленый чай?
– Ни за что! – начала закипать я.
– Шоколад? Хлеб? К салату подать дополнительные соусы?
– Нет, – рявкнул Илья. – Сразу принесите четыре коньяка и два салата. И все!
– Сию минуту, – спокойно отрапортовала снежная баба и отчалила. Вот бы мне такое спокойствие. Правильно Илья заказал сразу четыре коньяка. Не хочется у этой дамы что-то дозаказывать.
– Как тебе понравился день рождения? – спросил Илья. Причем, поскольку нас разделяло пространство стола, он не стал выдуриваться и спросил это нормальным голосом.
– Очень здорово. И кулон, – защебетала я. Кулон ведь и правда был выше всяких похвал. – Если бы не мама, вообще было бы без комментариев.
– С другой стороны, если бы не мама, не сидеть бы нам с тобой сейчас здесь. Вместе, вдвоем, – я расслышала нотки многозначительности. И что мне делать, как реагировать? Хорошо, что на мне надето мое самое лучшее белье!
– Это уж точно, – смущенно кивнула я и уткнулась в стол.
– А тебе не приходило в голову, что и раньше нам случалось сидеть рядом, только вдвоем? – отметил он.
– Сегодня у меня такое чувство, что все по-другому.
– По-какому? – уточнил он.
– Как будто я тебя совсем не знаю. И вижу впервые. Странно! – я подумала, что, в целом, совершенно не кривлю душой. Да, Полянский нравился мне и раньше. Его насмешки, уверенный взгляд, критичное отношение ко всему подряд. Легкость, с которой он проходил с подносом к столику в столовой, словно бы он во дворце и непринужденно идет к своей ложе.
– Ну, уж нет. Это я, Полянский. Ау! Придется мне пересесть, а то ты совсем потеряешь ориентацию в пространстве, – он сделал ход конем, изобразив, что просто из заботы о ближнем меняет свою половину стола на мою. Я взвизгнула и пересела на его. Он усмехнулся и повторил. Я не осталась в долгу, причем до такой степени, что зашатался стол.
– Молодые люди, может, не будем мебель ломать? – менторским тоном обратилась к нам снежная баба. Ее парик трясся в возмущении. Я захохотала, подумав: «Что за идиоты взяли эту хохлому в официанты», но запихнула хохот внутрь. Все-таки, это невежливо, смеяться над внешними недостатками других. Сама, чай, не Бритни Спирс.
– Мы больше не будем, – серьезно закивал Полянский, забавно краснея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77