ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Комбат вскинул пистолет.
— Товарищ капитан, ведь танки рядом!
— Видишь фашиста — убей! — жестко отрезал Закалин и нажал на спусковой крючок.
Солдат, который подталкивал санки, упал. Двое других побежали к танкам.
Танки открыли огонь. Они били из пушек и пулеметов по ближним дворам и хатам.
Во время перебежки Закалин и Постевой были замечены врагами. Когда капитан опять поднялся, снаряд рванул прямо у него под ногами.
Так погиб Михаил Николаевич Закалин — один из тех фронтовиков, что научили лейтенанта Постевого быть мужественным и дерзким.
Постевой пытался унести капитана, но тот был плотен и тяжел. Сергей спрятал его тело в солому, чтобы не надругались фашисты, и старой дорогой направился к своим. Он возьмет товарищей, они вернутся сюда и устроят достойную тризну в память комбата! Бешеная ненависть к врагу кипела в его груди.
Близ речки, которую они с Закалиным перебегали два часа назад, он встретил советских пехотинцев. Здесь уже расположился командный пункт батальона, правда, другого полка.
Постевой рассказал офицерам, как зайти в тыл гитлеровцам, обороняющим деревню, и что, оседлав перекресток, можно отрезать им пути отхода. И попросил людей и оружие.
Людей ему не дали. Прав или не прав был командир этого батальона, судить сейчас трудно. Его подразделение сильно поредело в ходе наступления, а поставленную командованием боевую задачу — наступать правее деревни требовалось выполнить в первую очередь.
Времени, чтобы добраться до своего полка, у лейтенанта Постевого уже не было — короткий зимний день перевалил за половину. И он решил идти в деревню один. Ему дали автомат и четыре противотанковые гранаты.
Когда лейтенант вернулся к перекрестку, там было пусто. Танки, что стояли на скотном дворе, тоже ушли. Но на переднем крае били пушки и пулеметы — значит, враг держался в деревне.
Сергей выбрал место засады. Единственная дорога, по которой гитлеровцы могли отойти в свой тыл, прямо от перекрестка спускалась в ложбину. Над ней-то, укрывшись за кучей прошлогодней картофельной ботвы, и залег лейтенант.
Ждал он недолго, но первый танк ушел невредимым.
Сергей, уже размахнувшись, все-таки не бросил в него противотанковую гранату. Стальная махина — гремящая, воющая перегретым мотором, показалась ему неуязвимой, а сам он перед ней и маленьким и слабым.
Никто, ни единая душа не видели его позора, но краска стыда перед самим собой, перед памятью капитана Закалина залила лицо Сергея. И когда минут через двадцать в ложбину спустился второй танк, он хладнокровно метнул гранату. На броне сидели десантники. Взрыв разметал их, сбросил под гусеницы, однако танк прибавил ходу и тоже ушел.
Видимо, гитлеровцы оставляли деревню, потому что спустя короткое время со стороны переднего края показался третий танк. Он встал на перекрестке, из люка вылезли два танкиста. Они вошли в ложбину, начали оттаскивать в сторону убитых десантников.
Фашисты были совсем близко, лейтенант мог снять обоих короткой автоматной очередью, но сдержал себя. А вдруг в танке есть еще солдаты? Ведь все равно этой дороги им не миновать.
Только теперь он кинет гранату под гусеницу. Бить сверху — он уже убедился — бесполезно. Однако танк, въехав в ложбину, промчался впритирку к тому ее краю, над которым лежал Постевой. Лейтенант даже не увидел гусеницу.
Метрах в пятидесяти от засады машина почему-то остановилась. Опять вылезли те двое, принялись что-то делать.
Сергей быстро, не поднимая головы, пополз над ложбиной к ним. Они стучали железом по железу, что-то исправляли. Глыба танка загораживала их. Постевой приподнялся, швырнул гранату. Сразу же после взрыва машина рванулась вперед, крутнулась на перебитой гусенице и встала поперек дороги. Водитель зайцем выскочил из люка и, не глянув даже на убитых, убежал.
Постевой вернулся на старое место, где оставил автомат. Это уже была победа. С этого момента холодный и трезвый расчет прочно овладел всем его существом, и в дальнейших своих действиях он ни разу не поколебался.
Следующая машина — самоходное орудие — тоже остановилась на перекрестке. Может, водитель подумал, что дорога заминирована, может, посчитал, что ему не обойти подбитый танк — словом, самоходка сошла на снежную целину и стала медленно продвигаться над ложбиной. Потом из нее вылез человек, стал искать обходный путь. Лейтенант перебежал ложбину и, когда танкист стал спускаться по тропинке, застрелил его в упор из пистолета.
Потом поднялся наверх, осторожно приблизился к самоходке. Мотор тихо работал, однако никто не отозвался на грозное: «Вылезай — руки вверх!» Самоходка была с открытым верхом, вроде наших СУ-76. Постевой бросил внутрь гранату, отчего детонировал весь боезапас.
Боевой день этим не кончился. Уже в сумерках лейтенант скосил из автомата несколько гитлеровцев, отходивших из деревни, а одного солдата привел с собой в полк.
Может, никто и не узнал бы об этом бое, в котором советский лейтенант еще раз доказал правомерность пословицы «И один в поле — воин». Но пленник оказался на редкость словоохотливым. Тараща глаза и ужасаясь, он рассказал нашему командованию, какое побоище видел близ деревенского перекрестка.
За этот подвиг Родина наградила Сергея Игнатьевича Постового званием Героя Советского Союза.
В двадцатую годовщину Корсунь-Шевченковской операции вместе с Сергеем Игнатьевичем и группой сотрудников музея Советской Армии мы побывали в памятных местах. Ездили по окрестным деревням и селам, выступали с лекциями и воспоминаниями, показывали людям специально привезенные из Москвы, из музея Советской Армии, знамена отличившихся в этой битве полков.
Посетил Сергей Игнатьевич и деревню Оситняжку, где происходил описанный выше бой, встретился с местными жителями, постоял в раздумье у могилы человека, которого никогда не забудет, — у могилы своего комбата Закалина…
В последний день февраля командующий армией генерал Галанин вызвал меня на свой командный пункт. С трудом преодолевая непролазную грязь, двигался наш «оппель-адмирал», то и дело «садился на диффер», буксовал. Приходилось вылезать и подталкивать его. В этом районе почти не было дорог с твердым покрытием, а на имевшихся толстый слой грязи оставили наступавшие войска. Кое-где уже работали инженерные части, вооруженные специальными машинами. Они очищали и улучшали дороги.
— Опять заглох! — сердился водитель Александр Плетнев. — Хорошо еще, что я пристроил «адмиралу» заводную рукоятку…
Пристроил он ее давно, еще под Сталинградом. Как-то возвращались мы из Бекетовки. Сперва ехали хорошо, с ходу прорезая снежные заносы на дороге. Но в одном месте машина села так прочно, что вытащить ее своими силами не удалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78