Она утверждает…»
– Вы хотите сказать, что она сумасшедшая? Что ее изолируют? – прервал его дон Даниэль.
– Если она не изменит своего поведения, я вынужден буду защищаться, – сказал Максимилиано. – У меня просто не останется другого выхода. Оскар не только врач, но и большой друг моей матери, и мой тоже. Он может легко найти специалистов, которые признают Ракель невменяемой и предпишут ей соответствующее лечение. Если будет нужно поместить ее в психиатрическую лечебницу, скажем, в США или в Швейцарии, за деньгами мы не постоим, тем более, что речь идет о вдове Антонио Ломбардо.
– Ну уж этого я не допущу! – вскипел дон Даниэль. – Да, я трус! Я был трусом всю свою жизнь, но всему есть границы! И вы не посадите мою дочь в психушку!
– Я и не хочу этого, дон Даниэль, но Ракель сама не оставляет мне другого выхода. Но вы можете ее убедить, я уверен в этом… Разве вам не нравится здесь жить?
– Что вы сделали с Габриэлем? Максимилиано заверил дона Даниэля, что с ним все в порядке и завтра или послезавтра он позвонит своей сестре, чтобы успокоить ее.
– А вы тем временем поговорите с Ракель, чтобы все мы опять жили хорошо и спокойно, как раньше, – сказал он.
– Вы не представляете, как мне жаль, что у меня не хватает ни сил, ни смелости воздать вам по заслугам. Но рано или поздно кто-нибудь заставит вас заплатить за все, что вы совершили. И когда это случится, я на коленях буду благодарить святую деву Марию.
– Благодарить? – злобно сказал Максимилиано. – Это меня вы должны благодарить за то, что живете жизнью, о которой, только мечтать могли в пьяном бреду!
Разговор кончился ничем. Расстроенный дон Даниэль ушел к себе, а Максимилиано, вернувшись в гостиную, махнул рукой:
– Ах, мама, я устал от всех этих проблем…
А дон Даниэль, поразмыслив над услышанным, решил, что непременно должен предупредить Ракель. На следующий день он подробно рассказал дочери и о разговоре Виктории с доктором Пласенсиа, и о своем разговоре с Максом.
– О, Господи, – всполошилась Ракель. – Папа, найти Андреса, скажи ему, пусть придет ко мне. Я отсюда ничего не могу сделать.
Однако дон Даниэль не успел выйти из палаты, как пришел Умберто – сын доктора Пласенсиа. Он только что разговаривал со своим отцом, который, не желая слушать никаких доводов, утверждал, что Ракель нуждается в специальном лечении. И Умберто тоже поспешил к Ракель, чтобы предупредить ее и предложить свой план. Не надо настаивать на своих обвинениях, пусть соглашается на все, но когда она поправится, он сам пойдет с ней в полицию.
Дон Даниэль с облегчением вздохнул.
Глава 57
Андрее понимал: он взялся за нелегкое дело – узнать правду об исчезновении Антонио. Но чем больше людей будут ему помогать, тем лучше. Он решил поговорить с Клаудио. Тот удивился: разве со всеми этими проблемами не покончено?
– Как видишь – нет, – ответил Андрее. – Особенно теперь, когда позвонил этот Роберто Агирре. Клаудио, выйди на секунду из этой твоей апатии, не будь конформистом.
Клаудио было неприятно вспоминать о прошлом – о тягостных разговорах с Родриго, его темных намеках и откровенных угрозах. Тем более, что теперь он стал совсем другим. Адрес может этого и не видеть, но он-то себя знает: он поборол в себе того маленького трусливого человечка, которого разглядел в нем тогда Родриго, разглядел и предложил этот гнусный план – убить Антонио. Родриго, с его мягкими вкрадчивыми жестами, неизменно спокойный, показался ему просто больным человеком с какой-то страшной патологией чувств. И он, Клаудио, подыгрывал ему тогда только потому, что боялся его. И еще – он никогда не думал, что дело зайдет так далеко. Он хотел накопить побольше информации, узнать все детали плана и сообщить их Антонио, и вот – на тебе, Антонио неожиданно исчез. А что он мог сказать Андресу или кому-то еще? Ведь у него не было никаких доказательств – только его слово против слова Родриго. Ну, и если уж быть совсем честным, в то время он не хотел создавать себе лишних проблем. Да, он поступил плохо, но всяк человек таков, каков он есть. Но теперь, если нужно бороться и нет другого выхода, он готов воевать. Это, или примерно это, он и изложил Андресу, когда тот упрекнул его в бездеятельности.
Но не время было рассуждать, а время, объединившись, действовать. И Андрее коротко изложил Клаудио их с Пабло план: Пабло отправится в Гвадалахару, разыщет того судью, который расписал Ракель и Макса, и попытается заставить его признаться во всем. Как – они еще не решили, Пабло посмотрит на месте, что можно сделать. Клаудио, к удивлению Андреса, тут же вызвался помочь – он чувствовал: именно на этом деле он сможет лучше всего себя показать.
Неожиданно за дверью послышался шум. В комнату ворвался Пабло, следом за ним – негодующий Рамон.
– Сеньор Пабло, прошу вас! Так нельзя! – повторял он. Но Пабло его не слышал.
– Дон Антонио говорил с моей сестрой! – закричал он.
– Что?
– Дон Антонио час назад разговаривал по телефону с моей сестрой!
– Что ты говоришь?!
– Да, я знаю, вы мне не поверите, но Памела говорит, что около часа назад у нас дома зазвонил телефон. Она сняла трубку, и какой-то мужчина спросил меня. Она сказала, что меня нет, тогда он сказал: «Я – Антонио Ломбардо и хочу, чтобы за мной приехали». А потом разговор прервали…
Все были ошеломлены, в комнате воцарилось молчание. Тишину нарушил Рамон:
– Знаете, около часа назад кто-то позвонил к нам в дом. Трубку снял сеньор Максимилиано, но тот, кто звонил, не захотел назвать себя. Тогда сеньор Максимилиано спросил: «Это ты, Кот?»
– Кот? – переспросил Андрее.
– Да, а потом, когда сеньор Максимилиано повесил трубку, у него было очень странное выражение лица… Должен вам сказать, сеньоры, – после некоторой заминки продолжал Рамон, – я молчал, чтобы не выглядеть болтуном, но…
– Что? Говори! – одновременно сказали Андрее и Клаудио.
– Прежде всего, что касается сеньориты Марты и того парня, что здесь работал, Луиса Трехо. Он внезапно разбогател. Настолько, что даже начал дарить сеньорите Марте очень дорогие украшения. И я вдруг задумался, откуда у этого юноши такие деньги? А с другой стороны, однажды, простите, но я застал один разговор между Луисом и Максимилиано. Я не все расслышал, но они упоминали некоего Кота. Мне показалось, что этот Кот как-то связан с Роберто Агирре.
– Это один и тот же человек? – спросил Андрее.
– Вероятно. Мне показалось, они говорили о доме Кота и о том, что как раз в тот день Роберто Агирре сюда звонил. Но более всего меня заинтересовали последние слова Луиса.
– Что он сказал? – нетерпеливо спросил Пабло.
– Буквально, следующее: «Они не могли спастись, это невозможно».
– «Не могли»? Он говорил во множественном числе? – переспросил Андрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
– Вы хотите сказать, что она сумасшедшая? Что ее изолируют? – прервал его дон Даниэль.
– Если она не изменит своего поведения, я вынужден буду защищаться, – сказал Максимилиано. – У меня просто не останется другого выхода. Оскар не только врач, но и большой друг моей матери, и мой тоже. Он может легко найти специалистов, которые признают Ракель невменяемой и предпишут ей соответствующее лечение. Если будет нужно поместить ее в психиатрическую лечебницу, скажем, в США или в Швейцарии, за деньгами мы не постоим, тем более, что речь идет о вдове Антонио Ломбардо.
– Ну уж этого я не допущу! – вскипел дон Даниэль. – Да, я трус! Я был трусом всю свою жизнь, но всему есть границы! И вы не посадите мою дочь в психушку!
– Я и не хочу этого, дон Даниэль, но Ракель сама не оставляет мне другого выхода. Но вы можете ее убедить, я уверен в этом… Разве вам не нравится здесь жить?
– Что вы сделали с Габриэлем? Максимилиано заверил дона Даниэля, что с ним все в порядке и завтра или послезавтра он позвонит своей сестре, чтобы успокоить ее.
– А вы тем временем поговорите с Ракель, чтобы все мы опять жили хорошо и спокойно, как раньше, – сказал он.
– Вы не представляете, как мне жаль, что у меня не хватает ни сил, ни смелости воздать вам по заслугам. Но рано или поздно кто-нибудь заставит вас заплатить за все, что вы совершили. И когда это случится, я на коленях буду благодарить святую деву Марию.
– Благодарить? – злобно сказал Максимилиано. – Это меня вы должны благодарить за то, что живете жизнью, о которой, только мечтать могли в пьяном бреду!
Разговор кончился ничем. Расстроенный дон Даниэль ушел к себе, а Максимилиано, вернувшись в гостиную, махнул рукой:
– Ах, мама, я устал от всех этих проблем…
А дон Даниэль, поразмыслив над услышанным, решил, что непременно должен предупредить Ракель. На следующий день он подробно рассказал дочери и о разговоре Виктории с доктором Пласенсиа, и о своем разговоре с Максом.
– О, Господи, – всполошилась Ракель. – Папа, найти Андреса, скажи ему, пусть придет ко мне. Я отсюда ничего не могу сделать.
Однако дон Даниэль не успел выйти из палаты, как пришел Умберто – сын доктора Пласенсиа. Он только что разговаривал со своим отцом, который, не желая слушать никаких доводов, утверждал, что Ракель нуждается в специальном лечении. И Умберто тоже поспешил к Ракель, чтобы предупредить ее и предложить свой план. Не надо настаивать на своих обвинениях, пусть соглашается на все, но когда она поправится, он сам пойдет с ней в полицию.
Дон Даниэль с облегчением вздохнул.
Глава 57
Андрее понимал: он взялся за нелегкое дело – узнать правду об исчезновении Антонио. Но чем больше людей будут ему помогать, тем лучше. Он решил поговорить с Клаудио. Тот удивился: разве со всеми этими проблемами не покончено?
– Как видишь – нет, – ответил Андрее. – Особенно теперь, когда позвонил этот Роберто Агирре. Клаудио, выйди на секунду из этой твоей апатии, не будь конформистом.
Клаудио было неприятно вспоминать о прошлом – о тягостных разговорах с Родриго, его темных намеках и откровенных угрозах. Тем более, что теперь он стал совсем другим. Адрес может этого и не видеть, но он-то себя знает: он поборол в себе того маленького трусливого человечка, которого разглядел в нем тогда Родриго, разглядел и предложил этот гнусный план – убить Антонио. Родриго, с его мягкими вкрадчивыми жестами, неизменно спокойный, показался ему просто больным человеком с какой-то страшной патологией чувств. И он, Клаудио, подыгрывал ему тогда только потому, что боялся его. И еще – он никогда не думал, что дело зайдет так далеко. Он хотел накопить побольше информации, узнать все детали плана и сообщить их Антонио, и вот – на тебе, Антонио неожиданно исчез. А что он мог сказать Андресу или кому-то еще? Ведь у него не было никаких доказательств – только его слово против слова Родриго. Ну, и если уж быть совсем честным, в то время он не хотел создавать себе лишних проблем. Да, он поступил плохо, но всяк человек таков, каков он есть. Но теперь, если нужно бороться и нет другого выхода, он готов воевать. Это, или примерно это, он и изложил Андресу, когда тот упрекнул его в бездеятельности.
Но не время было рассуждать, а время, объединившись, действовать. И Андрее коротко изложил Клаудио их с Пабло план: Пабло отправится в Гвадалахару, разыщет того судью, который расписал Ракель и Макса, и попытается заставить его признаться во всем. Как – они еще не решили, Пабло посмотрит на месте, что можно сделать. Клаудио, к удивлению Андреса, тут же вызвался помочь – он чувствовал: именно на этом деле он сможет лучше всего себя показать.
Неожиданно за дверью послышался шум. В комнату ворвался Пабло, следом за ним – негодующий Рамон.
– Сеньор Пабло, прошу вас! Так нельзя! – повторял он. Но Пабло его не слышал.
– Дон Антонио говорил с моей сестрой! – закричал он.
– Что?
– Дон Антонио час назад разговаривал по телефону с моей сестрой!
– Что ты говоришь?!
– Да, я знаю, вы мне не поверите, но Памела говорит, что около часа назад у нас дома зазвонил телефон. Она сняла трубку, и какой-то мужчина спросил меня. Она сказала, что меня нет, тогда он сказал: «Я – Антонио Ломбардо и хочу, чтобы за мной приехали». А потом разговор прервали…
Все были ошеломлены, в комнате воцарилось молчание. Тишину нарушил Рамон:
– Знаете, около часа назад кто-то позвонил к нам в дом. Трубку снял сеньор Максимилиано, но тот, кто звонил, не захотел назвать себя. Тогда сеньор Максимилиано спросил: «Это ты, Кот?»
– Кот? – переспросил Андрее.
– Да, а потом, когда сеньор Максимилиано повесил трубку, у него было очень странное выражение лица… Должен вам сказать, сеньоры, – после некоторой заминки продолжал Рамон, – я молчал, чтобы не выглядеть болтуном, но…
– Что? Говори! – одновременно сказали Андрее и Клаудио.
– Прежде всего, что касается сеньориты Марты и того парня, что здесь работал, Луиса Трехо. Он внезапно разбогател. Настолько, что даже начал дарить сеньорите Марте очень дорогие украшения. И я вдруг задумался, откуда у этого юноши такие деньги? А с другой стороны, однажды, простите, но я застал один разговор между Луисом и Максимилиано. Я не все расслышал, но они упоминали некоего Кота. Мне показалось, что этот Кот как-то связан с Роберто Агирре.
– Это один и тот же человек? – спросил Андрее.
– Вероятно. Мне показалось, они говорили о доме Кота и о том, что как раз в тот день Роберто Агирре сюда звонил. Но более всего меня заинтересовали последние слова Луиса.
– Что он сказал? – нетерпеливо спросил Пабло.
– Буквально, следующее: «Они не могли спастись, это невозможно».
– «Не могли»? Он говорил во множественном числе? – переспросил Андрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123