Н. Тухачевским.
Это был период, когда Михаил Николаевич и его заместитель Триандафиллов разрабатывали новые формы оперативного искусства и стратегии. Тухачевский часто выступал с докладами по этим вопросам, проводил военные игры, штабные и войсковые учения.
Главным в теории и практике современного военного искусства Тухачевский считал глубокий бой, глубокую операцию. А для этого требовалась сильная артиллерия, мощная авиация, танковые соединения.
Чтобы обеспечить стремительное продвижение в глубину обороны противника и нанесение удара по его жизненно важным центрам, надо было решить великое множество и других проблем, в частности проблему организации тыла и снабжения. М. Н. Тухачевский занимался и этим. Ему принадлежит первенство в постановке вопроса о прокладке трубопроводов для подачи горючего на фронт и от станций снабжения к действующим войскам.
По мере развития международных событий Михаил Николаевич все более зорко присматривался к германской армии. Именно ее он считал нашим вероятным противником в будущей войне. Присматривался и делал выводы. С упорством убежденного в своей правоте человека, с прозорливостью действительно крупного стратега он настаивал на быстрейшем осуществлении моторизации и механизации Красной Армии.
– Время не ждет, противник стремительно наращивает свой военный потенциал! – неоднократно напоминал Тухачевский.
Свою точку зрения на перспективы развития Красной Армии Михаил Николаевич обосновывал не только в теоретических трудах, но и в специальных докладах на имя Сталина. Однако Сталин категорически отвергал его предложения, как якобы прожектерские.
Чтобы продемонстрировать Сталину все возрастающее значение бронетанковых сил, в 1930 году были проведены большие маневры под Москвой с участием единственной в то время механизированной бригады и моторизованного отряда в составе Московской пролетарской дивизии. Сталин вместе с Политбюро ЦК в течение трех дней наблюдал за действиями танков. Роль их в современном бою проявилась здесь настолько очевидно, что отмахиваться, как прежде, от предложений М. Н. Тухачевского стало просто невозможно. Последовало решение о выделении значительных средств на танкостроение.
Это принесло свои результаты. В ближайшие годы удалось создать несколько новых механизированных бригад, а затем и три механизированных корпуса. В стрелковых дивизиях появились танковые батальоны, в кавалерийских – танковые полки.
Но мысль Тухачевского уже шла дальше. Он считал, что надо создать специальную промышленность, способную при необходимости осуществить массовый выпуск танков для формирования танковых дивизий, новых танковых корпусов и армий. Развивая эти свои взгляды, Михаил Николаевич пишет большой труд о стратегии Советского государства и передает его на рассмотрение Сталину.
В этом труде глубоко анализировалось международное положение, высказывались соображения, с какими государствами нам целесообразно иметь договоры о дружбе и военном сотрудничестве, характеризовались иностранные армии, их вооружение, боеготовность, оперативные установки и стратегические доктрины. А дальше следовали смелые, далеко идущие выводы о наших оперативных и стратегических задачах, намечался план развития советской промышленности, работающей на нужды обороны. Тухачевский считал, что уже к середине 30-х годов мы должны иметь несколько танковых армий.
К сожалению, этот труд так и не увидел света при жизни автора и лишь некоторые из заложенных в нем идей стали воплощаться в практические дела в 1941 году.
Сталин всегда с ревнивой предубежденностью относился к деятельности и мыслям Тухачевского. Михаил Николаевич не заблуждался на сей счет. И когда надо было, вопреки Сталину, провести какое-либо важное решение, осуществить какое-либо серьезное мероприятие, он прибегал обычно к сложным маневрам.
Триандафиллов как-то рассказывал мне, что еще в начале 1931 года Михаил Николаевич выдвинул предложение о численном увеличении армии. Но, зная о неприязни к нему Сталина, договорился с Триандафилловым, чтобы тот выступил с дополнениями и поправками к его предложению.
Сталин ухватился за триандафилловские поправки, «творчески развил» их. Предложение Тухачевского было принято. Только именовалось оно «предложением Сталина и Триандафиллова».
И все же, несмотря на всю свою неприязнь к Тухачевскому, до поры до времени Сталин вынужден был доверять ему руководящие посты. Точно так же он поступал подчас и в ходе Великой Отечественной войны, назначая на высокие командные должности в войска к не тех, к кому благоволил, а тех, кто умел воевать.
Кстати, один эпизод, относящийся к концу Отечественной войны и свидетельствующий о том, как велик был престиж Тухачевского среди военных даже за рубежом.
В 1945 году севернее Берлина я встретился с командиром американского воздушнодесантного корпуса генералом Риджуэем. Моя беседа с ним носила довольно общий характер и частично выветрилась из памяти. Но одно запомнилось твердо – откровенное признание американца, что родиной воздушнодесантных войск является Советский Союз, а создателем их – маршал Тухачевский.
Последний раз я встретился с М. Н. Тухачевским весной 1937 года, когда он в качестве командующего Приволжским военным округом прибыл в Куйбышев. После совещания с командирами соединений Михаил Николаевич попросил меня задержаться и, когда все вышли, предложил мне должность начальника штаба округа. Предложение было лестное, но я чистосердечно сказал, что предпочел бы пока остаться на должности командира дивизии.
Михаил Николаевич отнесся ко мне с пониманием и, кажется, готов уже был распрощаться. Но в это время вдруг раздался телефонный звонок из Москвы, и я стал невольным свидетелем очень тяжелой сцены.
От моего внимания не ускользнуло, что, разговаривая с Москвой, Тухачевский становился все более мрачным. Положив трубку, он несколько минут молчал. Потом признался, что получил недобрую весть: арестован начальник Главного управления кадров Фельдман.
– Какая-то грандиозная провокация! – с болью сказал Михаил Николаевич.
Это была последняя наша встреча. Вскоре я узнал об аресте самого Тухачевского.
Из многих лет более или менее близких, хотя и чисто деловых, отношений с этим человеком я вынес впечатление, что он видел дальше нас, умел заглядывать через стену, непреодолимую для многих. Словно бы с вышки ему открывались дали и перспективы. Но это не порождало в нем ни высокомерия, ни зазнайства. Скромность, душевность, доброжелательство никогда не оставляли его.
СВЕТЛЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ
Ф. П. КАУФЕЛЬДТ
Сколько людей встречаешь на своем пути за годы долгой жизни!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Это был период, когда Михаил Николаевич и его заместитель Триандафиллов разрабатывали новые формы оперативного искусства и стратегии. Тухачевский часто выступал с докладами по этим вопросам, проводил военные игры, штабные и войсковые учения.
Главным в теории и практике современного военного искусства Тухачевский считал глубокий бой, глубокую операцию. А для этого требовалась сильная артиллерия, мощная авиация, танковые соединения.
Чтобы обеспечить стремительное продвижение в глубину обороны противника и нанесение удара по его жизненно важным центрам, надо было решить великое множество и других проблем, в частности проблему организации тыла и снабжения. М. Н. Тухачевский занимался и этим. Ему принадлежит первенство в постановке вопроса о прокладке трубопроводов для подачи горючего на фронт и от станций снабжения к действующим войскам.
По мере развития международных событий Михаил Николаевич все более зорко присматривался к германской армии. Именно ее он считал нашим вероятным противником в будущей войне. Присматривался и делал выводы. С упорством убежденного в своей правоте человека, с прозорливостью действительно крупного стратега он настаивал на быстрейшем осуществлении моторизации и механизации Красной Армии.
– Время не ждет, противник стремительно наращивает свой военный потенциал! – неоднократно напоминал Тухачевский.
Свою точку зрения на перспективы развития Красной Армии Михаил Николаевич обосновывал не только в теоретических трудах, но и в специальных докладах на имя Сталина. Однако Сталин категорически отвергал его предложения, как якобы прожектерские.
Чтобы продемонстрировать Сталину все возрастающее значение бронетанковых сил, в 1930 году были проведены большие маневры под Москвой с участием единственной в то время механизированной бригады и моторизованного отряда в составе Московской пролетарской дивизии. Сталин вместе с Политбюро ЦК в течение трех дней наблюдал за действиями танков. Роль их в современном бою проявилась здесь настолько очевидно, что отмахиваться, как прежде, от предложений М. Н. Тухачевского стало просто невозможно. Последовало решение о выделении значительных средств на танкостроение.
Это принесло свои результаты. В ближайшие годы удалось создать несколько новых механизированных бригад, а затем и три механизированных корпуса. В стрелковых дивизиях появились танковые батальоны, в кавалерийских – танковые полки.
Но мысль Тухачевского уже шла дальше. Он считал, что надо создать специальную промышленность, способную при необходимости осуществить массовый выпуск танков для формирования танковых дивизий, новых танковых корпусов и армий. Развивая эти свои взгляды, Михаил Николаевич пишет большой труд о стратегии Советского государства и передает его на рассмотрение Сталину.
В этом труде глубоко анализировалось международное положение, высказывались соображения, с какими государствами нам целесообразно иметь договоры о дружбе и военном сотрудничестве, характеризовались иностранные армии, их вооружение, боеготовность, оперативные установки и стратегические доктрины. А дальше следовали смелые, далеко идущие выводы о наших оперативных и стратегических задачах, намечался план развития советской промышленности, работающей на нужды обороны. Тухачевский считал, что уже к середине 30-х годов мы должны иметь несколько танковых армий.
К сожалению, этот труд так и не увидел света при жизни автора и лишь некоторые из заложенных в нем идей стали воплощаться в практические дела в 1941 году.
Сталин всегда с ревнивой предубежденностью относился к деятельности и мыслям Тухачевского. Михаил Николаевич не заблуждался на сей счет. И когда надо было, вопреки Сталину, провести какое-либо важное решение, осуществить какое-либо серьезное мероприятие, он прибегал обычно к сложным маневрам.
Триандафиллов как-то рассказывал мне, что еще в начале 1931 года Михаил Николаевич выдвинул предложение о численном увеличении армии. Но, зная о неприязни к нему Сталина, договорился с Триандафилловым, чтобы тот выступил с дополнениями и поправками к его предложению.
Сталин ухватился за триандафилловские поправки, «творчески развил» их. Предложение Тухачевского было принято. Только именовалось оно «предложением Сталина и Триандафиллова».
И все же, несмотря на всю свою неприязнь к Тухачевскому, до поры до времени Сталин вынужден был доверять ему руководящие посты. Точно так же он поступал подчас и в ходе Великой Отечественной войны, назначая на высокие командные должности в войска к не тех, к кому благоволил, а тех, кто умел воевать.
Кстати, один эпизод, относящийся к концу Отечественной войны и свидетельствующий о том, как велик был престиж Тухачевского среди военных даже за рубежом.
В 1945 году севернее Берлина я встретился с командиром американского воздушнодесантного корпуса генералом Риджуэем. Моя беседа с ним носила довольно общий характер и частично выветрилась из памяти. Но одно запомнилось твердо – откровенное признание американца, что родиной воздушнодесантных войск является Советский Союз, а создателем их – маршал Тухачевский.
Последний раз я встретился с М. Н. Тухачевским весной 1937 года, когда он в качестве командующего Приволжским военным округом прибыл в Куйбышев. После совещания с командирами соединений Михаил Николаевич попросил меня задержаться и, когда все вышли, предложил мне должность начальника штаба округа. Предложение было лестное, но я чистосердечно сказал, что предпочел бы пока остаться на должности командира дивизии.
Михаил Николаевич отнесся ко мне с пониманием и, кажется, готов уже был распрощаться. Но в это время вдруг раздался телефонный звонок из Москвы, и я стал невольным свидетелем очень тяжелой сцены.
От моего внимания не ускользнуло, что, разговаривая с Москвой, Тухачевский становился все более мрачным. Положив трубку, он несколько минут молчал. Потом признался, что получил недобрую весть: арестован начальник Главного управления кадров Фельдман.
– Какая-то грандиозная провокация! – с болью сказал Михаил Николаевич.
Это была последняя наша встреча. Вскоре я узнал об аресте самого Тухачевского.
Из многих лет более или менее близких, хотя и чисто деловых, отношений с этим человеком я вынес впечатление, что он видел дальше нас, умел заглядывать через стену, непреодолимую для многих. Словно бы с вышки ему открывались дали и перспективы. Но это не порождало в нем ни высокомерия, ни зазнайства. Скромность, душевность, доброжелательство никогда не оставляли его.
СВЕТЛЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ
Ф. П. КАУФЕЛЬДТ
Сколько людей встречаешь на своем пути за годы долгой жизни!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66