Небо в оттенках лучей вот-вот готового взойти солнца.
Он не успел обрести голос, перед тем как ухнуть в небо... и все... Он полетел вниз головой с невероятной скоростью сквозь плотный, жесткий воздух.
Зазвонил телефонный звонок.
Алина встревожено схватила трубку, но это был не Алексей. Карагоз что-то ныл о том, как он изнемогает от желания ещё хоть раз увидеть её.
- Стоило ли будить меня в четыре утра ради этого? - возмутилась Алина.
- Но я хотел убедиться, что ты ночуешь дома. - Наивно объяснил Карагоз.
- Улыбайся. - Приказал ему чей-то голос со спины, и Николай Иванович безвольно подчинился, насильно растянув губы в улыбке. И ощутил свободу и счастье настолько, словно их можно было пощупать.
Что-то резко дернуло Николай Ивановича и падение прекратилось. То, что он увидел, не поддавалось его способности описывать красоту.
Когда они приземлились. Николай Иванович уже пришел в себя. Полный не то что бы возмущения, а чувства собственного достоинства, которое требовало объяснений, выпутался из строп парашюта, обернулся... человек в очках лишь взмахнул рукой улетая от него на дельтаплане с моторчиком. Это было выше всякого разумения.
Николай Иванович долго провожал взглядом его уменьшающийся силуэт, пролетающий над лесом. Высоко-высоко над человечком парил вертолет. На западе, далеко, где-то за лесом он пошел на снижение.
"Значит, там тоже поле. Значит, там жизнь". - Подумал Николай Иванович и пошел безропотно в ту сторону. Во что бы то ни стало выбираться с этой полузатопленной лесной поляны. Он посмотрел на парашют. Подумал - может быть стоит взять его с собой, чтобы потом, если путь будет долгим, завернувшись в него спать. Все-таки он был в одних трусах. Но тут увидел рюкзак. В рюкзаке был его спортивный костюм, даже свитер, кроссовки, которые он приобрел несколько лет назад, чтобы заняться бегом, да только вот все было - недосуг. А ещё несколько зажигалок, флягу с водой, солдатский котелок, перочинный нож, леску на катушке с крючком на конце, плед верблюжьей шерсти. Два батона черного хлеба, пакет картофельного пюре... соль...
Все было слишком аккуратно уложено и сложено. Слишком напоминало старания жены. И полностью выходило за рамки возможного осмысления.
Э... нет! Нашли с кем шутить! Не сдамся я! - пригрозил Николай Иванович небу, и закинув за спину рюкзак, твердым шагом пошел в спину солнцем палимый.
ГЛАВА 19
Анна Викторовна, решившаяся на такой неординарный поступок, теперь в день по несколько раз звонила Алине.
- Как он там?!
- Идет.
- Господи, уже третьи сутки!
- Все дело в том, что он почему-то идет прямо в противоположную сторону от ближайших деревень. Наши ребята недавно передавали по рации, там даже мобильные телефоны почему-то не работают, что сами замучались с ним.
- Я же не дала ему даже тушенки, думая о том, что вегетарианство полезно таким больным. А он наперекор мясо очень любил. Я думала поголодает два три дня...
- Не голодает он. На леску с крючком утку в озерке поймал ваш Николай Николаевич. Дикую.
- Ах! Неужели! Не может быть! Он у меня такой неприспособленный!..
- А вот у наших ребят скоро провизия кончится. Замучились его тропить. Ходит по лесу, как хочет. Никакой системы.
Неделю длились их переговоры. Неделю чуть ли не каждый час Алина давала отчет Анне Викторовне о том, что знает. Но знала она немного. На связь по рации с сопровождающим их по бездорожью газиком, её охотники, шедшие по следу нечаянного Робинзона, выходили лишь раз в сутки. Но Анна Викторовна требовала и требовала отчета по несколько раз на дню. Пришлось научиться выдавать ей суточную информацию по частям, с каждым разом прибавляя подробности. Временами она горько сожалела о том, что решилась на такое. Но едва Алина предлагала приказать охотникам выйти на её мужа и вывести к какой-нибудь деревне, сразу отказывалась.
- Нет, - отвечала она твердо. - Если он ещё жив, не ранен, пусть идет. Лишь бы шел. - И бросала трубку.
Алина, ввязавшись в это дело, так была поглощена им, что уже забыла про свои обязательства перед редакциями, но про Алексея забыть не могла. "Нет, конечно, у него не будет скорой смерти. Но то, что нос его атрофируется - это точно. И вообще, что это у него за болезнь такая, из-за которой у него столько маленьких черточек шрамов на теле?!"
Она звонила Алексею, но никто не подходил к телефону. Впрочем, залетевшая к ней выпить чашечку кофе Ирэн, обмолвилась, что проходила мимо его студии и слышала душераздирающие вопли, которые он издает, подражая тибетским ламам, которых никогда живьем не слышал. А если и слышал на пленке, то явно думает, что те звуки, которые они издают, дуя в морские раковины, они выдавливают из своего горла.
- И надо человеку так себя истязать?! - возмущалась она.
- Он не истязает. Он выгоняет из себя болезнь. - Поняла Алина.
- Ты хочешь сказать, что у него совсем первобытное мышление?
- Нет. Просто действие, требующее такой невероятной самоотдачи, заставляет его не думать о своей болезни. - Отвечала Алина и бежала к телефону с единственной мыслью-криком: "Алеша!"
Но это перезванивала Анна Викторовна. Не свершенное дело с Николаем Ивановичем мучило Алину, там все было под контролем, но Анна Викторовна со своим нетерпеливым волнением, сама же все это затеявшая, стала невыносимой.
- Как вы думаете, уже октябрь все же - он не простудит почки?
- Он рубит лапник на ночь, покрывает себя им, или разводит такой костер из поваленных деревьев, что его пламя наверняка видно со спутника.
- Ой, Алина, я забыла ему дать очки!..
Алина засыпала и просыпалась с её голосом.
И вдруг все кончилось - не прошло и двадцати дней. Николай Иванович вышел на сопровождавший его тайно "Газик". Как потом говорил: по нюху. Вышел и все. Игра окончилась. Его, прокоптившегося дымом костра, исхудалого, но словно помолодевшего духом и энергией тела, пришлось везти до Конаково.
Анна Викторовна спешно отдала Алине часть - в две тысячи долларов, остальное пообещала отдать после того, как получит результаты анализов, вернулась домой и приняла ангельский вид, ожидающей возлюбленного Сольвейг.
На самом деле с ужасом в сердце Анна Викторовна ожидала, что ей придется объясняться с мужем. Объяснять необъяснимое.
Он ворвался в дом со счастливой улыбкой то ли юноши, то ли дикаря поцеловал жену, обнял её за плечи и не мог от неё оторваться.
- Мы будем жить долго-долго. Мы будем жить долго и счастливо, твердил он.
За последующий месяц лишь раз Анна Викторовна позвонила Алине:
- У нас медовый месяц - сообщила она со звонкими, девичьими нотками в голосе. - Что с ним было - вразумительно ответить не может, но главное - он так хочет жить!.. Он так уверен в себе! И ни что его не раздражает!
- А если он узнает, что это вы натворили с ним такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Он не успел обрести голос, перед тем как ухнуть в небо... и все... Он полетел вниз головой с невероятной скоростью сквозь плотный, жесткий воздух.
Зазвонил телефонный звонок.
Алина встревожено схватила трубку, но это был не Алексей. Карагоз что-то ныл о том, как он изнемогает от желания ещё хоть раз увидеть её.
- Стоило ли будить меня в четыре утра ради этого? - возмутилась Алина.
- Но я хотел убедиться, что ты ночуешь дома. - Наивно объяснил Карагоз.
- Улыбайся. - Приказал ему чей-то голос со спины, и Николай Иванович безвольно подчинился, насильно растянув губы в улыбке. И ощутил свободу и счастье настолько, словно их можно было пощупать.
Что-то резко дернуло Николай Ивановича и падение прекратилось. То, что он увидел, не поддавалось его способности описывать красоту.
Когда они приземлились. Николай Иванович уже пришел в себя. Полный не то что бы возмущения, а чувства собственного достоинства, которое требовало объяснений, выпутался из строп парашюта, обернулся... человек в очках лишь взмахнул рукой улетая от него на дельтаплане с моторчиком. Это было выше всякого разумения.
Николай Иванович долго провожал взглядом его уменьшающийся силуэт, пролетающий над лесом. Высоко-высоко над человечком парил вертолет. На западе, далеко, где-то за лесом он пошел на снижение.
"Значит, там тоже поле. Значит, там жизнь". - Подумал Николай Иванович и пошел безропотно в ту сторону. Во что бы то ни стало выбираться с этой полузатопленной лесной поляны. Он посмотрел на парашют. Подумал - может быть стоит взять его с собой, чтобы потом, если путь будет долгим, завернувшись в него спать. Все-таки он был в одних трусах. Но тут увидел рюкзак. В рюкзаке был его спортивный костюм, даже свитер, кроссовки, которые он приобрел несколько лет назад, чтобы заняться бегом, да только вот все было - недосуг. А ещё несколько зажигалок, флягу с водой, солдатский котелок, перочинный нож, леску на катушке с крючком на конце, плед верблюжьей шерсти. Два батона черного хлеба, пакет картофельного пюре... соль...
Все было слишком аккуратно уложено и сложено. Слишком напоминало старания жены. И полностью выходило за рамки возможного осмысления.
Э... нет! Нашли с кем шутить! Не сдамся я! - пригрозил Николай Иванович небу, и закинув за спину рюкзак, твердым шагом пошел в спину солнцем палимый.
ГЛАВА 19
Анна Викторовна, решившаяся на такой неординарный поступок, теперь в день по несколько раз звонила Алине.
- Как он там?!
- Идет.
- Господи, уже третьи сутки!
- Все дело в том, что он почему-то идет прямо в противоположную сторону от ближайших деревень. Наши ребята недавно передавали по рации, там даже мобильные телефоны почему-то не работают, что сами замучались с ним.
- Я же не дала ему даже тушенки, думая о том, что вегетарианство полезно таким больным. А он наперекор мясо очень любил. Я думала поголодает два три дня...
- Не голодает он. На леску с крючком утку в озерке поймал ваш Николай Николаевич. Дикую.
- Ах! Неужели! Не может быть! Он у меня такой неприспособленный!..
- А вот у наших ребят скоро провизия кончится. Замучились его тропить. Ходит по лесу, как хочет. Никакой системы.
Неделю длились их переговоры. Неделю чуть ли не каждый час Алина давала отчет Анне Викторовне о том, что знает. Но знала она немного. На связь по рации с сопровождающим их по бездорожью газиком, её охотники, шедшие по следу нечаянного Робинзона, выходили лишь раз в сутки. Но Анна Викторовна требовала и требовала отчета по несколько раз на дню. Пришлось научиться выдавать ей суточную информацию по частям, с каждым разом прибавляя подробности. Временами она горько сожалела о том, что решилась на такое. Но едва Алина предлагала приказать охотникам выйти на её мужа и вывести к какой-нибудь деревне, сразу отказывалась.
- Нет, - отвечала она твердо. - Если он ещё жив, не ранен, пусть идет. Лишь бы шел. - И бросала трубку.
Алина, ввязавшись в это дело, так была поглощена им, что уже забыла про свои обязательства перед редакциями, но про Алексея забыть не могла. "Нет, конечно, у него не будет скорой смерти. Но то, что нос его атрофируется - это точно. И вообще, что это у него за болезнь такая, из-за которой у него столько маленьких черточек шрамов на теле?!"
Она звонила Алексею, но никто не подходил к телефону. Впрочем, залетевшая к ней выпить чашечку кофе Ирэн, обмолвилась, что проходила мимо его студии и слышала душераздирающие вопли, которые он издает, подражая тибетским ламам, которых никогда живьем не слышал. А если и слышал на пленке, то явно думает, что те звуки, которые они издают, дуя в морские раковины, они выдавливают из своего горла.
- И надо человеку так себя истязать?! - возмущалась она.
- Он не истязает. Он выгоняет из себя болезнь. - Поняла Алина.
- Ты хочешь сказать, что у него совсем первобытное мышление?
- Нет. Просто действие, требующее такой невероятной самоотдачи, заставляет его не думать о своей болезни. - Отвечала Алина и бежала к телефону с единственной мыслью-криком: "Алеша!"
Но это перезванивала Анна Викторовна. Не свершенное дело с Николаем Ивановичем мучило Алину, там все было под контролем, но Анна Викторовна со своим нетерпеливым волнением, сама же все это затеявшая, стала невыносимой.
- Как вы думаете, уже октябрь все же - он не простудит почки?
- Он рубит лапник на ночь, покрывает себя им, или разводит такой костер из поваленных деревьев, что его пламя наверняка видно со спутника.
- Ой, Алина, я забыла ему дать очки!..
Алина засыпала и просыпалась с её голосом.
И вдруг все кончилось - не прошло и двадцати дней. Николай Иванович вышел на сопровождавший его тайно "Газик". Как потом говорил: по нюху. Вышел и все. Игра окончилась. Его, прокоптившегося дымом костра, исхудалого, но словно помолодевшего духом и энергией тела, пришлось везти до Конаково.
Анна Викторовна спешно отдала Алине часть - в две тысячи долларов, остальное пообещала отдать после того, как получит результаты анализов, вернулась домой и приняла ангельский вид, ожидающей возлюбленного Сольвейг.
На самом деле с ужасом в сердце Анна Викторовна ожидала, что ей придется объясняться с мужем. Объяснять необъяснимое.
Он ворвался в дом со счастливой улыбкой то ли юноши, то ли дикаря поцеловал жену, обнял её за плечи и не мог от неё оторваться.
- Мы будем жить долго-долго. Мы будем жить долго и счастливо, твердил он.
За последующий месяц лишь раз Анна Викторовна позвонила Алине:
- У нас медовый месяц - сообщила она со звонкими, девичьими нотками в голосе. - Что с ним было - вразумительно ответить не может, но главное - он так хочет жить!.. Он так уверен в себе! И ни что его не раздражает!
- А если он узнает, что это вы натворили с ним такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111