Из моих источников мне стало известно, что вы обвинили Мередит Джонсон в сексуальном преследовании, это верно?!
– Ему нечего сказать по этому поводу, – заявила Фернандес, становясь между Уэлш и Сандерсом.
Уэлш, заглядывая через ее плечо, продолжала спрашивать:
– Мистер Сандерс, правда ли то, что вы и мисс Джонсон – старые любовники и что ваше обвинение – это способ свести с ней счеты?
– Ему нечего сказать по этому поводу, – повторила Фернандес.
– А мне кажется, ему есть что сказать, – возразила Уэлш. – Не слушайте ее, мистер Сандерс! Можете смело говорить все, что хотите. Думаю, вам надо воспользоваться удобным случаем и попытаться защитить себя, потому что мои источники также сообщили, что вы нанесли физическое оскорбление мисс Джонсон во время вашей известной встречи. Люди выдвигают против вас очень серьезные обвинения, и вы, наверное, хотите им ответить. Что вы можете сказать в свою защиту? Приставали ли вы к мисс Джонсон?
Сандерс открыл было рот, но Фернандес метнула на него грозный взгляд и положила ладонь ему на грудь.
– Это вам мисс Джонсон сообщила? – спросила она журналистку. – Поскольку, кроме них двоих в кабинете никого не было, подобные сведения вы могли почерпнуть только от нее.
– Я не могу вам открыть свой источник, но он достаточно хорошо информирован.
– Ваш источник работает в компании или вне ее?
– Не могу вам сказать.
– Мисс Уэлш, – сказала Фернандес, – я запрещаю мистеру Сандерсу разговаривать с вами. А вам следовало бы переговорить с юрисконсультом «Пост-Интеллидженсер», прежде чем выдвигать подобные необоснованные обвинения.
– Они не необоснованные, у меня очень надежный…
– И если у вашего юриста возникнут вопросы, посоветуйте ей связаться с мистером Блэкберном, и он разъяснит ей меру вашей ответственности в этом деле.
– Мистер Сандерс, – мрачно улыбнулась Уэлш, – вы не хотите чего-либо добавить?
– Сначала поговорите с юрисконсультом, мисс Уэлш, – напомнила Фернандес.
– Поговорю, поговорю. Но дело не в этом. Ни вам, ни Блэкберну не удастся замять это дело. И, между нами говоря, я не представляю, на что вы рассчитываете, если собираетесь выиграть это дело.
Фернандес наклонилась к журналистке, улыбнулась и предложила: – Почему бы вам не отойти со мной на минутку в сторону – я хочу вам кое-что объяснить.
Они отошли на несколько ярдов.
Алан и Сандерс остались стоять на месте. Алан вздохнул и спросил:
– Вы, верно, многое отдали бы за возможность послушать, о чем они сейчас говорят?
* * *
– Мне безразлично, что вы там говорите, – заявил Конни Уэлш. – Свой источник я вам все равно не назови
– А я вас и не прошу. Я просто ставлю вас в известность, что ваша история не соответствует действительности…
– Конечно, вы так говорите…
– И тому есть документальное подтверждение.
Конни Уэлш замолкла и помрачнела.
– Документальное подтверждение?
– Именно, – медленно кивнула Фернандес.
Уэлш задумалась.
– Но этого не может быть, – сказала она наконец. – Вы же сами сказали, что они были в комнате одни; его слово – против ее слова. Откуда же документальное свидетельство?
Фернандес качнула головой, но ничего не сказала.
– Что это? Пленка?
– Увы, не могу сказать, – тонко улыбнулась Фернандес.
– А даже если она и есть, то что можно из нее извлечь? То, что она слегка щипнула его за задницу? Или пару шуточек отпустила? Ну и что? Мужики такие вещи сотни лет делали, и им ничего за это не было.
– Дело не в том, что…
– Нет, погодите: значит, этот мужик получил щипок и сразу начал визжать, что его чуть не убивают? Это ненормальное поведение для мужчины. Ясное дело, он привык унижать женщин и ненавидит их. Да вы на него только посмотрите и поймете, что я права! И он, безусловно, ударил ее во время их свидания. Компании пришлось даже вызывать врача, чтобы обследовать женщину по подозрению на сотрясение мозга. И я из разных надежных источников получала сведения, будто этот человек вообще склонен к насилию. У него и с женой уже столько лет неприятности. Практически она, забрав детей, уже поехала хлопотать о разводе. – Говоря это, Уэлш внимательно следила за реакцией Фернандес.
Та только плечами пожала.
– Да, да! Его жена уехала из города, – продолжала Уэлш. – Неожиданно для всех забрала детей, и никто не знает, куда она подалась. Вот попробуйте объясните мне, почему она так поступила?
– Конни, – сказала Фернандес, – все, что я могу вам сказать как адвокат мистера Сандерса, это то, что документальное свидетельство, находящееся в моем распоряжении, противоречит вашим сведениям об этом деле.
– Вы мне покажете это свидетельство?
– Ни в коем случае.
– Откуда же я могу знать, что оно существует?
– А вам и незачем это знать; достаточно того, что я предупредила вас о его существовании.
– А если я вам не поверю? Фернандес улыбнулась.
– Есть решения, которые журналист должен принимать сам.
– Вы говорите, это будет опрометчивое решение…
– Если вы и дальше будете упорствовать, то – да.
Уэлш отступила на шаг:
– Знаете, может быть, у вас и получится какое-то подобие судебного дела, а может, и нет, но, на мой взгляд, вы просто еще одна задурманенная представительница женского меньшинства в деловом мире, которая намерена добиться чего-нибудь в состязании с мужчинами, опускаясь перед ними на колени, и, если у вас осталась хоть капля гордости и самоуважения, вы не станете делать для них эту грязную работу!
– На самом деле, Конни, если кто-то из нас и выполняет грязную работу, укрепляющую мужское засилье, это вы…
– Дерьмо все это, – ответила Конни. – И позвольте мне заявить, что вам не удастся замолчать факты: он заманил женщину и избил ее. Он ее бывший любовник, грубый и ревнивый – типичный самец. И, можете мне поверить, он еще пожалеет, что на свет родился…
* * *
– Она будет продолжать печатать эту историю? – спросил Сандерс.
– Нет, – ответила Фернандес, глядя через двор на Джонсон, Хеллера и Блэкберна. Конни Уэлш уже пошла к Блэкберну и теперь о чем-то с ним разговаривала.
– Вы на это не отвлекайтесь, – продолжала Ферндес. – Это не так уж важно. Главное – что они намерены делать с Джонсон.
Минутой позднее Хеллер отделился от своей группы и направился в их сторону.
– Мы обсудили сложившееся положение, Луиза, – сказал он.
– Мы решили, что нет смысла и дальше продолжать заседание третейского суда, я уже проинформировал об этом судью Мерфи.
– Ну и ладно. А как быть с пленкой?
– Ни мисс Джонсон, ни мистер Сандерс не знали, что их разговоры записываются. Согласно закону, хотя бы одна из сторон должна об этом знать. Таким образом, ваша пленка юридической силы не имеет.
– Но Бен…
– И мы будем требовать, чтобы эту пленку не разрешали прослушивать ни в третейском суде, ни на любых юридических процессах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– Ему нечего сказать по этому поводу, – заявила Фернандес, становясь между Уэлш и Сандерсом.
Уэлш, заглядывая через ее плечо, продолжала спрашивать:
– Мистер Сандерс, правда ли то, что вы и мисс Джонсон – старые любовники и что ваше обвинение – это способ свести с ней счеты?
– Ему нечего сказать по этому поводу, – повторила Фернандес.
– А мне кажется, ему есть что сказать, – возразила Уэлш. – Не слушайте ее, мистер Сандерс! Можете смело говорить все, что хотите. Думаю, вам надо воспользоваться удобным случаем и попытаться защитить себя, потому что мои источники также сообщили, что вы нанесли физическое оскорбление мисс Джонсон во время вашей известной встречи. Люди выдвигают против вас очень серьезные обвинения, и вы, наверное, хотите им ответить. Что вы можете сказать в свою защиту? Приставали ли вы к мисс Джонсон?
Сандерс открыл было рот, но Фернандес метнула на него грозный взгляд и положила ладонь ему на грудь.
– Это вам мисс Джонсон сообщила? – спросила она журналистку. – Поскольку, кроме них двоих в кабинете никого не было, подобные сведения вы могли почерпнуть только от нее.
– Я не могу вам открыть свой источник, но он достаточно хорошо информирован.
– Ваш источник работает в компании или вне ее?
– Не могу вам сказать.
– Мисс Уэлш, – сказала Фернандес, – я запрещаю мистеру Сандерсу разговаривать с вами. А вам следовало бы переговорить с юрисконсультом «Пост-Интеллидженсер», прежде чем выдвигать подобные необоснованные обвинения.
– Они не необоснованные, у меня очень надежный…
– И если у вашего юриста возникнут вопросы, посоветуйте ей связаться с мистером Блэкберном, и он разъяснит ей меру вашей ответственности в этом деле.
– Мистер Сандерс, – мрачно улыбнулась Уэлш, – вы не хотите чего-либо добавить?
– Сначала поговорите с юрисконсультом, мисс Уэлш, – напомнила Фернандес.
– Поговорю, поговорю. Но дело не в этом. Ни вам, ни Блэкберну не удастся замять это дело. И, между нами говоря, я не представляю, на что вы рассчитываете, если собираетесь выиграть это дело.
Фернандес наклонилась к журналистке, улыбнулась и предложила: – Почему бы вам не отойти со мной на минутку в сторону – я хочу вам кое-что объяснить.
Они отошли на несколько ярдов.
Алан и Сандерс остались стоять на месте. Алан вздохнул и спросил:
– Вы, верно, многое отдали бы за возможность послушать, о чем они сейчас говорят?
* * *
– Мне безразлично, что вы там говорите, – заявил Конни Уэлш. – Свой источник я вам все равно не назови
– А я вас и не прошу. Я просто ставлю вас в известность, что ваша история не соответствует действительности…
– Конечно, вы так говорите…
– И тому есть документальное подтверждение.
Конни Уэлш замолкла и помрачнела.
– Документальное подтверждение?
– Именно, – медленно кивнула Фернандес.
Уэлш задумалась.
– Но этого не может быть, – сказала она наконец. – Вы же сами сказали, что они были в комнате одни; его слово – против ее слова. Откуда же документальное свидетельство?
Фернандес качнула головой, но ничего не сказала.
– Что это? Пленка?
– Увы, не могу сказать, – тонко улыбнулась Фернандес.
– А даже если она и есть, то что можно из нее извлечь? То, что она слегка щипнула его за задницу? Или пару шуточек отпустила? Ну и что? Мужики такие вещи сотни лет делали, и им ничего за это не было.
– Дело не в том, что…
– Нет, погодите: значит, этот мужик получил щипок и сразу начал визжать, что его чуть не убивают? Это ненормальное поведение для мужчины. Ясное дело, он привык унижать женщин и ненавидит их. Да вы на него только посмотрите и поймете, что я права! И он, безусловно, ударил ее во время их свидания. Компании пришлось даже вызывать врача, чтобы обследовать женщину по подозрению на сотрясение мозга. И я из разных надежных источников получала сведения, будто этот человек вообще склонен к насилию. У него и с женой уже столько лет неприятности. Практически она, забрав детей, уже поехала хлопотать о разводе. – Говоря это, Уэлш внимательно следила за реакцией Фернандес.
Та только плечами пожала.
– Да, да! Его жена уехала из города, – продолжала Уэлш. – Неожиданно для всех забрала детей, и никто не знает, куда она подалась. Вот попробуйте объясните мне, почему она так поступила?
– Конни, – сказала Фернандес, – все, что я могу вам сказать как адвокат мистера Сандерса, это то, что документальное свидетельство, находящееся в моем распоряжении, противоречит вашим сведениям об этом деле.
– Вы мне покажете это свидетельство?
– Ни в коем случае.
– Откуда же я могу знать, что оно существует?
– А вам и незачем это знать; достаточно того, что я предупредила вас о его существовании.
– А если я вам не поверю? Фернандес улыбнулась.
– Есть решения, которые журналист должен принимать сам.
– Вы говорите, это будет опрометчивое решение…
– Если вы и дальше будете упорствовать, то – да.
Уэлш отступила на шаг:
– Знаете, может быть, у вас и получится какое-то подобие судебного дела, а может, и нет, но, на мой взгляд, вы просто еще одна задурманенная представительница женского меньшинства в деловом мире, которая намерена добиться чего-нибудь в состязании с мужчинами, опускаясь перед ними на колени, и, если у вас осталась хоть капля гордости и самоуважения, вы не станете делать для них эту грязную работу!
– На самом деле, Конни, если кто-то из нас и выполняет грязную работу, укрепляющую мужское засилье, это вы…
– Дерьмо все это, – ответила Конни. – И позвольте мне заявить, что вам не удастся замолчать факты: он заманил женщину и избил ее. Он ее бывший любовник, грубый и ревнивый – типичный самец. И, можете мне поверить, он еще пожалеет, что на свет родился…
* * *
– Она будет продолжать печатать эту историю? – спросил Сандерс.
– Нет, – ответила Фернандес, глядя через двор на Джонсон, Хеллера и Блэкберна. Конни Уэлш уже пошла к Блэкберну и теперь о чем-то с ним разговаривала.
– Вы на это не отвлекайтесь, – продолжала Ферндес. – Это не так уж важно. Главное – что они намерены делать с Джонсон.
Минутой позднее Хеллер отделился от своей группы и направился в их сторону.
– Мы обсудили сложившееся положение, Луиза, – сказал он.
– Мы решили, что нет смысла и дальше продолжать заседание третейского суда, я уже проинформировал об этом судью Мерфи.
– Ну и ладно. А как быть с пленкой?
– Ни мисс Джонсон, ни мистер Сандерс не знали, что их разговоры записываются. Согласно закону, хотя бы одна из сторон должна об этом знать. Таким образом, ваша пленка юридической силы не имеет.
– Но Бен…
– И мы будем требовать, чтобы эту пленку не разрешали прослушивать ни в третейском суде, ни на любых юридических процессах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105