Почему мы не слышим, что Валентина бормочет перед сном, почему не знаем, каково ее тело, когда она одна, какой у нее взгляд, когда каждое утро она раскрывает окно гостиничного номера?
Гондола причалила к Рива-дельи-Скьявони со стороны площади, заполненной гуляющими. Валентине хотелось есть, но перспектива одинокой трапезы наводила на нее тоску. Гондольер помог ей сойти на берег и с ослепительной улыбкой взял полагающуюся плату и чаевые.
— Если синьорина еще захочет покататься, меня всегда можно найти там. — Он показал на причал довольно далеко от них, по углам которого стояли фонари. — Меня зовут Дино, — добавил он, дотрагиваясь до ленты на своей шляпе.
— Спасибо, — сказала Валентина. Она сделала несколько шагов, погружаясь в человеческое море, среди шумных восклицаний и щелканья фотоаппаратов. За спиной она оставляла единственное живое существо, с которым хотя бы перекинулась словом.
— Дино.
— Синьорина?
— Дино… где здесь можно вкусно поесть? — Гондольер от души рассмеялся, но посмотрел на Валентину так, будто тут же понял, что ее вопрос вызван не обычной туристской глупостью.
— Синьорина знает рестораны на Большом канале? — спросил он, мешая итальянские слова с испанскими. Спросил почти наугад, прощупывая почву.
— Да, — сказала Валентина, которая их не знала. — Я имею в виду какое-нибудь спокойное место, где не так много людей.
— Не так много людей… таких, как синьорина? — спросил он напрямую.
Валентина улыбнулась ему, развеселившись. По крайней мере, Дино был неглуп.
— Да, где нет туристов. Какое-нибудь такое место… «Где бываешь ты и твои друзья», — подумала она, но ничего не сказала. Она почувствовала, что парень коснулся ее локтя, — улыбаясь, он предлагал ей снова сесть в гондолу. Она подчинилась, почти испугавшись, но неприятное ощущение тут же прошло, будто ускользнуло, как только Дино опустил лопасть весла в глубь лагуны и подтолкнул гондолу точным движением, в котором почти не угадывалось никакого усилия.
Дорогу запомнить было невозможно. Они прошли под мостом Вздохов, потом все перемешалось. Валентина то и дело закрывала глаза, и перед ней чередой проходили смутные образы, перепутываясь с теми, которые она не хотела видеть. Из-за жары от каналов поднималась вонь, и все стало повторяться: крики издалека, условные жесты на изгибах и поворотах пути. На улицах и мостах в этом районе города было не много людей — Венеция в это время обедала. Дино быстро греб и наконец завел гондолу в узкий и прямой канал, в глубине которого виднелась сероватая зелень лагуны. Валентина подумала, что там должна быть Фондамента-Нуове, противоположный берег, место, не представлявшее интереса. Ей захотелось спросить об этом гондольера, но тут она почувствовала, что гондола остановилась у каких-то ступенек, покрытых мхом. Дино протяжно свистнул, и окно на втором этаже бесшумно отворилось.
— Это моя сестра, — сказал он. — Мы здесь живем. Не хотите ли пообедать с нами, синьорина?
Она согласилась так быстро, что он не успел ни удивиться, ни возмутиться. Фамильярность, с которой он себя вел, была свойственна людям, не знающим середины; Валентина с той же горячностью могла отказаться, с какой согласилась. Дино помог ей подняться по ступенькам и оставил ее у порога, пока привязывал гондолу. Она слышала, как он глуховатым голосом что-то напевает на диалекте. Она почувствовала, что за спиной у нее кто-то есть, и обернулась: женщина неопределенного возраста, одетая в старое платье некогда розового цвета, высовывалась из-за дверей. Дино что-то сказал ей, быстро и непонятно.
— Синьорина очень любезна, — добавил он по-итальянски. — Пригласи ее войти, Роза.
И она, конечно, вошла. Всякий раз, когда нужно чего-то избежать, можно обмануть себя. Life, lie. He персонаж ли О’Нила показал, что жизнь и ложь разделяет всего лишь одна безобидная буква?
Они обедали в комнате с низким потолком, что очень удивило Валентину, уже привыкшую в Италии к просторным помещениям. Стол темного дерева был рассчитан на шесть человек. Дино, который успел поменять рубашку, но от которого все равно пахло потом, сидел напротив Валентины. Роза была слева от нее. Справа — любимец хозяев — кот, благородная красота которого помогла им справиться с неловкостью первых минут. На столе были макароны, большая бутыль вина и рыба. Валентина нашла все очень вкусным и была почти довольна тем, что заторможенное состояние толкнуло ее на это безумство.
— У синьорины хороший аппетит, — сказала Роза, которая почти все время молчала. — Может быть, немного сыру?
— Да, спасибо.
Дино жадно ел, глядя больше в тарелку, чем на Валентину, однако у нее все время было ощущение, что он молча оглядывает ее; он ни о чем не спрашивал, даже и о том, какой она национальности, в отличие от всех прочих итальянцев. После еды, подумала Валентина, эта нелепая ситуация должна как-то разрешиться. О чем они будут говорить, когда последний кусок будет съеден? Ужасный момент любого застолья, в котором участвуют посторонние друг другу люди. Она погладила кота, дала ему попробовать кусочек сыру. Тогда Дино рассмеялся — кот ел только рыбу.
— Вы давно работаете гондольером? — спросила Валентина, чтобы что-то сказать.
— Пять лет, синьорина.
— Вам нравится?
— Ничего.
— Во всяком случае, это не такая уж тяжелая работа.
— Нет… эта — нет.
«Значит, он занимается чем-то еще», — подумала она. Роза снова предложила вина, и, хотя она отказывалась, оба, улыбаясь, настаивали и все равно наполнили стаканы.
— Кот пить не будет, — сказал Дино, впервые долго глядя ей в глаза.
Все трое рассмеялись.
Роза вышла и вернулась с блюдом фруктов. Потом Дино предложил «Кэмел» и сказал, что итальянский табак никуда не годится. Он курил, прикрыв глаза, стряхивая пепел позади себя; по мускулистой загорелой шее стекал пот.
— Мой отель отсюда далеко? — спросила Валентина. — Я бы не хотела обременять вас.
«На самом деле я бы должна была заплатить за обед», — подумала она и, хотя задала себе этот вопрос, как ответить на него, сама не знала. Она назвала отель, и он ответил, что отвезет ее. Уже какое-то время Розы в столовой не было. Кот, развалившись в углу комнаты, дремал на дневной жаре. Пахло водой канала, старым домом.
— Ну что ж, вы были так любезны… — сказала Валентина, отодвигая грубо сколоченный стул и поднимаясь. — Жаль, я не могу сказать вам этого на хорошем итальянском… Но ведь вы понимаете меня?
— О, конечно, — сказал Дино, не двигаясь с места.
— Я бы хотела попрощаться с вашей сестрой и…
— А-а, с Розой. Она ушла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202
Гондола причалила к Рива-дельи-Скьявони со стороны площади, заполненной гуляющими. Валентине хотелось есть, но перспектива одинокой трапезы наводила на нее тоску. Гондольер помог ей сойти на берег и с ослепительной улыбкой взял полагающуюся плату и чаевые.
— Если синьорина еще захочет покататься, меня всегда можно найти там. — Он показал на причал довольно далеко от них, по углам которого стояли фонари. — Меня зовут Дино, — добавил он, дотрагиваясь до ленты на своей шляпе.
— Спасибо, — сказала Валентина. Она сделала несколько шагов, погружаясь в человеческое море, среди шумных восклицаний и щелканья фотоаппаратов. За спиной она оставляла единственное живое существо, с которым хотя бы перекинулась словом.
— Дино.
— Синьорина?
— Дино… где здесь можно вкусно поесть? — Гондольер от души рассмеялся, но посмотрел на Валентину так, будто тут же понял, что ее вопрос вызван не обычной туристской глупостью.
— Синьорина знает рестораны на Большом канале? — спросил он, мешая итальянские слова с испанскими. Спросил почти наугад, прощупывая почву.
— Да, — сказала Валентина, которая их не знала. — Я имею в виду какое-нибудь спокойное место, где не так много людей.
— Не так много людей… таких, как синьорина? — спросил он напрямую.
Валентина улыбнулась ему, развеселившись. По крайней мере, Дино был неглуп.
— Да, где нет туристов. Какое-нибудь такое место… «Где бываешь ты и твои друзья», — подумала она, но ничего не сказала. Она почувствовала, что парень коснулся ее локтя, — улыбаясь, он предлагал ей снова сесть в гондолу. Она подчинилась, почти испугавшись, но неприятное ощущение тут же прошло, будто ускользнуло, как только Дино опустил лопасть весла в глубь лагуны и подтолкнул гондолу точным движением, в котором почти не угадывалось никакого усилия.
Дорогу запомнить было невозможно. Они прошли под мостом Вздохов, потом все перемешалось. Валентина то и дело закрывала глаза, и перед ней чередой проходили смутные образы, перепутываясь с теми, которые она не хотела видеть. Из-за жары от каналов поднималась вонь, и все стало повторяться: крики издалека, условные жесты на изгибах и поворотах пути. На улицах и мостах в этом районе города было не много людей — Венеция в это время обедала. Дино быстро греб и наконец завел гондолу в узкий и прямой канал, в глубине которого виднелась сероватая зелень лагуны. Валентина подумала, что там должна быть Фондамента-Нуове, противоположный берег, место, не представлявшее интереса. Ей захотелось спросить об этом гондольера, но тут она почувствовала, что гондола остановилась у каких-то ступенек, покрытых мхом. Дино протяжно свистнул, и окно на втором этаже бесшумно отворилось.
— Это моя сестра, — сказал он. — Мы здесь живем. Не хотите ли пообедать с нами, синьорина?
Она согласилась так быстро, что он не успел ни удивиться, ни возмутиться. Фамильярность, с которой он себя вел, была свойственна людям, не знающим середины; Валентина с той же горячностью могла отказаться, с какой согласилась. Дино помог ей подняться по ступенькам и оставил ее у порога, пока привязывал гондолу. Она слышала, как он глуховатым голосом что-то напевает на диалекте. Она почувствовала, что за спиной у нее кто-то есть, и обернулась: женщина неопределенного возраста, одетая в старое платье некогда розового цвета, высовывалась из-за дверей. Дино что-то сказал ей, быстро и непонятно.
— Синьорина очень любезна, — добавил он по-итальянски. — Пригласи ее войти, Роза.
И она, конечно, вошла. Всякий раз, когда нужно чего-то избежать, можно обмануть себя. Life, lie. He персонаж ли О’Нила показал, что жизнь и ложь разделяет всего лишь одна безобидная буква?
Они обедали в комнате с низким потолком, что очень удивило Валентину, уже привыкшую в Италии к просторным помещениям. Стол темного дерева был рассчитан на шесть человек. Дино, который успел поменять рубашку, но от которого все равно пахло потом, сидел напротив Валентины. Роза была слева от нее. Справа — любимец хозяев — кот, благородная красота которого помогла им справиться с неловкостью первых минут. На столе были макароны, большая бутыль вина и рыба. Валентина нашла все очень вкусным и была почти довольна тем, что заторможенное состояние толкнуло ее на это безумство.
— У синьорины хороший аппетит, — сказала Роза, которая почти все время молчала. — Может быть, немного сыру?
— Да, спасибо.
Дино жадно ел, глядя больше в тарелку, чем на Валентину, однако у нее все время было ощущение, что он молча оглядывает ее; он ни о чем не спрашивал, даже и о том, какой она национальности, в отличие от всех прочих итальянцев. После еды, подумала Валентина, эта нелепая ситуация должна как-то разрешиться. О чем они будут говорить, когда последний кусок будет съеден? Ужасный момент любого застолья, в котором участвуют посторонние друг другу люди. Она погладила кота, дала ему попробовать кусочек сыру. Тогда Дино рассмеялся — кот ел только рыбу.
— Вы давно работаете гондольером? — спросила Валентина, чтобы что-то сказать.
— Пять лет, синьорина.
— Вам нравится?
— Ничего.
— Во всяком случае, это не такая уж тяжелая работа.
— Нет… эта — нет.
«Значит, он занимается чем-то еще», — подумала она. Роза снова предложила вина, и, хотя она отказывалась, оба, улыбаясь, настаивали и все равно наполнили стаканы.
— Кот пить не будет, — сказал Дино, впервые долго глядя ей в глаза.
Все трое рассмеялись.
Роза вышла и вернулась с блюдом фруктов. Потом Дино предложил «Кэмел» и сказал, что итальянский табак никуда не годится. Он курил, прикрыв глаза, стряхивая пепел позади себя; по мускулистой загорелой шее стекал пот.
— Мой отель отсюда далеко? — спросила Валентина. — Я бы не хотела обременять вас.
«На самом деле я бы должна была заплатить за обед», — подумала она и, хотя задала себе этот вопрос, как ответить на него, сама не знала. Она назвала отель, и он ответил, что отвезет ее. Уже какое-то время Розы в столовой не было. Кот, развалившись в углу комнаты, дремал на дневной жаре. Пахло водой канала, старым домом.
— Ну что ж, вы были так любезны… — сказала Валентина, отодвигая грубо сколоченный стул и поднимаясь. — Жаль, я не могу сказать вам этого на хорошем итальянском… Но ведь вы понимаете меня?
— О, конечно, — сказал Дино, не двигаясь с места.
— Я бы хотела попрощаться с вашей сестрой и…
— А-а, с Розой. Она ушла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202