Мне же их искать придется!
- Да, да, подожди...
От волнения первая порция водки прошла для Чингиза безрезультатно и он освежил себя ещё полустаканом, после чего сморщился, закрыл глаза и заговорил, словно сомнабула.
- Так... Так писали... Брянск... Холодно... Это зимой было... Домик. Да, хотят купить корову... Нет, корову купили, хотят козу... Река там тоже есть.
- Есть река! - вспомнил Витька, любивший географию по автомобильному атласу. - Десна!
- Правильно. Так писали - Десна!... Водопровод есть... Магазины... Яблони в саду.... Больше ничего не помню.
- Достаточно. - одобрил Витька, на радостях решив, что ориентиров хватит, чтоб по таким данным отыскать беженцев, а следовательно и Аян: живут на окраине города, на берегу реки, имеют корову и яблоневый сад.
- Мы их найдем! - подхватил Ченгиз. - Приедем в Брянск и я весь город искать буду! День и ночь! Он большой?
- Подожди. - остановил Витька. - Искать буду я. А ты - будешь сидеть здесь. Сидеть и ждать.
Чингиз решил, что попался в ловушку. Узкие глаза его потемнели и он непроизвольно сжал в руке бутылку водки.
- Тише, тесть! - резко остановил его Витька. - Поставь флакон. Мы ж с тобой теперь по честному! Если я тебя с собой сейчас в Брянск возьму, за нами в погоню кинутся, не понял что ли? Я один сегодня же вечером или завтра с утра поеду. Все разузнаю, всех найду, а тебя отсюда выдернуть раз плюнуть! Потерпишь, это ненадолго. Ты ведь то пойми, что если один из нас другого продаст, нам обоим кранты! Алик Черный шутить не любит. Если у него что из пасти вырвут, так он потом сам тебе ляжку перекусит.
- Да...Да. - вынужден был согласиться Ченгиз. - Ты хорошо придумал. Я буду ждать.
- Я их привезу сюда. Потом мы выдернем тебя. А потом...
Касательно дальнейших перспектив их планы по началу несколько разошлись при обсуждении, но это были столь незначительные детали, что ожесточенного спора не вызвали. Ясно было одно - следовало собрать всю семью вместе, а уж затем отрабатывать планы жизни и тактику борьбы с врагами. Оба понимали, что без доверия друг к другу все их начинания кончатся очень плохо, даже более чем плохо. И старались продемонстрировать друг другу предельную веру и искренность. Но все же под конец беседы Чингиз не удержался, чтоб не выкинуть заключительного фокуса.
- Витя, дай мне нож. Хороший нож. - сказал он строго. - На всякий случай.
Витька без колебаний снова отпер кладовку, покопался на полках и нашел длинный кухонный нож достаточно хорошей гибкой стали. Чингиз принял из его рук клинок, нахмурился, закатал рукав своей рубашки и мгновенным движением человека привыкшего резать баранов - полосонул себя по руке. Брызнула кровь, на которую он не обратил внимания, а сказал.
- Дай свою руку.
Витька протянул руку без особой радости. Чингиз отогнул обшлага его рубашки и проделал ту же процедуру, в результате чего кисть Витькина тоже окровянилась.
- Попей мою кров. Я твою. - строго сказал Чингиз.
Витька смекнул, что оказался участником ритуала, скорее всего древнего, освещенного веками и Кораном. Отказать будущему тестю было как-то и не с руки. Он прикоснулся губами к кровавой ране на руке Чингиза, а тот сделал тоже самое, после чего сказал.
- Теперь, Витя, мы одного рода. По крови. Ты мне больше, чем сын. Я тебе больше, чем отец. Это наш древний обычай. Если ты продашь меня, мои родственники и друзья должны тебя убить. Если я продам тебя, то... Меня убьет Аян. Ты понял?
- Понял. - ответил Витька. - Я не продам. У меня отца не было. То есть я его не знаю. Не продам. И Аян со мной будет счастливой.
Всё бы сие, сами понимаете, было бы не так уж и плохо, если б, принципиально говоря, - никакого такого кровавого обычая попросту не существовало. Но Чингиз решил, что лишний ритуал, самим же им сейчас изобретенный, опять же не помешает, чтоб кровью закрепить отношения. А что касается будущего, то Чингиз решил так: если этот парень Аян понравится Аллах акбар! - пусть живут вместе и счастливо до скончания веков своих. Ну, а не придется ей по серду вовсе, так опять же - Аллах акбар! - найдутся варианты мирного разрешения проблемы. Главное сейчас ликвидировать опасность ближайшего времени, а будущеее - опять же в руках Аллаха.
Витька рассуждал анологично: если все сладится по доброму и он получит Аян, то - слава Те Господи! - ничего лучшего и не надо. А если все начнет рушиться, то с помощью Божье, он напомнит Чингизу про клятву на крови.
Они ещё выпили, закусили и Чингиз научил Витьку заканичивть трапезу на востояный манер. Надо было обеми ладонями провести по щекам, сложить и опустить руки, после чего сказать: "Омен!". Витька так и сделал. Он даже заверил, что поскольку является не крещеным, человеком вовсе без Веры, то может подумать и касательно своего перехода в Ислам, ибо ничего плохого в том не видит.
Чингиз решил, что склонил-таки парня - ни к Вере, конечно, а к преданности семье и старшим в этой семье. Он понимал, что парень влюблен в Аян по настоящему, всерьез, и готов ради неё на все. Приходилось, понятно, принимать во внимание вздорность характера будущего затя, но все же "деньги и женщины" всегда оставились самой надежной и самой роковой приманкой для мужчины. Тем более - молодого. На этом то они, родимые, и горят синим пламенем.
В сумерки пришел Витькин сменьщик в карауле - парень ленивый и скучный, который сказал, что ночь Чингиз проведет и вовсе без охраны: его попросту запрут, поскольку выломиться из сауны очень сложно, да и нужды нет.
- Не убежишь, чурка. - сказал сменьщик. - Бабы твои у нас. Так что жди, пока родня выкуп заплатит.
Чингиз уже принял свой отупелый вид, попросил мяса, ему пообещали.
Двери заперли и Чингиз озадачился лишь одним вопросом - чем бы наточить оставленный ему в подарок будущим зятем кухонный нож? Клинок казался ему недостаточно острым, а мог потребоваться для серьезного дела.
Точило нашлось. В парилке он извлек из каменки булыжник, который прекрасно сошел за оселок. Через час неторопливых трудов двадцати сантиметровое лезвие ножа стало острым, словно бритва.
...К этому времени Витька-Шланг уже вернулся домой. Матери не было свалила на свой сад-огород в пяти километрах от города. Матушку свою в будущие планы Витька вписывать не собирался. Последние годы он весьма смутно представлял себе, чем живет и как живет эта вечно ноющая, постонно полубольная женщина, которая проводила зиму в больнице, а лето на огороде. Будущее свое он видел теперь где-то на берегу моря, куда его давным давно вывозили в пионерский лагерь. По его разумению там, у моря, все сохранилось для него так же, как в детстве. Только теперь он вернется туда вместе с красавицей женой.
Последння мысль изменила его планы на вечер. Он намеревался поначалу тут же рвануть в Брянск на зеленой "ниве", которая принадлежала фирме по охране автостоянки, но вверялась его пользованию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
- Да, да, подожди...
От волнения первая порция водки прошла для Чингиза безрезультатно и он освежил себя ещё полустаканом, после чего сморщился, закрыл глаза и заговорил, словно сомнабула.
- Так... Так писали... Брянск... Холодно... Это зимой было... Домик. Да, хотят купить корову... Нет, корову купили, хотят козу... Река там тоже есть.
- Есть река! - вспомнил Витька, любивший географию по автомобильному атласу. - Десна!
- Правильно. Так писали - Десна!... Водопровод есть... Магазины... Яблони в саду.... Больше ничего не помню.
- Достаточно. - одобрил Витька, на радостях решив, что ориентиров хватит, чтоб по таким данным отыскать беженцев, а следовательно и Аян: живут на окраине города, на берегу реки, имеют корову и яблоневый сад.
- Мы их найдем! - подхватил Ченгиз. - Приедем в Брянск и я весь город искать буду! День и ночь! Он большой?
- Подожди. - остановил Витька. - Искать буду я. А ты - будешь сидеть здесь. Сидеть и ждать.
Чингиз решил, что попался в ловушку. Узкие глаза его потемнели и он непроизвольно сжал в руке бутылку водки.
- Тише, тесть! - резко остановил его Витька. - Поставь флакон. Мы ж с тобой теперь по честному! Если я тебя с собой сейчас в Брянск возьму, за нами в погоню кинутся, не понял что ли? Я один сегодня же вечером или завтра с утра поеду. Все разузнаю, всех найду, а тебя отсюда выдернуть раз плюнуть! Потерпишь, это ненадолго. Ты ведь то пойми, что если один из нас другого продаст, нам обоим кранты! Алик Черный шутить не любит. Если у него что из пасти вырвут, так он потом сам тебе ляжку перекусит.
- Да...Да. - вынужден был согласиться Ченгиз. - Ты хорошо придумал. Я буду ждать.
- Я их привезу сюда. Потом мы выдернем тебя. А потом...
Касательно дальнейших перспектив их планы по началу несколько разошлись при обсуждении, но это были столь незначительные детали, что ожесточенного спора не вызвали. Ясно было одно - следовало собрать всю семью вместе, а уж затем отрабатывать планы жизни и тактику борьбы с врагами. Оба понимали, что без доверия друг к другу все их начинания кончатся очень плохо, даже более чем плохо. И старались продемонстрировать друг другу предельную веру и искренность. Но все же под конец беседы Чингиз не удержался, чтоб не выкинуть заключительного фокуса.
- Витя, дай мне нож. Хороший нож. - сказал он строго. - На всякий случай.
Витька без колебаний снова отпер кладовку, покопался на полках и нашел длинный кухонный нож достаточно хорошей гибкой стали. Чингиз принял из его рук клинок, нахмурился, закатал рукав своей рубашки и мгновенным движением человека привыкшего резать баранов - полосонул себя по руке. Брызнула кровь, на которую он не обратил внимания, а сказал.
- Дай свою руку.
Витька протянул руку без особой радости. Чингиз отогнул обшлага его рубашки и проделал ту же процедуру, в результате чего кисть Витькина тоже окровянилась.
- Попей мою кров. Я твою. - строго сказал Чингиз.
Витька смекнул, что оказался участником ритуала, скорее всего древнего, освещенного веками и Кораном. Отказать будущему тестю было как-то и не с руки. Он прикоснулся губами к кровавой ране на руке Чингиза, а тот сделал тоже самое, после чего сказал.
- Теперь, Витя, мы одного рода. По крови. Ты мне больше, чем сын. Я тебе больше, чем отец. Это наш древний обычай. Если ты продашь меня, мои родственники и друзья должны тебя убить. Если я продам тебя, то... Меня убьет Аян. Ты понял?
- Понял. - ответил Витька. - Я не продам. У меня отца не было. То есть я его не знаю. Не продам. И Аян со мной будет счастливой.
Всё бы сие, сами понимаете, было бы не так уж и плохо, если б, принципиально говоря, - никакого такого кровавого обычая попросту не существовало. Но Чингиз решил, что лишний ритуал, самим же им сейчас изобретенный, опять же не помешает, чтоб кровью закрепить отношения. А что касается будущего, то Чингиз решил так: если этот парень Аян понравится Аллах акбар! - пусть живут вместе и счастливо до скончания веков своих. Ну, а не придется ей по серду вовсе, так опять же - Аллах акбар! - найдутся варианты мирного разрешения проблемы. Главное сейчас ликвидировать опасность ближайшего времени, а будущеее - опять же в руках Аллаха.
Витька рассуждал анологично: если все сладится по доброму и он получит Аян, то - слава Те Господи! - ничего лучшего и не надо. А если все начнет рушиться, то с помощью Божье, он напомнит Чингизу про клятву на крови.
Они ещё выпили, закусили и Чингиз научил Витьку заканичивть трапезу на востояный манер. Надо было обеми ладонями провести по щекам, сложить и опустить руки, после чего сказать: "Омен!". Витька так и сделал. Он даже заверил, что поскольку является не крещеным, человеком вовсе без Веры, то может подумать и касательно своего перехода в Ислам, ибо ничего плохого в том не видит.
Чингиз решил, что склонил-таки парня - ни к Вере, конечно, а к преданности семье и старшим в этой семье. Он понимал, что парень влюблен в Аян по настоящему, всерьез, и готов ради неё на все. Приходилось, понятно, принимать во внимание вздорность характера будущего затя, но все же "деньги и женщины" всегда оставились самой надежной и самой роковой приманкой для мужчины. Тем более - молодого. На этом то они, родимые, и горят синим пламенем.
В сумерки пришел Витькин сменьщик в карауле - парень ленивый и скучный, который сказал, что ночь Чингиз проведет и вовсе без охраны: его попросту запрут, поскольку выломиться из сауны очень сложно, да и нужды нет.
- Не убежишь, чурка. - сказал сменьщик. - Бабы твои у нас. Так что жди, пока родня выкуп заплатит.
Чингиз уже принял свой отупелый вид, попросил мяса, ему пообещали.
Двери заперли и Чингиз озадачился лишь одним вопросом - чем бы наточить оставленный ему в подарок будущим зятем кухонный нож? Клинок казался ему недостаточно острым, а мог потребоваться для серьезного дела.
Точило нашлось. В парилке он извлек из каменки булыжник, который прекрасно сошел за оселок. Через час неторопливых трудов двадцати сантиметровое лезвие ножа стало острым, словно бритва.
...К этому времени Витька-Шланг уже вернулся домой. Матери не было свалила на свой сад-огород в пяти километрах от города. Матушку свою в будущие планы Витька вписывать не собирался. Последние годы он весьма смутно представлял себе, чем живет и как живет эта вечно ноющая, постонно полубольная женщина, которая проводила зиму в больнице, а лето на огороде. Будущее свое он видел теперь где-то на берегу моря, куда его давным давно вывозили в пионерский лагерь. По его разумению там, у моря, все сохранилось для него так же, как в детстве. Только теперь он вернется туда вместе с красавицей женой.
Последння мысль изменила его планы на вечер. Он намеревался поначалу тут же рвануть в Брянск на зеленой "ниве", которая принадлежала фирме по охране автостоянки, но вверялась его пользованию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113