– Внезапно Миранда встревожилась. – И не спускай с них глаз. Алекс оказался прав. Мередит сидел в тюрьме. За подобные вещи. Держи детей все время дома.
– О Господи…
– И не смей говорить об убийстве, Питер. Я знала, какой он. Было время прежде, когда я была с труппой «Третейский судья», я… я знала тогда его.
– Знаю. Не разговаривай.
В комнату бегом вбежали санитары. Они сразу же установили капельницу; один из них взглянул на Питера.
– Кто так обошелся с нею? – спросил он, стараясь скрыть явное осуждение, звучавшее в голосе.
Миранда подняла голову и посмотрела на него чистыми, широко раскрытыми глазами.
– Я сама во всем виновата. Но тот человек… я думаю, что он опасен. Его зовут Джон Мередит.
– Мы должны сообщить в полицию. Внезапно голос ее задрожал.
– Всем тогда станет известно. А потом, дети…
– Это дело полиции, дорогая.
Санитары подкатили Миранду на каталке к машине и вкатили носилки внутрь.
– Выбрось все из головы, дорогая. Просто поправляйся, – сказал Питер.
Затем двери «скорой помощи» закрылись, и машина двинулась в Пензанс.
Операцию сделали утром. После операции Миранда лежала как покойница, присоединенная множеством трубок и проводами к различным аппаратам. Ей полностью удалили матку, и это была самая серьезная операция. Остальные были не столь радикальны. Мэг не отходила от нее, спала в кресле, стоявшем около кровати, всеми силами желая, чтобы она выжила. И только в последний день января, когда Кэти принесла букетик подснежников и первые нарциссы, Миранда, казалось, сама приняла осознанное решение выжить.
Она улыбнулась Кэти и попросила ее поднести понюхать подснежники.
– Я чувствую запах лета, – пробормотала она. Кэти была не в силах сдержаться.
– Тебе уже лучше! Пойду обрадую остальных!
И она бросилась из палаты в комнату для посетителей.
Себастьян был просто счастлив, а Алекс не смог сдержать слез.
– Я думал… я думал, ты можешь умереть, – сквозь всхлипывания проговорил он, пока Миранда гладила его волосы и пыталась успокоить.
– Я тоже так думала, – произнесла Миранда с присущей ей жестокой честностью.
Кэти похлопала Алекса по руке.
– Тогда с нами осталась бы тетя Мэг, – успокоила она брата.
Взгляды Мэг и Миранды встретились, и они улыбнулись друг другу, словно знали все, что необходимо было знать.
– Да, я знаю. Но нам нужны они обе, правда? – сказал Алекс.
– Да. Правильно, – произнесла Мэг.
Джон Мередит, или Джон Стоунхаус, исчез из Кихола. Полиция объявила розыск. Месяца два спустя высокий весенний прилив вынес его тело на берег.
Артур Бауринг, первым объявивший, что в Кихоле не найдется человека, который допустил бы, чтобы подобный монстр дожил до суда, первым во всеуслышание заявил, что это самоубийство.
– Что еще ему оставалось делать? – риторически спросил он, сидя в комнате отдыха в «Костгад». – После того что произошло с миссис Сноу, он понял, что его жизнь не стоит и шиллинга!
В комнате повисла тишина, и прежде, чем она успела стать неловкой, Билли Мейджер сказал:
– О силы небесные, ты отстал от времени, Артур! Уже четыре года, как страна перешла на десятичную денежную систему, и теперь такой монеты, как шиллинг, больше не существует!
Артур принял изменение направления беседы и громогласно заявил:
– В таком случае он не стоит того, чтобы помочиться на него пять раз! Так тебе больше нравится?
Билли, который, как всем известно, в то время страдал слабостью мочевого пузыря, направился в туалет, сопровождаемый взрывами хохота.
Мэг услышала новость с заметным облегчением. На следующий день Миранда должна была возвратиться домой, и она дважды, почти случайно, произнесла:
– Мне хочется, чтобы его нашли прежде, чем я вернусь обратно в Кихол.
Питер намеревался перевести всю семью в Лондон. Найти там квартиру, не слишком удаленную от Килбурна.
– Начнем жить совершенно по-новому, – с воодушевлением говорил он, держа в своих руках ладонь Миранды, как всегда делал во время посещений больницы.
Странно, но она больше не причитала.
– Давай останемся дома. Пожалуйста. Питер. Мне не хочется покидать Рыбную улицу.
– Как скажешь, дорогая.
С той самой ночи все изменилось. В характере Миранды, казалось, проявились некоторые черты Мэг; она заверила Мэг, что у нее больше нет желания вновь покидать Кихол. Другой стала и Мэг; они с Питером больше не спали вместе, но она уже больше не боялась находиться в его обществе. В те первые ужасные дни, когда он рыдал, она прижимала его к себе и успокаивала. Она оказалась поразительно сильной; иногда она поражалась самой себе.
Прежде чем Миранда возвратилась домой, Мэг рассказала Питеру о своих планах.
– Мы провели замечательное время, Питер. Я не жалею об этом. Мне не хотелось бы, чтобы ты сожалел о нем. Именно поэтому это не должно повториться вновь и именно поэтому я собираюсь в ближайшем времени вернуться в Лондон – сразу же, как только Миранда сможет обходиться без моей помощи.
– Как можешь ты пойти на это? Как можем мы положить все под сукно, будто ничего и не было?
Он все еще очень легко расстраивался. Мэг повернулась к нему с некоторой нетерпеливостью, характерной для прежней Миранды.
– А что еще остается делать? Разрушить всем жизнь? В том числе и наши? Потому что мы никогда не должны быть счастливы за их счет! Об этом ты и не подумал, Питер, а ты обязан сделать это.
Мэг гладила на кухне и, взглянув на часы, сказала:
– Через пять минут дети придут из школы. Почему бы тебе не взять их с собой к Миранде? Я хочу привести здесь все в порядок, чтобы завтра иметь возможность побыть с ней. А ты должен вновь приниматься за работу. Пусть все остается как было, Питер. Это единственный путь.
– Я не могу жить без тебя, Мэг! Она сказала насмешливо:
– Разумеется, сможешь! Так же как и я смогу жить без тебя! А у тебя остается Миранда, а она, по крайней мере, моя половина! – Мэг улыбнулась, надеясь вызвать у него ответную улыбку. – Послушай, Питер. Мы с тобой оба художники. Мы не должны будем видеться наедине. Помнишь, как меня потряс вздор Джеральда Скейфа? Так не пойдет.
– Но здесь Миранда не счастлива.
– Миранда изменилась. Она теперь знает, как ей необходимы ты, дети и дом. Теперь все будет иначе.
Он молчал, пока не заметил, что она вновь взглянула на часы. Затем он усмехнулся.
– Ты тоже изменилась. Теперь ты начала командовать!
Мэг рассмеялась, а Питер продолжил:
– Ты назвала себя художником – мне это нравится, Мэг. Помни об этом всегда – ты художник!
Она положила перед собой одну из рубашек Алекса и задумалась над словами Питера. Затем кивнула.
– Да. Конечно, я художник.
Мэг уехала через десять дней после прекращения расследования по делу Джона Мередита. Миранда, крепко прижавшись к сестре, умоляла остаться с ними навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
– О Господи…
– И не смей говорить об убийстве, Питер. Я знала, какой он. Было время прежде, когда я была с труппой «Третейский судья», я… я знала тогда его.
– Знаю. Не разговаривай.
В комнату бегом вбежали санитары. Они сразу же установили капельницу; один из них взглянул на Питера.
– Кто так обошелся с нею? – спросил он, стараясь скрыть явное осуждение, звучавшее в голосе.
Миранда подняла голову и посмотрела на него чистыми, широко раскрытыми глазами.
– Я сама во всем виновата. Но тот человек… я думаю, что он опасен. Его зовут Джон Мередит.
– Мы должны сообщить в полицию. Внезапно голос ее задрожал.
– Всем тогда станет известно. А потом, дети…
– Это дело полиции, дорогая.
Санитары подкатили Миранду на каталке к машине и вкатили носилки внутрь.
– Выбрось все из головы, дорогая. Просто поправляйся, – сказал Питер.
Затем двери «скорой помощи» закрылись, и машина двинулась в Пензанс.
Операцию сделали утром. После операции Миранда лежала как покойница, присоединенная множеством трубок и проводами к различным аппаратам. Ей полностью удалили матку, и это была самая серьезная операция. Остальные были не столь радикальны. Мэг не отходила от нее, спала в кресле, стоявшем около кровати, всеми силами желая, чтобы она выжила. И только в последний день января, когда Кэти принесла букетик подснежников и первые нарциссы, Миранда, казалось, сама приняла осознанное решение выжить.
Она улыбнулась Кэти и попросила ее поднести понюхать подснежники.
– Я чувствую запах лета, – пробормотала она. Кэти была не в силах сдержаться.
– Тебе уже лучше! Пойду обрадую остальных!
И она бросилась из палаты в комнату для посетителей.
Себастьян был просто счастлив, а Алекс не смог сдержать слез.
– Я думал… я думал, ты можешь умереть, – сквозь всхлипывания проговорил он, пока Миранда гладила его волосы и пыталась успокоить.
– Я тоже так думала, – произнесла Миранда с присущей ей жестокой честностью.
Кэти похлопала Алекса по руке.
– Тогда с нами осталась бы тетя Мэг, – успокоила она брата.
Взгляды Мэг и Миранды встретились, и они улыбнулись друг другу, словно знали все, что необходимо было знать.
– Да, я знаю. Но нам нужны они обе, правда? – сказал Алекс.
– Да. Правильно, – произнесла Мэг.
Джон Мередит, или Джон Стоунхаус, исчез из Кихола. Полиция объявила розыск. Месяца два спустя высокий весенний прилив вынес его тело на берег.
Артур Бауринг, первым объявивший, что в Кихоле не найдется человека, который допустил бы, чтобы подобный монстр дожил до суда, первым во всеуслышание заявил, что это самоубийство.
– Что еще ему оставалось делать? – риторически спросил он, сидя в комнате отдыха в «Костгад». – После того что произошло с миссис Сноу, он понял, что его жизнь не стоит и шиллинга!
В комнате повисла тишина, и прежде, чем она успела стать неловкой, Билли Мейджер сказал:
– О силы небесные, ты отстал от времени, Артур! Уже четыре года, как страна перешла на десятичную денежную систему, и теперь такой монеты, как шиллинг, больше не существует!
Артур принял изменение направления беседы и громогласно заявил:
– В таком случае он не стоит того, чтобы помочиться на него пять раз! Так тебе больше нравится?
Билли, который, как всем известно, в то время страдал слабостью мочевого пузыря, направился в туалет, сопровождаемый взрывами хохота.
Мэг услышала новость с заметным облегчением. На следующий день Миранда должна была возвратиться домой, и она дважды, почти случайно, произнесла:
– Мне хочется, чтобы его нашли прежде, чем я вернусь обратно в Кихол.
Питер намеревался перевести всю семью в Лондон. Найти там квартиру, не слишком удаленную от Килбурна.
– Начнем жить совершенно по-новому, – с воодушевлением говорил он, держа в своих руках ладонь Миранды, как всегда делал во время посещений больницы.
Странно, но она больше не причитала.
– Давай останемся дома. Пожалуйста. Питер. Мне не хочется покидать Рыбную улицу.
– Как скажешь, дорогая.
С той самой ночи все изменилось. В характере Миранды, казалось, проявились некоторые черты Мэг; она заверила Мэг, что у нее больше нет желания вновь покидать Кихол. Другой стала и Мэг; они с Питером больше не спали вместе, но она уже больше не боялась находиться в его обществе. В те первые ужасные дни, когда он рыдал, она прижимала его к себе и успокаивала. Она оказалась поразительно сильной; иногда она поражалась самой себе.
Прежде чем Миранда возвратилась домой, Мэг рассказала Питеру о своих планах.
– Мы провели замечательное время, Питер. Я не жалею об этом. Мне не хотелось бы, чтобы ты сожалел о нем. Именно поэтому это не должно повториться вновь и именно поэтому я собираюсь в ближайшем времени вернуться в Лондон – сразу же, как только Миранда сможет обходиться без моей помощи.
– Как можешь ты пойти на это? Как можем мы положить все под сукно, будто ничего и не было?
Он все еще очень легко расстраивался. Мэг повернулась к нему с некоторой нетерпеливостью, характерной для прежней Миранды.
– А что еще остается делать? Разрушить всем жизнь? В том числе и наши? Потому что мы никогда не должны быть счастливы за их счет! Об этом ты и не подумал, Питер, а ты обязан сделать это.
Мэг гладила на кухне и, взглянув на часы, сказала:
– Через пять минут дети придут из школы. Почему бы тебе не взять их с собой к Миранде? Я хочу привести здесь все в порядок, чтобы завтра иметь возможность побыть с ней. А ты должен вновь приниматься за работу. Пусть все остается как было, Питер. Это единственный путь.
– Я не могу жить без тебя, Мэг! Она сказала насмешливо:
– Разумеется, сможешь! Так же как и я смогу жить без тебя! А у тебя остается Миранда, а она, по крайней мере, моя половина! – Мэг улыбнулась, надеясь вызвать у него ответную улыбку. – Послушай, Питер. Мы с тобой оба художники. Мы не должны будем видеться наедине. Помнишь, как меня потряс вздор Джеральда Скейфа? Так не пойдет.
– Но здесь Миранда не счастлива.
– Миранда изменилась. Она теперь знает, как ей необходимы ты, дети и дом. Теперь все будет иначе.
Он молчал, пока не заметил, что она вновь взглянула на часы. Затем он усмехнулся.
– Ты тоже изменилась. Теперь ты начала командовать!
Мэг рассмеялась, а Питер продолжил:
– Ты назвала себя художником – мне это нравится, Мэг. Помни об этом всегда – ты художник!
Она положила перед собой одну из рубашек Алекса и задумалась над словами Питера. Затем кивнула.
– Да. Конечно, я художник.
Мэг уехала через десять дней после прекращения расследования по делу Джона Мередита. Миранда, крепко прижавшись к сестре, умоляла остаться с ними навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138