* * *
Хрум-чавк…Хрум-чавк… Карета медленно тащилась по грязной и унылой дороге, переваливаясь с боку на бок и ежеминутно грозя развалиться.
— Ну, Франция! Ну, и тоска! — думала Аграфена, с кислой улыбкой поглядывая в окошко кареты, — Хоть бы кто догадался цветник на обочине разбить али надпись какую выложить из белых камушков. Скажем, «Счастливого пути!» или, что еще лучше, «Слава труду!» Прочитает проезжающий маркиз надпись и на душе у него сразу же станет теплее. И кучер — ведь наш же человек, из трудового сословия! — не будет так громко и монотонно храпеть, а будет обращать внимание пассажиров на такие интересные места с надписями. «Обратите, господа, внимание на плакат слева от дороги. Колхоз имени графа де Рошфора обязуется в этом году сдать яиц и шерсти в три раза больше, чем до взятия Ларошели! Для тех, кто не успел прочитать плакат полностью, объезжаю его кругом еще раз!»
Аграфена, которой в конце концов крепко наскучило сидеть одной и предаваться мыслям о благоустройстве дорог во Франции, высунулась в окошко, с явным намерением завязать беседу с кучером:
— Послушай, любезный, — начала она издалека, — А кто нынче правит Францией?! Людовик десятый или же с каким другим номером?!
Кучер, мирно дремавший на козлах, вдруг резко выпрямился, будто его кто в спину чем-то острым ткнул, крикнул что-то нечленораздельное не то с перепугу, не то спросонья, и что было сил хлестанул ни в чем не повинных лошадей. Лошади, до того лениво перебиравшие копытами по дороге, так сиганули вперед, как не отваживались даже в дни своей далекой молодости, и карета понеслась. Но уже через минуту раздались выстрелы, карета резко остановилась и несколько мужских голосов одновременно закричали:
— Карета!! Карета миледи!!
— А-а-а!!! — завизжал тоненьким голосом кучер, — Мушкетеры короля! — и, резво спрыгнув с козел, кинулся бежать в лес.
Дверца кареты распахнулась и чей-то властный, чуть гнусавый голос приказал:
— Выходите, миледи! Мы давно вас здесь ждем, — Аграфена оперлась на протянутую ей руку и вышла из кареты.
— Атос, вы кому дали руку? Это же не миледи! — удивленно вскричал молодой человек с жиденькими усиками и длинными черными волосами. Атос медленно повернул голову, внимательно посмотрел на Аграфену и криво усмехнулся:
— Милый д'Артаньян! Я вам все время говорил и повторяю еще раз, что эта женщина крайне коварна. И способна на все! Ведь вы же не станете утверждать, что карета не ее. И карета ее, и кучер ее, и лошади ее. Значит, и это, — Атос снова внимательно посмотрел на Аграфену, — Это — она!
— Д'Артаньян?! — встрепенулась Аграфена, — Мне как раз нужно его убить!
— Вот видите?! Что я вам говорил, д'Артаньян? Она хочет убить вас, как уже убила бедную госпожу Бонасье! Надо срочно ехать за палачом! — Атос лихо вскочил на коня и ускакал.
Аграфена поняла, что над ее жизнью нависла опасность и надо что-то срочно придумывать. Портос и Арамис крепко привязали Аграфену к дереву и недалеко развели небольшой костер.
— Как голову ей срубим, надо будет плотно пообедать. — сказал Портос, подбрасывая дрова в огонь. Но не успел он поставить кипятиься воду, как вернулся Атос. Рядом с ним шагал человек в красном одеянии с огромным топором на плече.
— Знакомьтесь, друзья, — Атос кивнул в сторону человека в красном, — Палач из Лилля. У него свои счеты с миледи. — Палач молча склонил голову. — Приступайте к делу, мастер.
Палач снял с плеча топор и стал медленно его точить. Арамис подошел к Аграфене и мягко проговорил:
— Миледи! Сейчас вам отрубят голову и в таком виде вы предстанете перед Творцом. Я за вас буду молиться. Какая молитва у вас самая любимая? — Аграфена в ответ только промычала что-то невнятное. В это время палач перестал точить топор и кивнул Атосу — мол, все в порядке, и можно приступать к делу.
— Рубите, мастер! — Атос махнул рукой. Аграфена, которая еще надеялась на како-то чудо, вдруг окончательно поняла, что дела ее плохи. И если она сию же минуту не придумает ничего путнего, то ей несдобровать. Она с тоской посмотрела на д'Артаньяна и тут ее осенило:
— Д'Артаньян! Дорогой! Я вас всегда так любила! Неужели же вы позволите совершиться этой несправедливости? Неужели же вы меня покинете? — д'Артаньян, которого на всякий случай крепко держали за руки Арамис с Портосом, глянул на Аграфену, охнул, не то от удивления, не то от боли, его мучавшей, и снова опустил голову, — Д'Артаньян, будьте так любезны! Подойдите ко мне, возьмите из кармана цветок и погадайте мне на прощание на «люблю — не люблю»! — д'Артаньян подошел к ней, вытащил цветок и снова охнул:
— О-о!! Желтый цветок разлуки! — но не успел он оторвать и один лепесток, как цветок у него в руках загорелся, а Аграфена вместе с дубом, к которому была привязана, растаяла.
— Что же вы наделали, д'Артаньян! Она снова ускользнула от нас! — в отчаянии закричал Атос, — Где нам теперь ее искать? В Англии? У кардинала? Где?
И только на опушке леса Рошфор, внимательно наблюдавший за всем происходящим, недовольно поморщился и процедил сквозь зубы:
— Я так и знал. Опять пионеры! Надо непременно сообщить кардиналу! — и вонзил шпоры в бока лошади.
* * *
Когда Сергея Ивановича выталкивали за дверь, он все же успел схватить свой портфель с тетрадками и классным журналом. Цеппелин так сильно толкнул его, что учитель не устоял на ногах и упал. Дверь сзади закрылась и стало абсолютно темно. Поднялся легкий ветерок.
— Сергей Иванович, вы не ушиблись? — откуда-то сбоку раздался знакомый голос, — Это я, Огурцов. — вспыхнул свет карманного фонарика и учитель не без удивления увидел Кольку Огурцова, перепачканного с ног до головы. — А там еще Витька лежит!
Сергей Иванович быстро поднялся.
— Ну, и дела! Уж кого-кого, но вас тут никоим образом встретить не ожидал, кхм! — он начал было рассказывать ребятам о лаборатории и о старушках, обо всем том, что ему рассказал Шалфей Горюныч, но ветер все усиливался и усиливался, не давая вести беседу. Наконец, он стал таким сильным, что подхватил всех троих и понес в неизвестном направлении. Они еще продолжали что-то кричать друг другу, но разобрать ничего было нельзя. Потом совсем близко, буквально за ухом, что-то крякнуло, и Колька вдруг увидел, что все они, втроем, спокойно сидят на маленькой скамеечке на школьном дворе. Первым пришел в себя Сергей Иванович:
— Ребята, бежим! В школу!!
Ловко прошмыгнув мимо тети Дуси-вахтерши, которая как всегда дремала у входа в раздевалку, они забежали на третий этаж, в самый конец коридора. Там, за большим раскидистым фикусом, было решено устроить штаб. Сергея Ивановича единогласно избрали главнокомандующим. Витьку было решено назначить офицером связи и оставить служить при штабе. Колька получил должность ответственного за связь с милицией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19