Метеорная пыль, сглаживая и как бы полируя иней, потеряет часть кинетической энергии, а естественный при этом нагрев вызовет спаивание кристаллов и их испарение. Время от времени защитный слои на поверхности корабля будет обновляться.
Сильное впечатление на меня произвела камера биотрона — что-то напоминающее кровати. Каждая такая кровать была заключена в прозрачные яйцеобразные футляры из пластмассы. И опять приборы, трубочки, шланги, провода. Здесь были установлены особые кибернетические машины, которым надлежало облучить нас и погрузить в состояние анабиоза.
— М-да… — вздохнул Хоутон. — Здесь мы будем лежать ни живы ни мертвы сто двадцать лет!
— И еще в начале полета, — улыбнулся Глебов. — Ведь нашим взлетом будут управлять с Земли, а мы — в анабиозе — выдержим огромные ускорения.
— Учтите, Боб, — напомнил Шелест, — вас еще не знает биотрон. Ложитесь…
— Простите, командир, но мне прежде хотелось бы знать хотя бы принцип моего предстоящего анабиоза.
— Ваш друг Роберт Гровер и профессор Кобрен, — сказал Шелест, — развили свою идею и усовершенствовали аппаратуру, с помощью которой они усыпили обитателей «Дискавери».
— Помню, помню, — засмеялся Хоутон. — Облучением они замедлили жизненные процессы в человеке в сто раз.
— А теперь в наших биотронах новая аппаратура Гровера и Кобрена замедлит эти процессы в тысячу раз!
— Приятно, — засмеялся Боб. Он разделся и лег в крайнее справа прозрачное «яйцо». — Начнем ab ovo5, — усмехнулся он.
Тут я должен кое-что пояснить читателю. Конечная наша цель — добраться целыми и невредимыми до Гаяны. Вот почему камера биотрона, точнее, ее диагностические установки, терапевтические агрегаты (есть и такие!), кибернетика, — в общем все хозяйство биотрона было связано с автоматами управления ракетой таким образом, что если ускорение при взлете вдруг начнет угрожать жизни кого-либо из нас, даже погруженных в анабиоз, то умные машины биотрона немедленно притормозят полет, помогая механизмам управления высчитать новый режим полета, а если будет острая необходимость, то и возвратят ракету на Землю.
Вместе с тем сигнализирующие устройства биотрона передадут на Землю все данные о нашем самочувствии и в том случае, когда все будет в порядке. Но для всего этого биотроны должны «знать» каждого из нас и записать в своих запоминающих агрегатах нужные данные. Боб еще не успел познакомиться с биотронами, и потому он сейчас послушно лег на свое необычное ложе.
Минут через пятнадцать зеленый глазок автоматов мигнул и разрешил Бобу встать.
— Ну вот, — сказал Глебов, — вы уже взвешены, обмерены и проанализированы.
5
… Двенадцать часов ночи.
Приехали члены правительства. Пока комиссия по организации полета занималась последними приготовлениями к старту, состоялся… Я чуть не написал «митинг». Но это было нечто иное, еще более торжественное и вместе с тем теплое, дружеское. Последние интервью.
Потом перед дальней дорогой, по русскому обычаю, мы все уселись и помолчали. Никто из нас не смотрит на часы, но я слышу, как идет время по сужающейся тропинке, чувствую его как человек, просыпающийся без будильника в назначенный час…
Увижу ли я тебя, родная планета? Кто встретит меня? Дети? Правнуки? Когда это произойдет, если счастье будет нашим добрым водителем на пустынных дорогах Мироздания?
Каковы особенности пространства и времени, разделяющие нас и Гаяну? Что сулит нам бесконечное многообразие природы? Кто знает… Между вопросом и ответом, сомнением и надеждой подчас глубокая пропасть без мостов и трамплинов.
В Московском часовом поясе шагает третье декабря. В час ноль четыре — старт… Происходящее кажется холодным и страшным до ужаса, будто я прирос пуповиной к планете и кто-то силится оторвать меня от нее.
Ищу успокоения в размышлениях о том, что мы и в космосе будем живой частицей Земли, что нет более почетной и возвышенной миссии, чем наша,
Сегодня мы отправимся в полет дружбы и мира, к народу, который, возможно, ждет нас и уж во всяком случае будет рад встрече с посланцами Земли. И я знаю, что мы пройдем сквозь испытания, не осквернив тех, кто доверил нам совершенные творения своего ума, кто мысленно сейчас с нами, кто от всей души желает нам счастливого пути!
Последние секунды расставания настигли нас у подъемного лифта. Я обнял жену за плечи, и мы взглянули на юг. Над горизонтом взошло гигантское созвездие Ориона, и нам показалось, будто мы отчетливо видим не только маленькую звездочку, которая так прозаически зарегистрирована в каталоге — 13-я Ориона, но и ту планету, к которой влекла нас мечта…
Примечания
1 Бочка, петля, иммельман — фигуры высшего пилотажа.
2 Автор этот задачи — шахматный композитор, пилот Аэрофлота Михаил Гориславский.
3 Человеку свойственно ошибаться (лат.).
4 Открытие — по-английски, «дискавери».
5 С яйца, то есть с самого начала (лат.).
Парадокс Глебова
Я счастлив: не безумен и не слеп.
Просить судьбу мне не о чем. И все же
Пусть будет на земле дешевле хлеб,
А человек немножечко дороже
Расул Гамзатов
Глава первая
КОСМИЧЕСКИЙ РОБИНЗОН
1
Необъятная материя окружает нас!
Мириады галактик рождаются и умирают, носятся по своим, казалось бы, причудливым, но единственно возможным траекториям.
Природа не любит единичности. Все — от атома до человека-она создает массовыми тиражами. Так было, да так бы осталось и в дальнейшем, если бы..
Во всяком случае, не по ее вине обстоятельства однажды сложились так, что в Галактике появился звездолет «Ар» («Жизнь»), в корпусе которого находился единственный обитатель, мальчик Ло, потомок смелых гаянских звездоходов
Экипаж звездолета не вернулся из космоса. Часть его осталась навсегда на далекой планете, другие, уже на пути домой, заделывая снаружи раны в обшивке, попали в зону таинственного смертельного облучения за бортом. Последним тогда погиб биолог Ло. Он еще имел в себе достаточно сил, чтобы проникнуть в звездолет, где была его жена Нао с новорожденным сыном, но… не сделал этого, потому что сам стал носителем убийственного излучения, грозой всего живого.
Ло сказал по радио что-то ласковое, прощальное жене и выключил рацию, боясь, как бы ответные слова Нао не повлияли на его решение Затем связал безжизненные тела товарищей, как и он, замурованных в скафандры, и, увлекая их за собой, навсегда исчез в пространстве.
А звездолет, управляемый точнейшими автоматами, по-прежнему летел с околосветовой скоростью на Гаяну.
2
Рядом с Нао лежал маленький гаянец, названный именем отца. Но силы ее таяли, и даже материнская любовь не могла их сохранить.
И тогда Нао стала готовиться. Она дала свое имя Главному управляющему устройству, ведавшему кибернетикой корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Сильное впечатление на меня произвела камера биотрона — что-то напоминающее кровати. Каждая такая кровать была заключена в прозрачные яйцеобразные футляры из пластмассы. И опять приборы, трубочки, шланги, провода. Здесь были установлены особые кибернетические машины, которым надлежало облучить нас и погрузить в состояние анабиоза.
— М-да… — вздохнул Хоутон. — Здесь мы будем лежать ни живы ни мертвы сто двадцать лет!
— И еще в начале полета, — улыбнулся Глебов. — Ведь нашим взлетом будут управлять с Земли, а мы — в анабиозе — выдержим огромные ускорения.
— Учтите, Боб, — напомнил Шелест, — вас еще не знает биотрон. Ложитесь…
— Простите, командир, но мне прежде хотелось бы знать хотя бы принцип моего предстоящего анабиоза.
— Ваш друг Роберт Гровер и профессор Кобрен, — сказал Шелест, — развили свою идею и усовершенствовали аппаратуру, с помощью которой они усыпили обитателей «Дискавери».
— Помню, помню, — засмеялся Хоутон. — Облучением они замедлили жизненные процессы в человеке в сто раз.
— А теперь в наших биотронах новая аппаратура Гровера и Кобрена замедлит эти процессы в тысячу раз!
— Приятно, — засмеялся Боб. Он разделся и лег в крайнее справа прозрачное «яйцо». — Начнем ab ovo5, — усмехнулся он.
Тут я должен кое-что пояснить читателю. Конечная наша цель — добраться целыми и невредимыми до Гаяны. Вот почему камера биотрона, точнее, ее диагностические установки, терапевтические агрегаты (есть и такие!), кибернетика, — в общем все хозяйство биотрона было связано с автоматами управления ракетой таким образом, что если ускорение при взлете вдруг начнет угрожать жизни кого-либо из нас, даже погруженных в анабиоз, то умные машины биотрона немедленно притормозят полет, помогая механизмам управления высчитать новый режим полета, а если будет острая необходимость, то и возвратят ракету на Землю.
Вместе с тем сигнализирующие устройства биотрона передадут на Землю все данные о нашем самочувствии и в том случае, когда все будет в порядке. Но для всего этого биотроны должны «знать» каждого из нас и записать в своих запоминающих агрегатах нужные данные. Боб еще не успел познакомиться с биотронами, и потому он сейчас послушно лег на свое необычное ложе.
Минут через пятнадцать зеленый глазок автоматов мигнул и разрешил Бобу встать.
— Ну вот, — сказал Глебов, — вы уже взвешены, обмерены и проанализированы.
5
… Двенадцать часов ночи.
Приехали члены правительства. Пока комиссия по организации полета занималась последними приготовлениями к старту, состоялся… Я чуть не написал «митинг». Но это было нечто иное, еще более торжественное и вместе с тем теплое, дружеское. Последние интервью.
Потом перед дальней дорогой, по русскому обычаю, мы все уселись и помолчали. Никто из нас не смотрит на часы, но я слышу, как идет время по сужающейся тропинке, чувствую его как человек, просыпающийся без будильника в назначенный час…
Увижу ли я тебя, родная планета? Кто встретит меня? Дети? Правнуки? Когда это произойдет, если счастье будет нашим добрым водителем на пустынных дорогах Мироздания?
Каковы особенности пространства и времени, разделяющие нас и Гаяну? Что сулит нам бесконечное многообразие природы? Кто знает… Между вопросом и ответом, сомнением и надеждой подчас глубокая пропасть без мостов и трамплинов.
В Московском часовом поясе шагает третье декабря. В час ноль четыре — старт… Происходящее кажется холодным и страшным до ужаса, будто я прирос пуповиной к планете и кто-то силится оторвать меня от нее.
Ищу успокоения в размышлениях о том, что мы и в космосе будем живой частицей Земли, что нет более почетной и возвышенной миссии, чем наша,
Сегодня мы отправимся в полет дружбы и мира, к народу, который, возможно, ждет нас и уж во всяком случае будет рад встрече с посланцами Земли. И я знаю, что мы пройдем сквозь испытания, не осквернив тех, кто доверил нам совершенные творения своего ума, кто мысленно сейчас с нами, кто от всей души желает нам счастливого пути!
Последние секунды расставания настигли нас у подъемного лифта. Я обнял жену за плечи, и мы взглянули на юг. Над горизонтом взошло гигантское созвездие Ориона, и нам показалось, будто мы отчетливо видим не только маленькую звездочку, которая так прозаически зарегистрирована в каталоге — 13-я Ориона, но и ту планету, к которой влекла нас мечта…
Примечания
1 Бочка, петля, иммельман — фигуры высшего пилотажа.
2 Автор этот задачи — шахматный композитор, пилот Аэрофлота Михаил Гориславский.
3 Человеку свойственно ошибаться (лат.).
4 Открытие — по-английски, «дискавери».
5 С яйца, то есть с самого начала (лат.).
Парадокс Глебова
Я счастлив: не безумен и не слеп.
Просить судьбу мне не о чем. И все же
Пусть будет на земле дешевле хлеб,
А человек немножечко дороже
Расул Гамзатов
Глава первая
КОСМИЧЕСКИЙ РОБИНЗОН
1
Необъятная материя окружает нас!
Мириады галактик рождаются и умирают, носятся по своим, казалось бы, причудливым, но единственно возможным траекториям.
Природа не любит единичности. Все — от атома до человека-она создает массовыми тиражами. Так было, да так бы осталось и в дальнейшем, если бы..
Во всяком случае, не по ее вине обстоятельства однажды сложились так, что в Галактике появился звездолет «Ар» («Жизнь»), в корпусе которого находился единственный обитатель, мальчик Ло, потомок смелых гаянских звездоходов
Экипаж звездолета не вернулся из космоса. Часть его осталась навсегда на далекой планете, другие, уже на пути домой, заделывая снаружи раны в обшивке, попали в зону таинственного смертельного облучения за бортом. Последним тогда погиб биолог Ло. Он еще имел в себе достаточно сил, чтобы проникнуть в звездолет, где была его жена Нао с новорожденным сыном, но… не сделал этого, потому что сам стал носителем убийственного излучения, грозой всего живого.
Ло сказал по радио что-то ласковое, прощальное жене и выключил рацию, боясь, как бы ответные слова Нао не повлияли на его решение Затем связал безжизненные тела товарищей, как и он, замурованных в скафандры, и, увлекая их за собой, навсегда исчез в пространстве.
А звездолет, управляемый точнейшими автоматами, по-прежнему летел с околосветовой скоростью на Гаяну.
2
Рядом с Нао лежал маленький гаянец, названный именем отца. Но силы ее таяли, и даже материнская любовь не могла их сохранить.
И тогда Нао стала готовиться. Она дала свое имя Главному управляющему устройству, ведавшему кибернетикой корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134