— Кстати, я сейчас поругался с шефом, почти ушел от него, и тем более смогу полностью принадлежать вам.
— Вас выгнали? — Ваша проницательность делает вам честь, сэр.
— Гм… Тем лучше! Я верну вам работу, и ваши услуги обойдутся мне дешевле.
— Но…
— Вы раздумываете?
— Как можно! Я хотел сказать, что в вашем кошельке очень долго хранятся мои деньги, — пробормотал Боб.
Мальчик-швейцар отворил перед ними дверь бара.
— У вас дьявольски веселый язык! — одобрительно заметил Бергофф и потрепал Хоутона по плечу. — Выпьем, а потом мой шофер отвезет вас хоть на тот свет…
Бергофф был сильной фигурой в деловом мире. Сын разбогатевшего рыбака на первых порах не думал идти по стопам отца: в двадцать лет он стал военным летчиком-истребителем и даже принимал участие в войне с японцами на Тихом океане. Демобилизовавшись из армии, Бергофф намеревался посвятить себя гражданской авиации и уже вел переговоры с крупной самолетостроительной фирмой, желая стать ее пайщиком.
Смерть отца и приличное для начала наследство изменили направление его мыслей — Бергофф занялся рыбным делом и в несколько лет стал настоящей акулой на международном торговом рынке. Многих удивили его быстрые успехи; говорили всякое, но поскольку в любом бизнесе чем ярче блестит золото, тем оно «темнее», разговоры заглохли.
Что же касается Хоутона, то ему не было никакого дела до далекого прошлого, тем более миллионеров, — его интересовал больше сегодняшний день.
Когда утром секретарь редакции Мейфгоу зашел в кабинет шефа и доложил, что Хоутон вновь появился на горизонте, редактор едва не задохнулся от бешенства.
— Бу… бу… будьте свидетелями, — заикаясь от злости, проговорил шеф, — вы, Мейф, и вы, Мод. — Он повернулся к хорошенькой стенографистке. — Я его вышвырну из окна вот этого сорок седьмого этажа, или я больше не редактор! Мод, прошу вас, предупредите полицию: пусть приостановят уличное движение, чтобы этот бездельник и пьяница не свалился на голову какой-нибудь порядочной даме…
В эту секунду Боб вошел в кабинет редактора и, видимо, наслаждаясь смущением Мод, любопытством секретаря и бешенством шефа, добродушно улыбнулся. Его веснушчатое лицо с курносым носом и детскими карими глазами выражало миролюбие и веселость.
— С Новым годом! — приветливо произнес он и легким движением руки скинул с головы шляпу. В кабинете стало светлее, когда Боб обнажил свою буйную огненно-рыжую шевелюру. — С Новым годом, старик!..
— Вон!!! — заорал шеф. — Сию же минуту вон!
— Выпьем, старина, — миролюбиво ответил Боб, извлекая из кармана плоскую бутылочку. — Вы просто не в духе. Чокнемся за здоровье моего дорогого друга, рыбного короля мистера Бергоффа, и все станет на место!
— Мистера Бергоффа?!
— Совершенно верно, — кивнул Хоутон. — Мы с ним большие друзья теперь. Вот его письмо…
Хоутон подал редактору голубой конверт с изображением золотого краба.
— Нам обоим невыгодно ссориться, — проговорил Боб, ласково глядя на редактора. — Я теперь буду одним из наиболее высокооплачиваемых корреспондентов с монопольным правом писать о предприятии Бергоффа.
По мере того как редактор читал короткое письмо, на его лице отражались самые противоречивые чувства. Бешенство сменилось глубочайшим радушием.
— Боб, мальчик мой! — волнуясь, произнес шеф, раскрывая свои объятия и двигаясь на Хоутона. — Я знал, что из тебя непременно выйдет толк! Если я и бранил тебя подчас за твои проказы, то, видит бог, это пошло тебе только на пользу… Какое счастье для меня, для моей газеты и всей нашей прессы, что в ее рядах есть такие одаренные люди, как ты… Мод, расскажите мистеру Хоутону, как я горевал эту ночь, не видя его…
— О да, мистер Хоутон, — словно маленький горный ручей, тихо зажурчал голосок послушной стенографистки, — патрон был выбит из седла вашим отсутствием! Он являл собой само отчаяние! Да и я, и мы все, вся редакция, встретившись утром, приветствовали друг друга вопросом: «Не пришел ли Боб?»
— Мейф! — простонал шеф. — Что же вы молчите?!
— Это правда, — подтвердил секретарь.
Боб подмигнул ему, прищелкнул языком и, закинув ногу на ногу, сказал:
— Я доволен приемом. Вы и в новом году остались все теми же милыми людьми, какими были, и только я стал другим человеком. — Последние слова он произнес торжественно и, выдержав паузу, пояснил: — Я уже не пью виски.
— Ты стал трезвенником? — с сомнением проговорил шеф.
— Не перебивайте меня… Я хотел сказать, что отныне я пью только коньяк…
— Понятно, мой мальчик, не продолжай… Обещаю, что все твои превосходные отчеты и информации будут роскошно изданы в нескольких томах! Я сохраню для потомства каждую твою строку. Мейф, не уходите, мы сейчас выпьем за успехи нашего друга Хоутона.
— Спасибо, старина, — расчувствовался Боб. — Я никогда не сомневался в вашем литературном вкусе. Обещаю снабжать газету самыми сногсшибательными информациями.
— Однако я не совсем понимаю тебя… Не далее как месяц назад мы опубликовали твой же материал о новом предприятии Бергоффа. Не так ли? Ты писал, мой мальчик, что тихоокеанский остров Бергоффа чем-то там заражен с незапамятных времен, что его консервы болезнетворны…
— Угу, писал.
— … что общественность настаивает на детальной проверке неприятных слухов.
— Все?
— Предположим.
— К вашему сведению, акции этого предприятия уже упали на несколько пунктов!
— Я бы на его месте поколотил тебя.
— О, мистер Бергофф — деловой человек. Он мне заплатил больше, чем его конкуренты, и хочет, чтобы именно я побывал на месте и затем сам же опроверг эти слухи. Причем мой отъезд газета объявит началом проверки предприятия Бергоффа, то есть крупной победой общественного мнения.
— Это я уже понял! Но ты не боишься отправляться черт знает куда? Ведь я слышал, что старые моряки и вправду отзываются плохо об этом острове…
— Все это, возможно, так, а возможно, и нет — кто его знает? Но уговоримся, старик: сейчас о делах ни слова.
— Ясно, мой мальчик. Быть может, тебе здорово повезло! И все же отправляться на остров, все население которого когда-то вымерло…
— Не выуживайте, — нахмурился Боб. — Я сегодня нем как рыба. Всему свой черед. Нельзя быть таким любопытным.
— Но ведь любопытство не порок, мой мальчик. У меня это углубление знаний, — заметил шеф.
— Однако не всегда кто больше знает, больше и зарабатывает. Я и сам еще не знаю, что окажется для меня доходнее: правда, вранье или молчание.
— Хорошо, не будем… Мейф, избавьте, пожалуйста, мистера Хоутона от труда раскупоривать бутылку…
2
Узкая дорога вилась вдоль берега по высоким скалистым уступам. Справа внизу шумели черные тяжелые волны Тихого океана. Они ударяли о скалы и, вспенившись, откатывались назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134