Макманис смотрел на экран, не мигая. В особо напряженные моменты он позволил себе чуть-чуть пошевелить большими пальцами. А теперь покосился в мою сторону. Честно говоря, похвала Туи меня смутила. Я общался с ним крайне редко. Посещая его просторные апартаменты в Храме, я всегда обнаруживал их сходство с покоями королевского или папского дворца, так много там было небольших комнат, постоянно снующих вокруг чиновников, которые уважительно называли его «Председатель». Помещения, смежные с кабинетом босса, изобиловали разного рода реликвиями. Фотографии Брендана Туи с различными знаменитостями, различные почетные знаки в рамках и памятные подарки. Впрочем, личный кабинет, где Туи работал, был обставлен скромно. Стол, кресла, книжный шкаф. Из украшений лишь скульптура Фемиды с весами и картина «Снятие с креста», выполненная в реалистической манере. Туи обладал тонким политическим чутьем и знал, что должно находиться в его кабинете.
— Это очень осторожный человек. — Брендан продолжал рассуждать обо мне. — Настоящий адвокат. Но в данной ситуации… — Прежде чем выдать суждение, которое у него было готово с самого начала, Брендан задумчиво охватил ладонью подбородок. — На твоем месте я бы выбрал другого.
— Да? — Робби оперся на локоть и раболепно посмотрел снизу вверх на Брендана.
— Он приятель Стэна Сеннетта. — Робби едва заметно вздрогнул, поскольку эта подробность была ему неизвестна. Я же изумился осведомленностью Туи. — Они вместе учились, и во время развода, если не ошибаюсь, он представлял его в суде. В общем, он слишком близок к Сеннетту, чтобы с ним можно было откровенно разговаривать.
Я поймал взгляд Макманиса. В его глазах светились веселые огоньки. А у меня не было сил посмотреть на Стэна, хотя он, скорее всего, сейчас сосредоточился на хитроумных маневрах Туи. А тот отодвигался от проблемы все дальше и дальше.
— Впрочем, поступай как сочтешь нужным, — закончил он. — Ведь заранее никогда не угадаешь. Но на твоем месте я бы все же попытался пригласить такого, о котором точно известно, что докладывать властям он не станет. Ты знаком с Мелом Тули? Нет? Надежный адвокат. Как скала. Порасспрашивай о нем людей. Думаю, тебе понравится то, что ты услышишь. Если поговоришь с Мелом, он, возможно, захочет увидеться со мной.
Брендан встал. Хромированные ножки стула звякнули. Встреча была закончена. Он знал, что вел себя с привычной ловкостью, ступая на цыпочках с изяществом Нижинского по проведенной мелом линии. Милаки и Косиц тоже поднялись. Брендан, положив сухую руку на воротник плаща Робби, выдал последнюю замечательную фразу:
— Я не считаю, Робби, что мне следует за тебя беспокоиться. Нисколько. Ты крепкий, и неприятности не собьют тебя с правильного пути. — Свой комплимент Туи подкрепил уверенным кивком и направился к двери. Оба вассала двинулись следом.
Глядя ему в спину, Сеннетт издал приглушенный стон и взъерошил волосы, что делал крайне редко.
— Тьфу! Вот это представление! Ну и поимел он нас сегодня! Наверное, докумекал.
Я начал защищать Робби, но Макманис меня прервал, что тоже для него было не характерно.
— Стэн, я не думаю, что он о чем-то догадывается. На счет Ивон они, конечно, знают, но бросать Робби на произвол судьбы не собираются. Просто осторожничают.
Фургончик отъехал от тротуара. За рулем сегодня был Текс Клевенгер, худой двухметровый верзила двадцати восьми лет, который работал в офисе Макманиса посыльным. Он повернулся к Джиму спросить, какие будут инструкции и вдруг Стэн вскинул кулак с побелевшими костяшками.
— Есть способ достать их! Есть!
34
По отношению к ней они никак не проявлялись. Впрочем, Ивон это не очень беспокоило. Каждое утро она вместе с Ширли ехала в офис в сопровождении двух, а иногда и трех машин наружного наблюдения. Пока Ивон находилась на работе, в ее квартире дежурил агент, читал журналы. Если было темно, свет не включал, а светил себе фонариком. Ничего не происходило.
Макманис дал Ивон пистолет из тех, что имелись в наличии. «Смит-и-вессон» десятого калибра. Оружие хорошее, с пробивной способностью двадцать восемь сантиметров, не очень громоздкое. Некоторое время назад в Майами во время перестрелки погибли три агента, и начальство рекомендовало всем сотрудникам такой пистолет. Высокая скорострельность, точность, емкость магазина, но размером чуть ли не с пушку. Чтобы его носить, Ивон требовалась пляжная сумка. К тому же ручка неудобная. Дома у нее в сейфе лежат «смит-и-вессон» девятого калибра, полуавтоматический, высокой емкости, двойного действия. Вот это оружие.
На уик-энд, совпавший с Днем поминовения, Макманис заставил Ивон куда-нибудь уехать. Она хотела полететь в Денвер, повидаться с сестрой Меррил, посмотреть ее новый загородный дом, но билетов на нужный рейс достать не удалось, и пришлось отправиться в Де-Мойн. Вначале она проветрила дом, чтобы изгнать неприятный запах — видимо, порезвились мыши, — сделала несколько звонков и поехала на барбекю с приятелем, Сэлом Харни, тоже агентом, который на время командировки пользовался ее машиной. По дороге домой Ивон попросила его свернуть в управление, где достала из сейфа свой «смит-и-вессон» девятого калибра, а в воскресенье после церкви поехала в тир и с часик постреляла. Владелец и два помощника бросили все дела и с открытыми ртами наблюдали за тем, как она методично всаживает в яблочко пулю за пулей.
Теперь Ивон постоянно держала пистолет в сумочке.
Как и было договорено, Ширли переселилась к ней. Спала на диване. Уравновешенная, добрая, пожалуй, только пила слишком много. Дома она сразу же облачалась в белый махровый халат. По вечерам любила рассказывать Ивон о своих детях. У нее их было трое, от двух браков. Младшая девочка училась на предпоследнем курсе в колледже и хотела после окончания работать в ФБР.
Робби в офисе теперь появлялся редко. С Рейни приходилось проводить больше времени, так что сейчас даже и выдумывать ничего не надо было. Поскольку его телефоны не были защищены от подслушивания, Ивон возила ему указания от Макманиса и Сеннетта, иногда даже дважды в день. Он стал заметно сдавать, особенно после смерти матери. Она часто заставала его небритым. Однажды утром он коротко промолвил:
— Конец приближается, и не стоит себя обманывать, что это еще не скоро.
Каждый день Ивон поднималась наверх поздороваться с Рейни, которая таяла на глазах. Всю энергию, какая еще осталась, забирали простейшие действия: туалет, переодевание, массаж. Больше ни на что сил не было. После еды Рейни сразу засыпала примерно на час. Закрепленный на груди «панцирь» издавал нервирующие писки, как ребенок, интенсивно всасывающий сок через соломинку. Доктор сказал, что максимум через две недели придется начать принудительную вентиляцию, иначе больная задохнется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115