Из-за личных амбиций. Он прищурился:
— То есть?
— Обычно я не демонстрирую свои чувства, — продолжала она. — Считаю это дурным тоном. Обычно я стараюсь держаться в тени и вести себя скромно.
— Как же ты переменилась! Я бы не сказал, что ты держишься в тени. Из всех встреченных мною женщин ты самая настойчивая.
— Нет, я не такая! — протестующе воскликнула она.
Он ничего не ответил. Он не знал, что сказать.
Чейси молча смотрела на него, пораженная удивительной мыслью. Она действительно изменилась, стала другим человеком. Превратилась в другую женщину — женщину, которая спорила с мужчиной и провоцировала его. Неужели это она прыгнула в самолет, захватив с собой только смену белья и зубную щетку, надеясь заставить другого человека поменять свое решение?
Никто — тем более сама Чейси — не смог бы узнать ее в этом новом образе. И не только потому, что сейчас на ней не было чулок и она была одета в платье, больше напоминавшее купальный костюм.
Что же на самом деле ее так изменило?
Было ли это только желание получить известность, добиться признания, выбраться из полуподвального кабинета и больше никогда не носить обноски? Обзавестись приличным женихом, иметь лучшую репутацию и пользоваться уважением?
Чейси поняла правду, прежде чем успела самой себе что-то ответить. А осознав ее, крепко сомкнула губы.
Ее изменил… поцелуй.
Тот единственный поцелуй нарушил устоявшееся равновесие, перевернул все в ней вверх дном. Конечно, она и прежде целовалась. Как можно дожить до двадцати четырех лет и не поцеловаться с парочкой… холодных лягушек?
Очевидно, и ЭТОТ поцелуй не произвел бы на нее должного впечатления, если бы Дерек сделал все только для того, чтобы присутствующие в кабинете посчитали его хамом и неотесанной деревенщиной. Но поступок Маккенны объяснялся другим — он был героем, героем, который слишком устал и просто хотел вернуться домой.
Она прижала пальцы к губам в надежде стереть с них этот поцелуй и снова стать той женщиной, которой была два дня назад.
— Ну, так сможешь объяснить мне, почему вдруг ты отныне так уверена в себе? — спросил Дерек.
Чейси покачала головой.
— Ну, скажи, почему тебе так нужно, чтобы я поехал с тобой?
— Потому, что вся моя жизнь — одна сплошная ошибка.
— Может, и так. Подобное часто случается. Но это не значит, что так будет всегда.
— Нет, это навсегда. Я прирожденная неудачница.
— Такая молодая женщина, как ты, не должна называть себя неудачницей, — возразил Дерек. — У тебя было слишком мало времени для неудач. А изредка все ошибаются.
— Я слишком часто ошибалась. Судьба предоставила мне все шансы на успех, а я ни одним не воспользовалась.
— Ты имеешь в виду, что у твоих родителей были деньги, а ты не смогла их приумножить?
— Как раз напротив. Я из бедной ветви нашей семьи.
— Миллионы вместо миллиардов?
— Гораздо хуже.
— Но ты хорошо одеваешься.
— Обноски богатых кузин.
— Ты играла на бильярде в Хэмптоне. Да и Космос-клуб — дорогое место.
— Дядюшки чувствовали ответственность и брали меня к себе на лето. Все остальное время я проводила в закрытой школе.
— Все равно это не похоже на бедность.
— И вместе с тем я бедная. Моя бабушка сказала бы, что во всем виноват мой отец.
Когда ему исполнилось двадцать пять, он отправился в Лас-Вегас — развлекаться там с танцовщицами и, конечно, не собирался ни на одной из них жениться. Но он встретил маму, а затем женился на ней, хотя родственники его и предупредили, что накажут и лишат наследства.
— Его лишили наследства?
— Да. Как только бабушка получила известие из Невады о его поступке, адвокаты тотчас же переписали ее завещание и отобрали у него все.
— Как же он жил?
— К несчастью, урожденный Бэнкс Бейли, он не умел ничего делать. Даже машину не умел водить, так как у него всегда был личный шофер. Он разбирался в хорошей кухне, но не удержался на работе в ресторане, так как никогда не готовил сам, а только расплачивался за еду стодолларовыми купюрами. Учителем он тоже не мог работать, так как ни в одном предмете не обладал достаточно глубокими познаниями.
— Как же они все-таки выжили?
— Увы, не выжили. Поначалу моя мать, как и раньше, выступала на сцене и содержала их обоих. Но потом она забеременела мною и не могла сохранить прежнюю фигуру, а значит, и работу. Постепенно они скатились до настоящей нищеты. И оба умерли от пьянства, когда мне было восемь лет. Потом бабушка оформила надо мной опеку и оплатила все мои счета. Каждое первое сентября мне приходилось выслушивать от нее лекцию о том, что мне надо хорошо учиться и удачно выйти замуж, чтобы вернуть ей долги.
— Но ты никого не нашла? Ты же не замужем, — Дерек посмотрел на ее левую руку.
— Нет, хотя бабушка и тратилась на то, чтобы выводить меня в свет, где я могла бы найти приличного жениха. Потом меня отдали в колледж, и бабушка решила, что так я смогу хотя бы получить образование, устроиться на службу в правительственной структуре и быть полезной для страны. У меня же нет личного счета, как у моих кузин. Любой, кто знаком с семьей Бэнкс Бейли, знает, что я бедна. И что в любой момент я могу пойти по стопам матери и стать танцовщицей в Лас-Вегасе.
— Предупредишь меня, если так поступишь?
— Нет, — твердо ответила она, — я этого не хочу. Я любила свою мать, но я на нее не похожа, хотя некоторые мужчины считают себя вправе вести себя со мной так, как никогда бы не посмели…
— Если бы не твоя мать?
— Да. А у меня ведь даже не было… — проговорилась она.
— Никогда?
— Никогда.
— Что, вообще не…?
— Никогда, ни с кем, — ответила Чейси. — Я только потому тебе это говорю, что мы больше не увидимся и ты не знаешь никого из моих друзей.
— Ну, я не стал бы обсуждать такие вещи с твоими друзьями. Или с врагами. Вообще ни с кем, — заверил ее Дерек.
— Хорошо.
— Но, Чейси, тебе уже за двадцать и… никогда?
— Мне двадцать четыре, и я — девственница. Я не знаю, что такое секс.
— Ты никогда не занималась любовью?
— Все мужчины, с которыми я об этом говорила, использовали выражение «заниматься сексом». Впрочем, неважно. Все равно я не знаю, что это такое.
Он сочувственно покачал головой.
— Мисс Бэнкс Бейли, я надеюсь, вы простите меня за мое вчерашнее поведение, сказал он. — Я выбрал крайне неудачный способ доказать свою точку зрения.
— Какую точку зрения?
— Что я не тот человек, который может выступать в правительстве, чтобы привлечь голоса, и все такое.
— Я думаю, что жонглирование арахисом и то, как ты ловил его ртом, возымело большее действие.
— Я поставил тебя в неловкое положение.
— Несомненно.
Он вздохнул и отвернулся.
— Смешно, но, с другой стороны, может, я этого и хотела, — предположила она и задумчиво поглядела на стекавшие по стеклу капли дождя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— То есть?
— Обычно я не демонстрирую свои чувства, — продолжала она. — Считаю это дурным тоном. Обычно я стараюсь держаться в тени и вести себя скромно.
— Как же ты переменилась! Я бы не сказал, что ты держишься в тени. Из всех встреченных мною женщин ты самая настойчивая.
— Нет, я не такая! — протестующе воскликнула она.
Он ничего не ответил. Он не знал, что сказать.
Чейси молча смотрела на него, пораженная удивительной мыслью. Она действительно изменилась, стала другим человеком. Превратилась в другую женщину — женщину, которая спорила с мужчиной и провоцировала его. Неужели это она прыгнула в самолет, захватив с собой только смену белья и зубную щетку, надеясь заставить другого человека поменять свое решение?
Никто — тем более сама Чейси — не смог бы узнать ее в этом новом образе. И не только потому, что сейчас на ней не было чулок и она была одета в платье, больше напоминавшее купальный костюм.
Что же на самом деле ее так изменило?
Было ли это только желание получить известность, добиться признания, выбраться из полуподвального кабинета и больше никогда не носить обноски? Обзавестись приличным женихом, иметь лучшую репутацию и пользоваться уважением?
Чейси поняла правду, прежде чем успела самой себе что-то ответить. А осознав ее, крепко сомкнула губы.
Ее изменил… поцелуй.
Тот единственный поцелуй нарушил устоявшееся равновесие, перевернул все в ней вверх дном. Конечно, она и прежде целовалась. Как можно дожить до двадцати четырех лет и не поцеловаться с парочкой… холодных лягушек?
Очевидно, и ЭТОТ поцелуй не произвел бы на нее должного впечатления, если бы Дерек сделал все только для того, чтобы присутствующие в кабинете посчитали его хамом и неотесанной деревенщиной. Но поступок Маккенны объяснялся другим — он был героем, героем, который слишком устал и просто хотел вернуться домой.
Она прижала пальцы к губам в надежде стереть с них этот поцелуй и снова стать той женщиной, которой была два дня назад.
— Ну, так сможешь объяснить мне, почему вдруг ты отныне так уверена в себе? — спросил Дерек.
Чейси покачала головой.
— Ну, скажи, почему тебе так нужно, чтобы я поехал с тобой?
— Потому, что вся моя жизнь — одна сплошная ошибка.
— Может, и так. Подобное часто случается. Но это не значит, что так будет всегда.
— Нет, это навсегда. Я прирожденная неудачница.
— Такая молодая женщина, как ты, не должна называть себя неудачницей, — возразил Дерек. — У тебя было слишком мало времени для неудач. А изредка все ошибаются.
— Я слишком часто ошибалась. Судьба предоставила мне все шансы на успех, а я ни одним не воспользовалась.
— Ты имеешь в виду, что у твоих родителей были деньги, а ты не смогла их приумножить?
— Как раз напротив. Я из бедной ветви нашей семьи.
— Миллионы вместо миллиардов?
— Гораздо хуже.
— Но ты хорошо одеваешься.
— Обноски богатых кузин.
— Ты играла на бильярде в Хэмптоне. Да и Космос-клуб — дорогое место.
— Дядюшки чувствовали ответственность и брали меня к себе на лето. Все остальное время я проводила в закрытой школе.
— Все равно это не похоже на бедность.
— И вместе с тем я бедная. Моя бабушка сказала бы, что во всем виноват мой отец.
Когда ему исполнилось двадцать пять, он отправился в Лас-Вегас — развлекаться там с танцовщицами и, конечно, не собирался ни на одной из них жениться. Но он встретил маму, а затем женился на ней, хотя родственники его и предупредили, что накажут и лишат наследства.
— Его лишили наследства?
— Да. Как только бабушка получила известие из Невады о его поступке, адвокаты тотчас же переписали ее завещание и отобрали у него все.
— Как же он жил?
— К несчастью, урожденный Бэнкс Бейли, он не умел ничего делать. Даже машину не умел водить, так как у него всегда был личный шофер. Он разбирался в хорошей кухне, но не удержался на работе в ресторане, так как никогда не готовил сам, а только расплачивался за еду стодолларовыми купюрами. Учителем он тоже не мог работать, так как ни в одном предмете не обладал достаточно глубокими познаниями.
— Как же они все-таки выжили?
— Увы, не выжили. Поначалу моя мать, как и раньше, выступала на сцене и содержала их обоих. Но потом она забеременела мною и не могла сохранить прежнюю фигуру, а значит, и работу. Постепенно они скатились до настоящей нищеты. И оба умерли от пьянства, когда мне было восемь лет. Потом бабушка оформила надо мной опеку и оплатила все мои счета. Каждое первое сентября мне приходилось выслушивать от нее лекцию о том, что мне надо хорошо учиться и удачно выйти замуж, чтобы вернуть ей долги.
— Но ты никого не нашла? Ты же не замужем, — Дерек посмотрел на ее левую руку.
— Нет, хотя бабушка и тратилась на то, чтобы выводить меня в свет, где я могла бы найти приличного жениха. Потом меня отдали в колледж, и бабушка решила, что так я смогу хотя бы получить образование, устроиться на службу в правительственной структуре и быть полезной для страны. У меня же нет личного счета, как у моих кузин. Любой, кто знаком с семьей Бэнкс Бейли, знает, что я бедна. И что в любой момент я могу пойти по стопам матери и стать танцовщицей в Лас-Вегасе.
— Предупредишь меня, если так поступишь?
— Нет, — твердо ответила она, — я этого не хочу. Я любила свою мать, но я на нее не похожа, хотя некоторые мужчины считают себя вправе вести себя со мной так, как никогда бы не посмели…
— Если бы не твоя мать?
— Да. А у меня ведь даже не было… — проговорилась она.
— Никогда?
— Никогда.
— Что, вообще не…?
— Никогда, ни с кем, — ответила Чейси. — Я только потому тебе это говорю, что мы больше не увидимся и ты не знаешь никого из моих друзей.
— Ну, я не стал бы обсуждать такие вещи с твоими друзьями. Или с врагами. Вообще ни с кем, — заверил ее Дерек.
— Хорошо.
— Но, Чейси, тебе уже за двадцать и… никогда?
— Мне двадцать четыре, и я — девственница. Я не знаю, что такое секс.
— Ты никогда не занималась любовью?
— Все мужчины, с которыми я об этом говорила, использовали выражение «заниматься сексом». Впрочем, неважно. Все равно я не знаю, что это такое.
Он сочувственно покачал головой.
— Мисс Бэнкс Бейли, я надеюсь, вы простите меня за мое вчерашнее поведение, сказал он. — Я выбрал крайне неудачный способ доказать свою точку зрения.
— Какую точку зрения?
— Что я не тот человек, который может выступать в правительстве, чтобы привлечь голоса, и все такое.
— Я думаю, что жонглирование арахисом и то, как ты ловил его ртом, возымело большее действие.
— Я поставил тебя в неловкое положение.
— Несомненно.
Он вздохнул и отвернулся.
— Смешно, но, с другой стороны, может, я этого и хотела, — предположила она и задумчиво поглядела на стекавшие по стеклу капли дождя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30