Рода Дорси, возглавлявшая сценарный отдел, где пятнадцать служащих целыми днями читали книги и пьесы и писали отчеты об их пригодности в качестве основы для будущих фильмов; Брюс Слезин, вице-президент, курировавший рекламу; Роджер Каллас, директор «ИА» и правая рука Скольника, который следил за тем, чтобы дела студии шли гладко; Кэрол Андерегг, заведующая сетью вербовщиков новых талантов, а также Луис Зиолко, если в данный момент он не был занят на съемках или кинопробах.
На собраниях по понедельникам главными предметами обсуждения были финансовые дела, графики производства фильмов, недавно начатые и уже находящиеся в работе проекты, актеры и киноперсонал, которых можно было взять с других студий, количество дюймов пленки, отснятой на каждый вложенный доллар, подбор актеров для конкретных фильмов, техника безопасности на съемках и страховка каскадеров, а также вопрос, который неизменно вызывал раздражение у Скольника: нахождение и создание новой кинозвезды.
В этот ненастный январский понедельник Скольник обвел взглядом собравшихся за огромным столом сотрудников и характерным для него притворно бесстрастным тоном спросил:
– А где Зиолко?
Присутствующие взглянули на пустующее кожаное кресло, где обычно располагался Зиолко, и пожали плечами, но мисс Шульц, сидевшая в углу, положив на колени блокнот со спиральным переплетом, вдруг заговорила:
– У мистера Зиолко сегодня должны были быть кинопробы.
– Должны были быть? – спросил Скольник, не поворачивая головы.
– Да, сэр, – фыркнула мисс Шульц. – Но, по словам его секретарши, его сегодня не будет в студии. Похоже, что его дом оползнем снесло в каньон.
– Никогда не мог понять, как это некоторым нравится жить на этих буграх, – насмешливо проворчал Скольник. – Надеюсь, с ним все в порядке?
– Думаю, да.
– Тогда почему, черт побери, он не явился на работу? Он разве не понимает, что кинопробы стоят в среднем четыре тысячи долларов, вне зависимости от того, состоялись они или нет?!
Луис Зиолко с трудом сдерживал свое возбуждение. Температура явно подскочила, сердце билось чаще обычного. У него кружилась голова, от радости ему хотелось петь и танцевать.
Он нашел ее! Ee! То эфемерное существо, то новое лицо, в поисках которого «ИА» обшарила все закоулки в стране, то лицо, которое, подобно троянской Елене, смогло бы отправить в плавание тысячу кораблей, вселить миллион надежд, заставить мужчин сходить с ума от желания, и которое – о чудо из чудес! – было все это время тут, практически у них под самым носом!
Уже одно то, что он нашел ее в двух шагах от студии, показалось Зиолко слишком восхитительным. Он решил, что это почти то же самое, что обнаружить волшебного джинна в бутылке из-под кока-колы.
Интересно, что будет с Оскаром Скольником, когда он приведет ее! Ему не терпелось увидеть лицо Скольника. Он только что сделал открытие, которое выпадает человеку раз в жизни, и заслуга этого открытия принадлежала ему, и только ему. Последующие поколения позаботятся о том, чтобы воздать ему по заслугам за то, что он открыл ее. Есть ли у нее талант, он увидит потом, когда придет время. В любом случае он не станет терзаться из-за этого днем и не спать ночами. Уж как-нибудь уговорит ее, подскажет ей, научит и станет терпеливо направлять и вести ее, используя свой собственный талант, чтобы добиться нужного ему исполнения, подобно тому, как умелый дирижер руководит оркестром. В конце концов, кино – это не театр, где все решает талант актера. В кино слишком большой талант и слишком хорошая игра актера могут погубить эпизод скорее, чем игра бездарного новичка, который может оставаться самим собой и просто следовать указаниям режиссера. Он предпочитал иметь дело с неопытной актрисой, из которой мог бы делать звезду по своему усмотрению, а не с талантами, насквозь пропитанными ошибками других режиссеров. Создавать – гораздо легче, чем разрушать и перестраивать, делать всегда легче, чем переделывать.
– Мистер! – Резкий шепот Тамары ворвался в стремительно разворачивающийся ход его мыслей. – Вы меня задерживаете!
Зиолко не отрываясь смотрел в ее огромные изумрудные глаза, и ему казалось, что его неумолимо затягивает в глубь медленно кружащегося гипнотического водоворота.
– А? – рассеянно произнес он.
– Я сказала, что мне надо работать.
Он ничего не ответил, с добродушным нетерпением глядя на нее. Глаза его заблестели.
Она посмотрела на свою руку, которую он по-прежнему крепко сжимал, и попыталась высвободиться.
– Пожалуйста! Отпустите меня!
Зиолко сощурил глаза и, не спрашивая разрешения дотронуться до нее, поднес дрожащую руку к ее подбородку и принялся с острым профессиональным интересом изучать различные ракурсы, поворачивая в разные стороны ее восхитительное лицо, изучая фас и профиль.
Она сердито отдернула назад голову.
– Что с вами? Вы с ума сошли, что ли?
– Шшшш! Не дергайтесь.
– Какого… – Тамара в третий раз попыталась сбросить его руку. На этот раз ей это удалось.
Он пребывал в состоянии эйфории. Нет, ему это точно не снится, ликовал он. Она была очень, очень настоящей.
– Пожалуйста, присядьте и выслушайте меня, – торопливо проговорил Зиолко, потянув ее в кабинку. – Если вы дадите мне одну минуту, я вам все объясню.
– Боюсь, это противоречит правилам. – Она добродушно рассмеялась, но продолжала твердо стоять на своем, отказываясь сдвинуться с места.
– Правила для того и существуют, чтобы их нарушать, – торжественно проговорил он.
– Нет, нет. – Она тряхнула головой. – Это не так. Во всяком случае, если я не хочу потерять работу.
– А зачем она вам? Вы красивы. С чего вам хотеть работать в таком месте, как это?
– Если вы этого еще не поняли, я вам объясню. Я должна что-то есть.
– А вы не хотели бы сниматься в кино? – с любопытством осведомился Зиолко. – Вы Могли бы подписать контракт сегодня же.
Тамара покраснела и рассмеялась.
– Мистер, это самая избитая шутка в этом городе. А сейчас извините, у меня есть другие дела.
Он казался искренне обиженным.
– Послушайте, хотите навести обо мне справки? Убедиться, что я не болтун? Вон там телефон. – Он кивнул в сторону выхода.
– Я здесь работаю, – холодно напомнила она ему. – Я отлично знаю, где телефон.
– Хорошо. Я даже дам вам монетку. – Зиолко полез в карман, и Тамара воспользовалась предоставленной ей возможностью убежать.
– Эй! – Он вскочил на ноги. – Вы куда? Разве вы не хотите позвонить в студию и справиться обо мне?
– Мне надо обслужить другие столики. – Она торопливо пошла к стойке, стараясь не обращать внимания на других посетителей, которые с интересом уставились на нее.
Он не отставал.
– Я даже не знаю вашего имени! – громко сказал он.
– Я ведь тоже не знаю вашего имени, правда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
На собраниях по понедельникам главными предметами обсуждения были финансовые дела, графики производства фильмов, недавно начатые и уже находящиеся в работе проекты, актеры и киноперсонал, которых можно было взять с других студий, количество дюймов пленки, отснятой на каждый вложенный доллар, подбор актеров для конкретных фильмов, техника безопасности на съемках и страховка каскадеров, а также вопрос, который неизменно вызывал раздражение у Скольника: нахождение и создание новой кинозвезды.
В этот ненастный январский понедельник Скольник обвел взглядом собравшихся за огромным столом сотрудников и характерным для него притворно бесстрастным тоном спросил:
– А где Зиолко?
Присутствующие взглянули на пустующее кожаное кресло, где обычно располагался Зиолко, и пожали плечами, но мисс Шульц, сидевшая в углу, положив на колени блокнот со спиральным переплетом, вдруг заговорила:
– У мистера Зиолко сегодня должны были быть кинопробы.
– Должны были быть? – спросил Скольник, не поворачивая головы.
– Да, сэр, – фыркнула мисс Шульц. – Но, по словам его секретарши, его сегодня не будет в студии. Похоже, что его дом оползнем снесло в каньон.
– Никогда не мог понять, как это некоторым нравится жить на этих буграх, – насмешливо проворчал Скольник. – Надеюсь, с ним все в порядке?
– Думаю, да.
– Тогда почему, черт побери, он не явился на работу? Он разве не понимает, что кинопробы стоят в среднем четыре тысячи долларов, вне зависимости от того, состоялись они или нет?!
Луис Зиолко с трудом сдерживал свое возбуждение. Температура явно подскочила, сердце билось чаще обычного. У него кружилась голова, от радости ему хотелось петь и танцевать.
Он нашел ее! Ee! То эфемерное существо, то новое лицо, в поисках которого «ИА» обшарила все закоулки в стране, то лицо, которое, подобно троянской Елене, смогло бы отправить в плавание тысячу кораблей, вселить миллион надежд, заставить мужчин сходить с ума от желания, и которое – о чудо из чудес! – было все это время тут, практически у них под самым носом!
Уже одно то, что он нашел ее в двух шагах от студии, показалось Зиолко слишком восхитительным. Он решил, что это почти то же самое, что обнаружить волшебного джинна в бутылке из-под кока-колы.
Интересно, что будет с Оскаром Скольником, когда он приведет ее! Ему не терпелось увидеть лицо Скольника. Он только что сделал открытие, которое выпадает человеку раз в жизни, и заслуга этого открытия принадлежала ему, и только ему. Последующие поколения позаботятся о том, чтобы воздать ему по заслугам за то, что он открыл ее. Есть ли у нее талант, он увидит потом, когда придет время. В любом случае он не станет терзаться из-за этого днем и не спать ночами. Уж как-нибудь уговорит ее, подскажет ей, научит и станет терпеливо направлять и вести ее, используя свой собственный талант, чтобы добиться нужного ему исполнения, подобно тому, как умелый дирижер руководит оркестром. В конце концов, кино – это не театр, где все решает талант актера. В кино слишком большой талант и слишком хорошая игра актера могут погубить эпизод скорее, чем игра бездарного новичка, который может оставаться самим собой и просто следовать указаниям режиссера. Он предпочитал иметь дело с неопытной актрисой, из которой мог бы делать звезду по своему усмотрению, а не с талантами, насквозь пропитанными ошибками других режиссеров. Создавать – гораздо легче, чем разрушать и перестраивать, делать всегда легче, чем переделывать.
– Мистер! – Резкий шепот Тамары ворвался в стремительно разворачивающийся ход его мыслей. – Вы меня задерживаете!
Зиолко не отрываясь смотрел в ее огромные изумрудные глаза, и ему казалось, что его неумолимо затягивает в глубь медленно кружащегося гипнотического водоворота.
– А? – рассеянно произнес он.
– Я сказала, что мне надо работать.
Он ничего не ответил, с добродушным нетерпением глядя на нее. Глаза его заблестели.
Она посмотрела на свою руку, которую он по-прежнему крепко сжимал, и попыталась высвободиться.
– Пожалуйста! Отпустите меня!
Зиолко сощурил глаза и, не спрашивая разрешения дотронуться до нее, поднес дрожащую руку к ее подбородку и принялся с острым профессиональным интересом изучать различные ракурсы, поворачивая в разные стороны ее восхитительное лицо, изучая фас и профиль.
Она сердито отдернула назад голову.
– Что с вами? Вы с ума сошли, что ли?
– Шшшш! Не дергайтесь.
– Какого… – Тамара в третий раз попыталась сбросить его руку. На этот раз ей это удалось.
Он пребывал в состоянии эйфории. Нет, ему это точно не снится, ликовал он. Она была очень, очень настоящей.
– Пожалуйста, присядьте и выслушайте меня, – торопливо проговорил Зиолко, потянув ее в кабинку. – Если вы дадите мне одну минуту, я вам все объясню.
– Боюсь, это противоречит правилам. – Она добродушно рассмеялась, но продолжала твердо стоять на своем, отказываясь сдвинуться с места.
– Правила для того и существуют, чтобы их нарушать, – торжественно проговорил он.
– Нет, нет. – Она тряхнула головой. – Это не так. Во всяком случае, если я не хочу потерять работу.
– А зачем она вам? Вы красивы. С чего вам хотеть работать в таком месте, как это?
– Если вы этого еще не поняли, я вам объясню. Я должна что-то есть.
– А вы не хотели бы сниматься в кино? – с любопытством осведомился Зиолко. – Вы Могли бы подписать контракт сегодня же.
Тамара покраснела и рассмеялась.
– Мистер, это самая избитая шутка в этом городе. А сейчас извините, у меня есть другие дела.
Он казался искренне обиженным.
– Послушайте, хотите навести обо мне справки? Убедиться, что я не болтун? Вон там телефон. – Он кивнул в сторону выхода.
– Я здесь работаю, – холодно напомнила она ему. – Я отлично знаю, где телефон.
– Хорошо. Я даже дам вам монетку. – Зиолко полез в карман, и Тамара воспользовалась предоставленной ей возможностью убежать.
– Эй! – Он вскочил на ноги. – Вы куда? Разве вы не хотите позвонить в студию и справиться обо мне?
– Мне надо обслужить другие столики. – Она торопливо пошла к стойке, стараясь не обращать внимания на других посетителей, которые с интересом уставились на нее.
Он не отставал.
– Я даже не знаю вашего имени! – громко сказал он.
– Я ведь тоже не знаю вашего имени, правда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146