– Нет, можешь. Твой друг, торговец предметами искусства… – Нахмурясь, она пыталась вспомнить его имя. – Я забыла, как его зовут.
– Бернар Каценбах. Она кивнула.
– Я собиралась связаться с ним.
– Бернар по моим делам уехал в Чикаго на аукцион. Полагаю, он должен вернуться сегодня вечером или завтра утром.
– Передай ему, что я была бы ему признательна, если бы он позвонил мне. Я хочу продать свои картины.
– Тулуз-Лотрека, Гогена и Ренуара?
Тамара кивнула.
– И остальные тоже. Мне они теперь ни к чему, деньги мне нужны намного больше.
На какое-то мгновение ей показалось, что в глазах Скольника загорелся жадный огонек, и она затаила дыхание, надеясь на предложение. Оскар Скольник был одним из самых крупных коллекционеров в стране, а восхитительные картины, которые подарил ей Луис, явились бы прекрасным дополнением к любой коллекции.
Он кивнул.
– Я позабочусь о том, чтобы Берни связался с тобой, как только поймаю его.
– Ну, тогда у меня все. Мне пора возвращаться домой. Завтра я хочу встать пораньше, чтобы начать строить конкретные планы. У меня еще столько дел.
– Когда ты думаешь ехать?
– Как только продам картины и несколько других вещей.
– Так скоро?
– Я уже все решила, и мне незачем терять время.
– Дай мне знать, когда ты уезжаешь, чтобы я мог попрощаться с тобой, – сказал он, провожая ее до двери.
Она поцеловала его в щеку и, не говоря больше ни слова, торопливо вышла в не по сезону теплую ночь.
Прошла неделя, Тамара чувствовала себя совершенно измученной физически и истощенной морально, но, несмотря на это, была довольна. Дело шло к концу. Картины были проданы, хотя назначенная Каценбахом цена оказалось сплошным разочарованием. Инга вернулась от меховщика с заверенным чеком на девять тысяч долларов и, сунув шкатулку под мышку, сразу же отправилась к ювелиру. Дружище Фрэнк, торговец подержанными машинами, лично приехал в «Тамагавк», чтобы забрать восемь автомобилей, записанных на ее имя, и вручить ей заверенный чек. После того как Тамара подсчитала все деньги – и те, которые теперь лежали на ее счете в банке, и те, что она должна была получить за оставшиеся от контракта три недели, – и вычла из них сумму, которую надо было заплатить за бунгало, она с радостью обнаружила, что, если Инге удастся продать драгоценности за треть их стоимости, у нее будет чуть больше 115 000 долларов. И это после того как она расплатится с банком. Конечно, это не много, особенно если учесть, что она собиралась уйти из кино и новых поступлений не предвидится. Но все же это не совсем гроши. Далеко нет. Если расходовать их экономно, они с Ингой смогут какое-то время прожить на эти деньги, и уж подавно этой суммы с лихвой хватит на то, чтобы начать новую жизнь.
Тамара порвала листок, на котором делала подсчеты, и выбросила обрывки в мусорную корзину. Затем отодвинула стул и встала из-за небольшого письменного стола. Она долго стояла в центре комнаты, глядя по сторонам. Теперь, когда в ней больше не было картин, комната казалась пустой, бесцветной и унылой. Благодаря им, она чувствовала себя в этом бунгало как дома. А сейчас это был обычный гостиничный номер. Единственная оставшаяся картина Матисса выглядела одинокой и неуместной. Каценбах не захотел ее покупать.
Тамара подошла к небольшому комоду на низких ножках, служившему баром. Ей не помешает выпить чего-нибудь покрепче. Может быть, неразбавленного виски.
Взяв бутылку, она тут же поставила ее на место. У нее появилась идея получше. Она сняла телефонную трубку и набрала номер службы гостиничных номеров.
Заказав бутылку ледяного шампанского «Крюг» 1928 года, Тамара сразу почувствовала себя намного лучше. Вся эта торговля была такой изнурительной, попытки выгадать лишний доллар такими отвратительными. Все это слишком ярко напомнило ей ужасные месяцы, когда они с Ингой были вынуждены жить в морге Патерсона. Теперь, по крайней мере, все позади. И это надо было отметить.
Кроме того, они заслужили этот спонтанный прощальный вечер, даже если будут на нем единственными гостями. Разве есть какой-нибудь лучший способ отпраздновать начало новой, экономной главы в их жизни, думала она, чем в последний раз распить бутылку неприлично дорогого шампанского?
На следующий день Инга отправилась за билетами для первой части их путешествия, а Тамара осталась дома заниматься сборами. О.Т., не выпуская изо рта свою неизменную трубку, молча наблюдал за ней из угла комнаты, чтобы не мешать.
– Теперь, по прошествии недели, ты по-прежнему уверена, что мне не удастся тебя переубедить? Даже если я предложу утроить твою зарплату и предоставить тебе право самой выбирать сценарии и делать в них любые исправления?
Тамара в изумлении обернулась. Это было неслыханное предложение, за которое немедленно ухватилась бы любая кинозвезда, но она лишь покачала головой, продолжая рыться в шкафах. Она пыталась свести количество вещей до минимума, в данном конкретном случае – к четырем чемоданам и двум дорожным сундукам. Сначала она намеревалась взять лишь самое необходимое, но затем чувство осторожности взяло верх. Она не знала, что именно из вещей ей понадобится, а с деньгами придется быть поаккуратнее. Поскольку она не сможет бездумно тратить их на одежду и всегда сможет избавиться от лишних вещей потом, Тамара решила, что благоразумнее взять с собой как можно больше багажа.
– Нет, О.Т., – устало ответила она. – И не мог бы ты сделать мне одолжение? Оставь свои попытки уговорить меня остаться. Я думала, мы уже все решили.
– Последняя попытка, – отозвался Скольник. – Предлагаю четверть миллиона долларов за каждый фильм. Может, это заставит тебя переменить решение?
Тамара глубоко вздохнула и прямо посмотрела ему в глаза. Отказаться от таких денег было, возможно, самым трудным из того, что ей приходилось делать в жизни.
– О.Т., я думала, что все ясно тебе объяснила, – дрожащим голосом проговорила она, – но, рискуя повториться, скажу тебе снова. Дело не в деньгах. – Она бросила на кровать несколько платьев. – Я отдала кино семь лет, снялась в восемнадцати твоих фильмах. Я даже пошла на то, чтобы изменить свое лицо так, как тебе этого хотелось. Я одевалась так, как ты этого хотел и на съемочной площадке, и вне ее. Я снималась в фильмах, которые ты выбирал. Я все время кого-то изображала и в кино, и в жизни. Я провела треть своей жизни в проклятой золотой клетке, боясь любого неверного вздоха. Я была общественной собственностью, принадлежа всем, кроме себя самой. Думаю, мне давно пора стать той, кто я есть на самом деле, если это еще не поздно. – Она помолчала и мягко добавила: – Я все решила, О.Т. И, если я хоть немного дорога тебе, ты будешь уважать мое решение. И она продолжила сборы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146