Но кто его знает, может, в этот раз все действительно серьезно?
– Черт, черт, черт, – бормочу я. – Ненавижу всякие реорганизации и пертурбации.
– Тебе-то что беспокоиться? – удивляется Лина. – Ты в своем бюджетировании одна-одинешенька. Тебя никто не тронет. А вот нас могут перетасовать как угодно.
У нее звонит мобильник.
– Ой, – восторженно верещит она в трубку, – ты уже пришел? Счас спущусь. Сори, Ольга, – она вскакивает с кресла, подтягивает брюки, сползшие с мощных бедер до неприличного положения, и направляется к двери, – ко мне пришли. Попозже загляну. О'кей?
– О'кей, о'кей, – бормочу я, – попозже так попозже.
«Тебя никто не тронет»!.. Ее бы слова да богу в уши. А еще лучше – в приказ. Конечно, меня никто не уволит, но вот запихнуть кому-нибудь в подчинение – это запросто. А как было хорошо! Надо мной – только Юрик да финансовый директор. Юрику вообще все было безразлично, он только подписывал мои бумаги. Иногда, правда, для проформы задавал какие-нибудь вопросы, но не чаще одного раза в две недели. А финдир – Никита. С тем у нас классные отношения. «Так, может, – вдруг приходит мне в голову, – аккуратно провентилировать с ним вопрос о грядущих – если они действительно грядут – переменах?»
Даже если он не выложит все, что знает, все равно чем-нибудь выдаст себя. Да и потом, мне неинтересен весь план целиком, знать бы о своей судьбе – и достаточно. «Нет, – я усмехнулась своему отражению в экране компьютера, – кого я хочу обмануть?» Мне интересно. Наверное, я непроходимая дура, но я не умею работать где-нибудь и отстраненно взирать на то, что происходит вокруг. «Лелька, – укоряет меня всегда Галка, – это устаревший совдеповский подход к проблеме. Нельзя растворяться в работе». Я и не растворяюсь в работе, слава богу, уже нет, хотя лет в двадцать пять это за мной водилось. Я давно уже научилась отделять мух от всего прочего. Но компания, в которой я работаю, это для меня единый живой организм. И – уверена – когда выжму из Никитка все, что касается конкретно моей персоны в свете грядущего переустройства нашей жизни, не удержусь, чтобы не попробовать выпытать весь план переустройства. Такая натура. Что тут поделаешь? А кстати, на месте ли сегодня Никиток? Я тянусь к телефону в тот момент, когда дверь моего кабинета в очередной раз отворяется. Уппс!
– Еще раз здравствуйте, – говорит М.А., переступая порог. – Не заняты?
Я украдкой смотрю на часы на экране компьютера. Фьють! Десять. А я ни в одном глазу. Я имею в виду работу. Да-а, день не задался с самого начала.
– Да как вам сказать, – неопределенно тяну я.
Между прочим, он наверняка что-нибудь знает о нашем будущем. Было бы смешно, если бы не знал. Хотя с Юрика станется устроить из всего великую тайну и не посвятить в нее даже своих замов. Впрочем, даже если бы он и знал, не спросишь же его. Давно ли я стала такой неуверенной? Обычно у меня не вызывало проблем задать любой вопрос любой персоне, независимо от чина и положения. А М.А. парализует меня. Вот что ему нужно на этот раз?
– Вы произвели впечатление, – неожиданно говорит он, засовывая руки в карманы и покачиваясь с носка на пятку.
– Э-э… – Я бессмысленно тычу в клавиши компьютера в тщетном желании преодолеть свою растерянность. – На кого же?
– На весь московский офис, – невозмутимо отвечает он, оглядывая мой кабинет.
И все? В этот момент я понимаю, что ожидала иного. Что он скажет: «На меня». И тогда… Что тогда? Вот уж точно дура. А похожая на топ-модель Алена?
Я молчу. Он тоже. Но уже не стоит праздно рядом с дверью, а ходит по кабинету. Все-таки что ему нужно?
– Вам что-то… – неуверенно начинаю я.
– Да. – Он резко поворачивается ко мне.
Я вздрагиваю. Ой!
– Честно говоря, – он трет ладонью лоб – знакомый жест, за столько лет он не избавился от него, – у меня возникла некоторая проблема.
– Какая? – вежливо интересуюсь я.
– Я тут подумал, – он смотрит мне прямо в глаза, – не знаете, где я мог бы…
Сердце ухает вниз, куда-то в район почек, там ни на секунду не задерживается и устремляется дальше, к коленкам, которые тут же начинают мелко трястись, и еще дальше к пяткам, и там замирает бездыханное. «Не знаете, где я мог бы видеть вас раньше?» – мысленно заканчиваю фразу за него. И что на это ответить? Я втягиваю ноздрями воздух и жалею о том, что не исповедую никакой религии – сейчас неплохо было бы помолиться.
– …найти данные по поставщикам сырья? – мучительно медленно заканчивает он.
«А-а-а!» – хочется кричать мне от облегчения, но я мощным усилием воли беру себя в руки, вновь делаю глубокий вдох и… молчу.
– Я зря к вам пришел? – озабоченно спрашивает М.А. – Извините. – И он делает движение по направлению к двери.
– Не-ет! – наконец-то выдыхаю я весь скопившийся внутри воздух.
М.А. останавливается и вопросительно смотрит на меня. Мне уже лучше, гораздо лучше. Можно сказать, я в обычной форме.
– Что именно по поставщикам? – деловито интересуюсь я.
– Знаете, – оживляется он, – мне необходимы данные по каждому поставщику, по каждому виду сырья – динамика цен. В идеале – за последние три года. Но вероятно, – неуверенно добавляет он, – такого готового анализа ни у кого нет. Хотя бы за год, – он кивает в подтверждение собственных слов, – за год было бы нормально. Вот я и подумал – вы можете знать, у кого поискать эту информацию.
– Здесь, – хрипло отвечаю я.
Он с недоумением смотрит на меня. Я откашливаюсь и повторяю:
– Здесь, – встаю, иду к стеллажу и достаю темно-вишневую папку. – Данные по каждому поставщику в разрезе партий и цен. За три полных года и три месяца этого года. – И протягиваю папку ему.
Он принимает папку, машинально говорит: «Спасибо», – вертит ее в руках с растерянным видом, затем внезапно кладет на стол и делает шаг в сторону стеллажа. Я отхожу в сторону. М.А. внимательно читает надписи на папках. Я слежу за тем, как его взгляд перемещается с верхней полки на среднюю, затем на нижнюю. Изучив все мое хозяйство, он тычет в сторону папок пальцем и спрашивает:
– Что это?
Странный он какой-то. Я пожимаю плечами:
– Данные.
– Я понимаю, – нетерпеливо говорит он. – Чьи это данные?
Он не просто странный. Он чемпион в этом виде спорта.
– Наши, – спокойно разъясняю я ему, – данные нашей компании.
– Я не это имел в виду, – усмехается он. – Кто их собирал?
– Я, кто же еще.
– Зачем? Любопытный тип.
– Для работы, конечно.
– Но ведь… – он хмурится, подбирая слова, – это не вы должны делать. Во всяком случае, – он обводит рукой стеллажик, – большую часть данных должны собирать другие службы. Или я чего-то не понимаю?
Ну, должны. Кто бы спорил. Так они же не собирают. У них не допросишься. Всегда отмахиваются: «Нам некогда. Приди тогда-то. И вообще не мешай». И как я должна в таких условиях работать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Черт, черт, черт, – бормочу я. – Ненавижу всякие реорганизации и пертурбации.
– Тебе-то что беспокоиться? – удивляется Лина. – Ты в своем бюджетировании одна-одинешенька. Тебя никто не тронет. А вот нас могут перетасовать как угодно.
У нее звонит мобильник.
– Ой, – восторженно верещит она в трубку, – ты уже пришел? Счас спущусь. Сори, Ольга, – она вскакивает с кресла, подтягивает брюки, сползшие с мощных бедер до неприличного положения, и направляется к двери, – ко мне пришли. Попозже загляну. О'кей?
– О'кей, о'кей, – бормочу я, – попозже так попозже.
«Тебя никто не тронет»!.. Ее бы слова да богу в уши. А еще лучше – в приказ. Конечно, меня никто не уволит, но вот запихнуть кому-нибудь в подчинение – это запросто. А как было хорошо! Надо мной – только Юрик да финансовый директор. Юрику вообще все было безразлично, он только подписывал мои бумаги. Иногда, правда, для проформы задавал какие-нибудь вопросы, но не чаще одного раза в две недели. А финдир – Никита. С тем у нас классные отношения. «Так, может, – вдруг приходит мне в голову, – аккуратно провентилировать с ним вопрос о грядущих – если они действительно грядут – переменах?»
Даже если он не выложит все, что знает, все равно чем-нибудь выдаст себя. Да и потом, мне неинтересен весь план целиком, знать бы о своей судьбе – и достаточно. «Нет, – я усмехнулась своему отражению в экране компьютера, – кого я хочу обмануть?» Мне интересно. Наверное, я непроходимая дура, но я не умею работать где-нибудь и отстраненно взирать на то, что происходит вокруг. «Лелька, – укоряет меня всегда Галка, – это устаревший совдеповский подход к проблеме. Нельзя растворяться в работе». Я и не растворяюсь в работе, слава богу, уже нет, хотя лет в двадцать пять это за мной водилось. Я давно уже научилась отделять мух от всего прочего. Но компания, в которой я работаю, это для меня единый живой организм. И – уверена – когда выжму из Никитка все, что касается конкретно моей персоны в свете грядущего переустройства нашей жизни, не удержусь, чтобы не попробовать выпытать весь план переустройства. Такая натура. Что тут поделаешь? А кстати, на месте ли сегодня Никиток? Я тянусь к телефону в тот момент, когда дверь моего кабинета в очередной раз отворяется. Уппс!
– Еще раз здравствуйте, – говорит М.А., переступая порог. – Не заняты?
Я украдкой смотрю на часы на экране компьютера. Фьють! Десять. А я ни в одном глазу. Я имею в виду работу. Да-а, день не задался с самого начала.
– Да как вам сказать, – неопределенно тяну я.
Между прочим, он наверняка что-нибудь знает о нашем будущем. Было бы смешно, если бы не знал. Хотя с Юрика станется устроить из всего великую тайну и не посвятить в нее даже своих замов. Впрочем, даже если бы он и знал, не спросишь же его. Давно ли я стала такой неуверенной? Обычно у меня не вызывало проблем задать любой вопрос любой персоне, независимо от чина и положения. А М.А. парализует меня. Вот что ему нужно на этот раз?
– Вы произвели впечатление, – неожиданно говорит он, засовывая руки в карманы и покачиваясь с носка на пятку.
– Э-э… – Я бессмысленно тычу в клавиши компьютера в тщетном желании преодолеть свою растерянность. – На кого же?
– На весь московский офис, – невозмутимо отвечает он, оглядывая мой кабинет.
И все? В этот момент я понимаю, что ожидала иного. Что он скажет: «На меня». И тогда… Что тогда? Вот уж точно дура. А похожая на топ-модель Алена?
Я молчу. Он тоже. Но уже не стоит праздно рядом с дверью, а ходит по кабинету. Все-таки что ему нужно?
– Вам что-то… – неуверенно начинаю я.
– Да. – Он резко поворачивается ко мне.
Я вздрагиваю. Ой!
– Честно говоря, – он трет ладонью лоб – знакомый жест, за столько лет он не избавился от него, – у меня возникла некоторая проблема.
– Какая? – вежливо интересуюсь я.
– Я тут подумал, – он смотрит мне прямо в глаза, – не знаете, где я мог бы…
Сердце ухает вниз, куда-то в район почек, там ни на секунду не задерживается и устремляется дальше, к коленкам, которые тут же начинают мелко трястись, и еще дальше к пяткам, и там замирает бездыханное. «Не знаете, где я мог бы видеть вас раньше?» – мысленно заканчиваю фразу за него. И что на это ответить? Я втягиваю ноздрями воздух и жалею о том, что не исповедую никакой религии – сейчас неплохо было бы помолиться.
– …найти данные по поставщикам сырья? – мучительно медленно заканчивает он.
«А-а-а!» – хочется кричать мне от облегчения, но я мощным усилием воли беру себя в руки, вновь делаю глубокий вдох и… молчу.
– Я зря к вам пришел? – озабоченно спрашивает М.А. – Извините. – И он делает движение по направлению к двери.
– Не-ет! – наконец-то выдыхаю я весь скопившийся внутри воздух.
М.А. останавливается и вопросительно смотрит на меня. Мне уже лучше, гораздо лучше. Можно сказать, я в обычной форме.
– Что именно по поставщикам? – деловито интересуюсь я.
– Знаете, – оживляется он, – мне необходимы данные по каждому поставщику, по каждому виду сырья – динамика цен. В идеале – за последние три года. Но вероятно, – неуверенно добавляет он, – такого готового анализа ни у кого нет. Хотя бы за год, – он кивает в подтверждение собственных слов, – за год было бы нормально. Вот я и подумал – вы можете знать, у кого поискать эту информацию.
– Здесь, – хрипло отвечаю я.
Он с недоумением смотрит на меня. Я откашливаюсь и повторяю:
– Здесь, – встаю, иду к стеллажу и достаю темно-вишневую папку. – Данные по каждому поставщику в разрезе партий и цен. За три полных года и три месяца этого года. – И протягиваю папку ему.
Он принимает папку, машинально говорит: «Спасибо», – вертит ее в руках с растерянным видом, затем внезапно кладет на стол и делает шаг в сторону стеллажа. Я отхожу в сторону. М.А. внимательно читает надписи на папках. Я слежу за тем, как его взгляд перемещается с верхней полки на среднюю, затем на нижнюю. Изучив все мое хозяйство, он тычет в сторону папок пальцем и спрашивает:
– Что это?
Странный он какой-то. Я пожимаю плечами:
– Данные.
– Я понимаю, – нетерпеливо говорит он. – Чьи это данные?
Он не просто странный. Он чемпион в этом виде спорта.
– Наши, – спокойно разъясняю я ему, – данные нашей компании.
– Я не это имел в виду, – усмехается он. – Кто их собирал?
– Я, кто же еще.
– Зачем? Любопытный тип.
– Для работы, конечно.
– Но ведь… – он хмурится, подбирая слова, – это не вы должны делать. Во всяком случае, – он обводит рукой стеллажик, – большую часть данных должны собирать другие службы. Или я чего-то не понимаю?
Ну, должны. Кто бы спорил. Так они же не собирают. У них не допросишься. Всегда отмахиваются: «Нам некогда. Приди тогда-то. И вообще не мешай». И как я должна в таких условиях работать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73