Когда я уходил, то был совершенно уверен, что поступаю правильно, но сейчас… Иногда я скучаю по ней, хотя все еще сомневаюсь, что у нас может что-то получиться.
– По крайней мере, у вас есть выбор. В этом я вам завидую. – Несколько секунд Алек молча разглядывал песок у себя под ногами, а затем фыркнул и посмотрел на Пола. – У меня какая-то неодолимая потребность прочитать вам лекцию, – сказал он. – У вас есть жена – красивая, умная, живая, и мне кажется, вы не понимаете, какой вы счастливый и как быстро можете потерять и ее… извините! У меня нет никакого права поучать вас.
– Ничего, – сказал Пол. – Думаю, что на вашем месте я чувствовал бы себя точно так же. Алек прихлопнул комара на руке.
– Пойдемте внутрь, – сказал он.
– На самом деле, мне уже пора. – Тон у Пола был неуверенный. Насколько он не хотел входить в дом Алека в начале вечера, настолько теперь ему не хотелось покидать его.
– Зайдите еще ненадолго, – предложил Алек. – Еще не так поздно, и моих детей нет дома. Составьте мне компанию.
– Я видел фотографии ваших детей в студии у Энни, – сказал Пол, когда они вошли в дом. – Ваша дочь – точная копия своей матери.
Алек засмеялся.
– Теперь уже нет. Она подстригла волосы и покрасила их в черный цвет. – Он перешел из гостиной в кабинет. – Заходите сюда, – позвал он.
Пол зашел в маленький кабинет. На письменном столе, повернутый к окну, стоял компьютер, а широкий рабочий стол, такой же как в студии у Энни, занимал половину противоположной стены. Стены были увешаны фотографиями, большинство из которых были семейными, снятыми на пирсе, на террасе дома, на берегу. Везде Энни выглядела счастливой и являла собой центр всей семьи, и Пол внезапно ощутил приступ ненависти к себе за то, что пытался разрушить все это, за то, что играл на ее слабости.
Он разглядывал фотографии детей Энни – Лейси и Клея.
– Она обрезала эти прекрасные волосы? – спросил он, качая головой.
– К сожалению, да.
Пол перешел к следующей фотографии и его передернуло. Загорелый седоволосый мужчина в костюме для тенниса стоял рядом с невзрачной рыжеволосой женщиной.
– А кто эти люди? – спросил он, хотя заранее знал ответ.
На письменном столе зазвонил телефон.
– Родители Энни, – ответил Алек, снимая трубку.
Он произнес в трубку несколько слов, и Пол вдруг почувствовал себя навязчивым. Он помахал Алеку и, изобразив губами беззвучное «спасибо», направился к двери кабинета, но тот поднял руку, жестом останавливая его.
– Подождите секунду, – сказал он Полу, а затем произнес в трубку:
– Я сейчас выезжаю. – Он дал отбой и взглянул на Пола. – Вы не слабонервный?
– Э-э-э… нет. Не думаю.
– Тогда поедемте со мной. – Алек взял связку ключей и направился к двери. – Рядом с Кисс-Ривер одну из диких лошадей зацепила проезжавшая машина. Возможно, вы сможете нам помочь.
Пол последовал за ним на улицу. Они зашли в гараж. Алек отпер шкафчик и достал оттуда саквояж с инструментами и что-то похожее на ружье.
Пол уставился на него.
– Вы собираетесь… вы думаете, что вам придется стрелять в нее?
Алек некоторое время изумленно смотрел на него, а затем широко улыбнулся.
– Транквилизатором, – сказал он. – Если необходимо уложить лошадь, я делаю инъекцию, а сегодня это наиболее вероятно, если только к нашему приезду она еще не умрет. Я не помню, чтобы хоть одна из них выжила после того, как попала под машину.
Пол сел в «бронко» рядом с Алеком и ружьем.
– Энни говорила, что теперь, когда жилые кварталы подступили близко к Кисс-Ривер, лошади пасутся близко к дороге, – сказал он.
Алек сдал «бронко» назад и выехал на улицу.
– Они думают, что трава посажена как раз для них. – Он сокрушенно покачал головой. – Осталось только десять лошадей. После сегодняшнего вечера их может стать девять. Мы расставили вдоль дороги предупреждающие плакаты, но некоторые люди все еще садятся за руль, забывая свои мозги где-то в другом месте.
Некоторое время они ехали молча. Пол подумал о том, что сказала бы Энни, если бы увидела эту сцену: они с Алеком, едущие на Кисс-Ривер как старые приятели, с ружьем, покоящимся между ними?
– Вы начали рассказывать мне о родителях Энни, – нарушил молчание Пол.
– Ах, да. – Алек включил кондиционер. Наступление ночи нисколько не смягчила жару, стоявшую днем. – Ее отец уже умер, а мать по-прежнему живет в Бостоне, где Энни выросла. Не знаю, почему я все еще держу в кабинете их фотографию. Энни настояла на том, чтобы мы ее повесили, но что касается меня, то ее вполне можно было бы выбросить в залив.
Даже в темноте на лице Алека было заметно напряжение.
– Она упоминала, что происходит из очень богатой семьи, – подтолкнул Пол.
Алек коротко глянул на него.
– Она так сказала? – Он покачал головой. – Действительно у них были деньги, но с тех пор, как мы поженились, Энни не видела ни гроша. Они лишили ее наследства.
Пол почувствовал, что весь покрылся потом. Он повернул одну из вентиляционных решеток кондиционера так, чтобы поток воздуха дул прямо ему в лицо.
– Но почему? – спросил он.
– Мои родители владели маленькой ирландской пивной в Арлингтоне – не слишком доходное предприятие – и я думаю, сын бармена был недостаточно хорош для их дочери-аристократки. – Алек говорил тихо, но твердо, однако Пол почувствовал его боль. – Они сказали, что я – «белая шваль».
Пол отвернул голову к окну. Значит Энни вышла замуж за Алека совсем не потому, что хотела ублажить своих родителей. Она бросила Пола ради человека, который нравился им не больше него самого.
– Вон кисс-риверский маяк, – сказал Алек.
Пол взглянул вперед, в темноту ночи и через несколько секунд тоже увидел его. «И раз, и два…» Так знакомо. Так постоянно. Так…
– О Боже мой, – сказал он.
– Что такое?
– Что будет с маяком, когда они начнут его передвигать?
Алек улыбнулся.
– Я сам думал об этом. Ощущения не слишком приятные, правда? – Он повернул «бронко» на узкую дорогу, ведущую к Кисс-Ривер, и наклонился вперед, вглядываясь во тьму. – Вот и они, – сказал он.
Пол заметил рядом с дорогой двух женщин, махавших им своими фонариками. Алек съехал на песчаную обочину. Он вручил ружье Полу, и они вышли из машины. Алек нес саквояж с инструментами и фонарик. Женщины подошли к нему.
– Это один из жеребят, Алек, – сказала та, что повыше. – Когда мы звонили тебе, он лежал на земле. Сейчас он поднялся, но сильно хромает. – Она показала на поросший лесом участок сбоку от дороги, и Пол разглядел темный силуэт молодой лошади.
Алек поставил саквояж с инструментами и уперся руками в бедра, осмысливая ситуацию.
– Где табун? – спросил он.
– По другую сторону дороги. – Женщина повыше взглянула на Пола. – Меня зовут Джули, – представилась она.
– Пол Маселли, – назвал себя Пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
– По крайней мере, у вас есть выбор. В этом я вам завидую. – Несколько секунд Алек молча разглядывал песок у себя под ногами, а затем фыркнул и посмотрел на Пола. – У меня какая-то неодолимая потребность прочитать вам лекцию, – сказал он. – У вас есть жена – красивая, умная, живая, и мне кажется, вы не понимаете, какой вы счастливый и как быстро можете потерять и ее… извините! У меня нет никакого права поучать вас.
– Ничего, – сказал Пол. – Думаю, что на вашем месте я чувствовал бы себя точно так же. Алек прихлопнул комара на руке.
– Пойдемте внутрь, – сказал он.
– На самом деле, мне уже пора. – Тон у Пола был неуверенный. Насколько он не хотел входить в дом Алека в начале вечера, настолько теперь ему не хотелось покидать его.
– Зайдите еще ненадолго, – предложил Алек. – Еще не так поздно, и моих детей нет дома. Составьте мне компанию.
– Я видел фотографии ваших детей в студии у Энни, – сказал Пол, когда они вошли в дом. – Ваша дочь – точная копия своей матери.
Алек засмеялся.
– Теперь уже нет. Она подстригла волосы и покрасила их в черный цвет. – Он перешел из гостиной в кабинет. – Заходите сюда, – позвал он.
Пол зашел в маленький кабинет. На письменном столе, повернутый к окну, стоял компьютер, а широкий рабочий стол, такой же как в студии у Энни, занимал половину противоположной стены. Стены были увешаны фотографиями, большинство из которых были семейными, снятыми на пирсе, на террасе дома, на берегу. Везде Энни выглядела счастливой и являла собой центр всей семьи, и Пол внезапно ощутил приступ ненависти к себе за то, что пытался разрушить все это, за то, что играл на ее слабости.
Он разглядывал фотографии детей Энни – Лейси и Клея.
– Она обрезала эти прекрасные волосы? – спросил он, качая головой.
– К сожалению, да.
Пол перешел к следующей фотографии и его передернуло. Загорелый седоволосый мужчина в костюме для тенниса стоял рядом с невзрачной рыжеволосой женщиной.
– А кто эти люди? – спросил он, хотя заранее знал ответ.
На письменном столе зазвонил телефон.
– Родители Энни, – ответил Алек, снимая трубку.
Он произнес в трубку несколько слов, и Пол вдруг почувствовал себя навязчивым. Он помахал Алеку и, изобразив губами беззвучное «спасибо», направился к двери кабинета, но тот поднял руку, жестом останавливая его.
– Подождите секунду, – сказал он Полу, а затем произнес в трубку:
– Я сейчас выезжаю. – Он дал отбой и взглянул на Пола. – Вы не слабонервный?
– Э-э-э… нет. Не думаю.
– Тогда поедемте со мной. – Алек взял связку ключей и направился к двери. – Рядом с Кисс-Ривер одну из диких лошадей зацепила проезжавшая машина. Возможно, вы сможете нам помочь.
Пол последовал за ним на улицу. Они зашли в гараж. Алек отпер шкафчик и достал оттуда саквояж с инструментами и что-то похожее на ружье.
Пол уставился на него.
– Вы собираетесь… вы думаете, что вам придется стрелять в нее?
Алек некоторое время изумленно смотрел на него, а затем широко улыбнулся.
– Транквилизатором, – сказал он. – Если необходимо уложить лошадь, я делаю инъекцию, а сегодня это наиболее вероятно, если только к нашему приезду она еще не умрет. Я не помню, чтобы хоть одна из них выжила после того, как попала под машину.
Пол сел в «бронко» рядом с Алеком и ружьем.
– Энни говорила, что теперь, когда жилые кварталы подступили близко к Кисс-Ривер, лошади пасутся близко к дороге, – сказал он.
Алек сдал «бронко» назад и выехал на улицу.
– Они думают, что трава посажена как раз для них. – Он сокрушенно покачал головой. – Осталось только десять лошадей. После сегодняшнего вечера их может стать девять. Мы расставили вдоль дороги предупреждающие плакаты, но некоторые люди все еще садятся за руль, забывая свои мозги где-то в другом месте.
Некоторое время они ехали молча. Пол подумал о том, что сказала бы Энни, если бы увидела эту сцену: они с Алеком, едущие на Кисс-Ривер как старые приятели, с ружьем, покоящимся между ними?
– Вы начали рассказывать мне о родителях Энни, – нарушил молчание Пол.
– Ах, да. – Алек включил кондиционер. Наступление ночи нисколько не смягчила жару, стоявшую днем. – Ее отец уже умер, а мать по-прежнему живет в Бостоне, где Энни выросла. Не знаю, почему я все еще держу в кабинете их фотографию. Энни настояла на том, чтобы мы ее повесили, но что касается меня, то ее вполне можно было бы выбросить в залив.
Даже в темноте на лице Алека было заметно напряжение.
– Она упоминала, что происходит из очень богатой семьи, – подтолкнул Пол.
Алек коротко глянул на него.
– Она так сказала? – Он покачал головой. – Действительно у них были деньги, но с тех пор, как мы поженились, Энни не видела ни гроша. Они лишили ее наследства.
Пол почувствовал, что весь покрылся потом. Он повернул одну из вентиляционных решеток кондиционера так, чтобы поток воздуха дул прямо ему в лицо.
– Но почему? – спросил он.
– Мои родители владели маленькой ирландской пивной в Арлингтоне – не слишком доходное предприятие – и я думаю, сын бармена был недостаточно хорош для их дочери-аристократки. – Алек говорил тихо, но твердо, однако Пол почувствовал его боль. – Они сказали, что я – «белая шваль».
Пол отвернул голову к окну. Значит Энни вышла замуж за Алека совсем не потому, что хотела ублажить своих родителей. Она бросила Пола ради человека, который нравился им не больше него самого.
– Вон кисс-риверский маяк, – сказал Алек.
Пол взглянул вперед, в темноту ночи и через несколько секунд тоже увидел его. «И раз, и два…» Так знакомо. Так постоянно. Так…
– О Боже мой, – сказал он.
– Что такое?
– Что будет с маяком, когда они начнут его передвигать?
Алек улыбнулся.
– Я сам думал об этом. Ощущения не слишком приятные, правда? – Он повернул «бронко» на узкую дорогу, ведущую к Кисс-Ривер, и наклонился вперед, вглядываясь во тьму. – Вот и они, – сказал он.
Пол заметил рядом с дорогой двух женщин, махавших им своими фонариками. Алек съехал на песчаную обочину. Он вручил ружье Полу, и они вышли из машины. Алек нес саквояж с инструментами и фонарик. Женщины подошли к нему.
– Это один из жеребят, Алек, – сказала та, что повыше. – Когда мы звонили тебе, он лежал на земле. Сейчас он поднялся, но сильно хромает. – Она показала на поросший лесом участок сбоку от дороги, и Пол разглядел темный силуэт молодой лошади.
Алек поставил саквояж с инструментами и уперся руками в бедра, осмысливая ситуацию.
– Где табун? – спросил он.
– По другую сторону дороги. – Женщина повыше взглянула на Пола. – Меня зовут Джули, – представилась она.
– Пол Маселли, – назвал себя Пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116