У них было их столько, что они не знали, куда их девать. Я могла получить все, что хотела. Все, что можно было получить за деньги. Сколько бы это ни стоило. – Она всматривалась в горизонт. – Я не собираюсь растить своего сына подобным образом. Ни за что на свете.
После этого первого визита Энни часто навещала Мери – то со своим обожаемым маленьким сыном, то без него. Мери с нетерпением ждала, когда она появится, прислушиваясь, не едет ли по пыльной дороге маленький красный «фольксваген» Энни, или высматривая его с высоты маяка. Энни постоянно ей что-нибудь приносила: домашние булочки или печенье, а иногда и полный обед, который готовила для Мери вместе с обедом для своей семьи. Мери ругала ее:
– Ты не должна тратить на меня свои деньги.
Но Энни отвечала, что это невежливо – отказываться от подарков или говорить о том, сколько они стоили дарителю. Хотя Энни выросла в полном достатке, складывалось впечатление, что в настоящий момент у нее туго с деньгами. Она говорила, что ее мужу приходится помногу работать, нередко вечерами: приходится ездить на дальние фермы, чтобы лечить коров, лошадей, коз. В самом Аутер-Бенкс возможностей для хорошего заработка было недостаточно.
После их знакомства прошла всего неделя, когда парковая служба начала разговоры о передаче ей управления кисс-риверским маяком. Поползли разнообразные слухи. Люди говорили, что небольшую грунтовую дорогу собираются заасфальтировать. Парковая служба хотела превратить дом смотрителей в достопримечательность для привлечения туристов.
Впервые в жизни Мери узнала, что такое бессонница. Она понимала, что будет дальше, и не удивилась, когда к ней пришел чиновник из парковой службы и сказал, что они больше не нуждаются в ее услугах.
Он сказал, что она должна покинуть этот дом, они помогут ей переехать. Но в этот момент Мери захлопнула дверь у него перед носом.
Слухи дошли до Энни, вызвав у нее негодование, и она тут же начала действовать, даже не поставив Мери в известность. Она собирала подписи под петициями, втянула в конфликт газеты. Однажды она даже появилась у Мери на пороге с телевизионной съемочной группой. Она перебаламутила всех, кого только можно было, ни одному политику не удалось остаться в стороне от ее яростного, хотя, пожалуй, и беспорядочного крестового похода. К тому времени, когда все было кончено, и Мери разрешили оставить в своем распоряжении половину дома, Энни была известна в Аутер-Бенкс не хуже, чем сама Мери.
– Пойдемте, Мери. Уже пора за стол – обедать. Мери почувствовала, что кто-то взял ее за руку.
Она открыла глаза и увидела Гейл, молодую девушку из обслуживающего персонала, которая подавала ей трость. Мери глянула на улицу.
– А молодой человек еще здесь? – спросила она, тут же вспомнив, что она сама видела, как он сел в машину и уехал.
– Нет, Мери. Ваш посетитель уехал час назад.
– Он вернется, – сказала Мери, поднимаясь с кресла и морщась от боли в бедре, пронзившей ее, когда она наступила на левую ногу. – Он вернется. Уж это точно.
ГЛАВА 13
Алек мог занести фотопленку в студию в любой день, но он ждал до субботы. Только въехав на стоянку, он признался самому себе, что причиной этой задержки было желание снова увидеть Оливию Саймон. Он осознал, что всю неделю мысленно разговаривал с ней, рассказывая ей об Энни разные вещи, которые другим были уже неинтересны. Он всегда мог поговорить с Томом Нестором, но Том до сих пор переживал также, как и он сам, и это нервировало Алека. Ему никогда особенно не нравилось делить Энни с Томом.
Оливия сидела за рабочим столом, за которым он привык видеть Энни. Она низко склонила голову, ее глаза защищали старые зеленые очки Энни. На прошлой неделе, первый раз увидев ее в этих очках, он испытал своего рода потрясение, но не смог придумать никакой разумной причины, по которой она не должна была бы ими пользоваться.
Она держала в руках паяльник и моток припоя. Том склонился к ней, направляя ее пальцы и подбадривая. Дым сигареты вился в воздухе над его головой. Прежде, пока была жива Энни, он никогда здесь не курил.
Том поднял голову, когда Алек закрыл за собой входную дверь.
– Здравствуй, Алек, – сказал он.
Оливия оторвалась от своей работы и улыбнулась.
– Привет, – приблизившись к столу, Алек посмотрел на кусочки стекла и спросил Оливию: – Над чем вы работаете?
Она протянула ему лист миллиметровки, на котором фломастером был нарисован узор: прямоугольник, представлявший собой сумасшедшее пестрое одеяло из кусочков, причем каждый был помечен своим цветом. Он улыбнулся его простоте и тому удовольствию, которое было написано на ее лице.
– Она вполне подходит для этой работы, – сказал Том, кивая в ее сторону.
Алек положил лист обратно на стол.
– Я только начинаю, – поправила его Оливия, и ни Том, ни Алек не собирались с ней спорить.
Алек слегка дотронулся до ее плеча, и она подняла на него взгляд: стекла ее огромных очков по цвету почти не отличались от ее глаз.
– Позвольте пригласить вас на обед, – сказал он, – на этот раз на самый настоящий, не в закусочную.
Казалось, она некоторое время взвешивала приглашение, а затем кивнула:
– Хорошо.
Алек зашел в темную комнату и занялся обработкой черно-белой пленки, которую отснял в прошлое воскресенье. Он думал о маленьком витраже, над которым работала Оливия. Первый витраж Энни был большим и сложным – две овечки паслись на лугу, составленном из пяти оттенков зеленого. Она никогда не делала ничего, просто чтобы набить руку: не желала тратить на это время. Если ей не удавалось с первого раза произвести что-то, чем она могла бы гордиться, второй попытки она уже не делала.
Он встретился с Оливией в полдень на стоянке.
– Вы торопитесь? – спросил он, когда она садилась в его «бронко». – Если у вас есть время, мы могли бы поехать в Дак и пообедать на берегу залива.
– Прекрасно. – Она застегнула ремень безопасности, перекинув его через бедра, обтянутые белыми хлопчатобумажными брюками, и несколько секунд Алек завороженно следил за ее руками с изящными белыми пальцами, заканчивавшимися ровными, круглыми, коротко подрезанными ногтями. Он вспомнил ее рассказ о том, как она держала в руке сердце Энни, и едва сдержал слезы, запуская двигатель «бронко» и выезжая на дорогу.
– Я еще не забиралась сюда, – сказала она, когда на развилке он свернул вправо, направляясь в сторону Дака.
– Неужели? – он удивился. – Тут всего несколько миль от вашего дома. А вы здесь уже… сколько времени?
– Почти год, – призналась она. – Я начала работать на следующий день после того, как мы переехали сюда. Нам нужно было обустраивать новый дом и времени на знакомство с окрестностями просто не было.
Она говорила так, как будто все еще жила вместе с мужем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116