А поэтому он осмелился задать еще один вопрос:
— Я смогу их учить?
На самом-то деле этот вопрос означал: «Стану ли я когда-нибудь таким, как ты, Язон?» И Язон, поняв ход его мыслей, ответил:
— Нет, этих придется учить мне, а ты будешь учить других, тех, что придут позже, малышей. Вот их ты и научишь всему, что знаешь.
«О! — мысленно воскликнул Капок. — Значит, я действительно когда-нибудь буду похож на тебя! Значит, моя заветная мечта все-таки сбудется!»
Обедали они без Сары, потому что ей надо было пасти овец, а те возвращались в загон только под вечер. Язон никогда не видел, чтобы Капок и Батта были настолько счастливы: захлебываясь словами, они пытались рассказать друг другу о том, что сделали за день, о похвалах Язона. Язон тем временем ходил меж колыбелек, кормя «малышей» сливками, предусмотрительно припасенными с утра. Тем маслом, что взбила сегодня Батта, уже намазывали выпеченный из прошлогодней пшеницы хлеб. Как Язон намучился, пока из семи разных сортов пшеницы не выбрал тот, который лучше всего приживется в местной почве! «Сейчас я уже не так одинок, как тогда, когда боронил поле на маленьком тракторе и летал на скифе по окрестностям, населяя леса маленькими зверьками, а озера — рыбой, которой будет питаться мой народ. Тогда я мог улетать и прилетать, когда захочу, сейчас я тружусь в два раза больше, но это „сейчас“ мне по душе гораздо больше — мне нравится слышать их голоса, радоваться вместе с ними тем новым знаниям, что они получают».
Совместными усилиями они выжали творожную массу, завернули ее в клочок ткани и положили под пресс. Тридцать других головок сыра, уже почти готовых, обещали спокойную, сытую зиму. Язон был тысячу раз прав, когда вывез с судна почти всех коров, хоть они и доставили ему массу неприятностей, то и дело проламывая шаткие стенки загона.
«Все это сделал я, — думал Язон. — Я пришел на лужайку у реки и превратил ее в ферму, населил ее людьми и животными, дал им пищу. И они учатся, в один прекрасный день они смогут обойтись без меня…»
В том, что сегодня он был нужен им меньше, чем вчера, крылось обещание будущей свободы. И напоминание о свойстве человека умирать.
Батта и Язон оставили Капока приглядывать за «малышами», а сами направились на край леса, чтобы из заваленных еще прошлой зимой деревьев нарубить бревен и жердей на ограду. Жара дурманила голову, изнуряла тело, однако, прежде чем тьма прогнала их обратно в дом, они успели огородить огромный кусок поля — теперь можно было спокойно выгонять свиней питаться лесными желудями, не опасаясь, что эти хитрые твари заберутся в огород. Лес прекрасно прокормит их, а ферма чуточку, но сэкономит: свиньи будут собирать лесной урожай, который позднее превратится в ветчину на зиму.
Ничем не разбрасывайся. Используй все и вся. Гуси, выгнанные на поле сразу после жатвы, нагуляют жир на просыпавшемся зерне и поздней осенью обеспечат отличное жаркое. Овцы, жующие жнивье, приносят шерсть, молоко и ягнят. Зола из очага смешивается с мочой, и из этой смеси варится мыло. Из кишок зарезанных свиней и баранов получаются хорошие веревки или оболочки для колбас. Именно так когда-то жили люди — у них ничто не пропадало даром: шло в пищу, на растопку, на одежду, на укрепление жилья. Для Язона это был рассвет творения, и что бы он ни делал, все было внове.
Сара и Капок уже приготовили ужин. Хоть похлебка и вышла слегка безвкусной, зато сварили они ее сами, без помощи Язона. Они старательно взялись за дело — и за этот день было сделано в два раза больше, чем когда Язон трудился в одиночку. Батта даже попыталась покормить новеньких. Хакс плюнул в нее, а Вьен укусил ложку, после чего она рассердилась и накричала на них. Капок посоветовал ей успокоиться: чего еще она ожидала от малышей? Тогда Сара напустилась на Капока, говоря, что не надо ругать Ватту, она только пытается помочь. Язон любовался спорами и радостно, от души, смеялся. Его дело было завершено. Они стали семьей.
— Вот, — сказал Лэрд. — Этого ты добивался?
— Да, — кивнул Язон.
— Я постарался описать все это так, чтобы даже ваша возня с сыром казалась чем-то замечательным. Любой недоумок умеет делать сыр, сам знаешь. А через ту ограду, что вы поставили, даже овца перепрыгнет.
— Ну, в этом я быстро убедился. Спустя пару недель пришлось нарастить забор.
— Мыло из мочи выходит преотвратное.
— Об этом в книгах не говорилось. Но вскоре мы начали варить солому так же, как вы. Мы же не могли узнать все и сразу.
— Догадываюсь, — согласился Лэрд. — Я просто хочу сказать… ты был таким же ребенком, как и они. Когорта ребятишек. Только тебе было пять годиков, а им — по три, поэтому в их глазах ты выглядел Богом.
— Вот именно.
Однажды поздним осенним вечером к нему подошел Капок. Лампы уже были потушены, все спали.
— Язон, — тихо окликнул он в полной темноте, — я вот подумал, неужели все, что нас окружает, когда-то хранилось в космическом корабле?
Он упомянул космический корабль, сам не зная, что это за штуковина. Он и не догадывался, что корабль когда-то летал среди звезд. Для него это была просто высоченная постройка в часе ходьбы от Дома.
— Все, кроме того, что вы помогли мне построить, — ответил Язон.
Он не обратил внимания на слово «все», и Капок счел, что и земля, и река, и лес, и небо — каким-то образом все это когда-то умещалось в корабле. Язон попытался объяснить ему, что он имел в виду, но Капок ровным счетом ничего не понял. Слова «полет», «колония», «планета», «город» и даже «люди» были для него пустым звуком. Обозначением чего-то невероятно сложного, разобраться в чем мог один Язон. Язону так и не удалось переубедить его — Капок твердо уверовал, что все произошло от космического корабля, который когда-то привел сюда Язон. «Когда-нибудь я все растолкую ему, — подумал Язон. — Не сейчас, попозже, когда он будет понимать больше. И тогда же объясню ему, что я вовсе не Бог».
— А новенькие, их тоже ты сотворил?
— Нет, — покачал головой Язон. — Я всего лишь привез их с собой. Когда-то они были такими же, как я. По дороге сюда они спали. На самом деле их было больше.
— А вдруг они проснутся, увидят, что тебя нет, и испугаются?
— Нет, они спят дольше, чем мы. Их сон похож на сон реки, успокоившейся подо льдом. Точно так же спят поля под снежным покрывалом. Они не проснутся, пока я не разбужу их.
«Конечно, не проснутся. Все свершается только по приказу Язона. Когда он пожелает, приходит зима. И те люди, которые сейчас спят сном покрытой льдами реки, — они тоже придут, когда Язон позовет их. Я и сам поступаю так, как учит Язон, потому что когда-то я тоже был Льдом».
Ветер стих только под вечер.
— Это ненадолго, — предупредил медник. — Далеко не забредайте и не ходите никуда поодиночке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
— Я смогу их учить?
На самом-то деле этот вопрос означал: «Стану ли я когда-нибудь таким, как ты, Язон?» И Язон, поняв ход его мыслей, ответил:
— Нет, этих придется учить мне, а ты будешь учить других, тех, что придут позже, малышей. Вот их ты и научишь всему, что знаешь.
«О! — мысленно воскликнул Капок. — Значит, я действительно когда-нибудь буду похож на тебя! Значит, моя заветная мечта все-таки сбудется!»
Обедали они без Сары, потому что ей надо было пасти овец, а те возвращались в загон только под вечер. Язон никогда не видел, чтобы Капок и Батта были настолько счастливы: захлебываясь словами, они пытались рассказать друг другу о том, что сделали за день, о похвалах Язона. Язон тем временем ходил меж колыбелек, кормя «малышей» сливками, предусмотрительно припасенными с утра. Тем маслом, что взбила сегодня Батта, уже намазывали выпеченный из прошлогодней пшеницы хлеб. Как Язон намучился, пока из семи разных сортов пшеницы не выбрал тот, который лучше всего приживется в местной почве! «Сейчас я уже не так одинок, как тогда, когда боронил поле на маленьком тракторе и летал на скифе по окрестностям, населяя леса маленькими зверьками, а озера — рыбой, которой будет питаться мой народ. Тогда я мог улетать и прилетать, когда захочу, сейчас я тружусь в два раза больше, но это „сейчас“ мне по душе гораздо больше — мне нравится слышать их голоса, радоваться вместе с ними тем новым знаниям, что они получают».
Совместными усилиями они выжали творожную массу, завернули ее в клочок ткани и положили под пресс. Тридцать других головок сыра, уже почти готовых, обещали спокойную, сытую зиму. Язон был тысячу раз прав, когда вывез с судна почти всех коров, хоть они и доставили ему массу неприятностей, то и дело проламывая шаткие стенки загона.
«Все это сделал я, — думал Язон. — Я пришел на лужайку у реки и превратил ее в ферму, населил ее людьми и животными, дал им пищу. И они учатся, в один прекрасный день они смогут обойтись без меня…»
В том, что сегодня он был нужен им меньше, чем вчера, крылось обещание будущей свободы. И напоминание о свойстве человека умирать.
Батта и Язон оставили Капока приглядывать за «малышами», а сами направились на край леса, чтобы из заваленных еще прошлой зимой деревьев нарубить бревен и жердей на ограду. Жара дурманила голову, изнуряла тело, однако, прежде чем тьма прогнала их обратно в дом, они успели огородить огромный кусок поля — теперь можно было спокойно выгонять свиней питаться лесными желудями, не опасаясь, что эти хитрые твари заберутся в огород. Лес прекрасно прокормит их, а ферма чуточку, но сэкономит: свиньи будут собирать лесной урожай, который позднее превратится в ветчину на зиму.
Ничем не разбрасывайся. Используй все и вся. Гуси, выгнанные на поле сразу после жатвы, нагуляют жир на просыпавшемся зерне и поздней осенью обеспечат отличное жаркое. Овцы, жующие жнивье, приносят шерсть, молоко и ягнят. Зола из очага смешивается с мочой, и из этой смеси варится мыло. Из кишок зарезанных свиней и баранов получаются хорошие веревки или оболочки для колбас. Именно так когда-то жили люди — у них ничто не пропадало даром: шло в пищу, на растопку, на одежду, на укрепление жилья. Для Язона это был рассвет творения, и что бы он ни делал, все было внове.
Сара и Капок уже приготовили ужин. Хоть похлебка и вышла слегка безвкусной, зато сварили они ее сами, без помощи Язона. Они старательно взялись за дело — и за этот день было сделано в два раза больше, чем когда Язон трудился в одиночку. Батта даже попыталась покормить новеньких. Хакс плюнул в нее, а Вьен укусил ложку, после чего она рассердилась и накричала на них. Капок посоветовал ей успокоиться: чего еще она ожидала от малышей? Тогда Сара напустилась на Капока, говоря, что не надо ругать Ватту, она только пытается помочь. Язон любовался спорами и радостно, от души, смеялся. Его дело было завершено. Они стали семьей.
— Вот, — сказал Лэрд. — Этого ты добивался?
— Да, — кивнул Язон.
— Я постарался описать все это так, чтобы даже ваша возня с сыром казалась чем-то замечательным. Любой недоумок умеет делать сыр, сам знаешь. А через ту ограду, что вы поставили, даже овца перепрыгнет.
— Ну, в этом я быстро убедился. Спустя пару недель пришлось нарастить забор.
— Мыло из мочи выходит преотвратное.
— Об этом в книгах не говорилось. Но вскоре мы начали варить солому так же, как вы. Мы же не могли узнать все и сразу.
— Догадываюсь, — согласился Лэрд. — Я просто хочу сказать… ты был таким же ребенком, как и они. Когорта ребятишек. Только тебе было пять годиков, а им — по три, поэтому в их глазах ты выглядел Богом.
— Вот именно.
Однажды поздним осенним вечером к нему подошел Капок. Лампы уже были потушены, все спали.
— Язон, — тихо окликнул он в полной темноте, — я вот подумал, неужели все, что нас окружает, когда-то хранилось в космическом корабле?
Он упомянул космический корабль, сам не зная, что это за штуковина. Он и не догадывался, что корабль когда-то летал среди звезд. Для него это была просто высоченная постройка в часе ходьбы от Дома.
— Все, кроме того, что вы помогли мне построить, — ответил Язон.
Он не обратил внимания на слово «все», и Капок счел, что и земля, и река, и лес, и небо — каким-то образом все это когда-то умещалось в корабле. Язон попытался объяснить ему, что он имел в виду, но Капок ровным счетом ничего не понял. Слова «полет», «колония», «планета», «город» и даже «люди» были для него пустым звуком. Обозначением чего-то невероятно сложного, разобраться в чем мог один Язон. Язону так и не удалось переубедить его — Капок твердо уверовал, что все произошло от космического корабля, который когда-то привел сюда Язон. «Когда-нибудь я все растолкую ему, — подумал Язон. — Не сейчас, попозже, когда он будет понимать больше. И тогда же объясню ему, что я вовсе не Бог».
— А новенькие, их тоже ты сотворил?
— Нет, — покачал головой Язон. — Я всего лишь привез их с собой. Когда-то они были такими же, как я. По дороге сюда они спали. На самом деле их было больше.
— А вдруг они проснутся, увидят, что тебя нет, и испугаются?
— Нет, они спят дольше, чем мы. Их сон похож на сон реки, успокоившейся подо льдом. Точно так же спят поля под снежным покрывалом. Они не проснутся, пока я не разбужу их.
«Конечно, не проснутся. Все свершается только по приказу Язона. Когда он пожелает, приходит зима. И те люди, которые сейчас спят сном покрытой льдами реки, — они тоже придут, когда Язон позовет их. Я и сам поступаю так, как учит Язон, потому что когда-то я тоже был Льдом».
Ветер стих только под вечер.
— Это ненадолго, — предупредил медник. — Далеко не забредайте и не ходите никуда поодиночке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88