"Я — Лэрд из Гостиницы Плоского Залива. Я не писарь, но читал книги и знаком с буквами, связками и окончаниями. Поэтому хорошими свежими чернилами на изготовленном собственноручно пергаменте я пишу эту повесть, историю, которая на самом деле принадлежит не мне. Это воспоминания о снах, в которых мне приснилось детство другого человека, и сновидения эти были посланы мне, дабы я мог изложить историю его жизни. Прошу прощения, если я плохо пишу, ибо не часто мне приходилось заниматься этим делом. Я не обладаю стилем Симола из Грэйса, хотя и мечтаю, чтобы мое перо могло выводить такие изящные фразы, какие придумывает он. Но я умею лишь излагать все просто, как есть, — что я и делаю.
Имя того мальчика, о котором я вам расскажу, — Язон Вортинг, в ту пору его звали просто Джэйс, никому ведь и невдомек было, кто он такой и кем ему суждено стать. Он жил на мертвой ныне планете Капитолий, сотворенной из стали и пластика. Этот мир был настолько богат, что дети там ничего не делали — только ходили в школу да играли во всякие игры. Этот мир был настолько беден, что ни одного колоса не росло на земле, поэтому жителям его приходилось есть то, что присылали с других планет на огромных космических кораблях".
Лэрд перечитал написанное и остался доволен и испуган одновременно. Он был доволен тем, что ему удалось собрать вместе столько слов за раз. Тем, что повесть начиналась, как самая настоящая книга. А испуган, потому что знал, насколько он необразован: истинные писари непременно сочтут это детским лепетом. "Я и есть дитя amp;.
— Ты мужчина, — возразил Язон. Он сидел на полу, привалившись к стене, и шил кожаные башмаки, которые сам вызвался сделать отцу. — И книга твоя получится — главное, чтобы в ней ты говорил только правду.
— Но вдруг я чего забуду?
— А ты и не обязан запоминать все до мельчайших подробностей.
— Мне иногда снится такое, чего я даже не понимаю.
— От тебя никто не требует, чтобы ты все понимал.
— Но откуда мне тогда знать, что правда, а что нет? Язон расхохотался, пропустил длинную, толстую иглу сквозь кожу и затянул стежок.
— Это твои воспоминания о твоих же снах, о воспоминаниях Юстиции о хранящихся в моей памяти событиях, которые произошли со мной в далеком детстве, проведенном на планете, которая погибла более десяти тысяч лет назад. Чем еще это может быть, если не правдой?
— И с чего мне начать? Язон пожал плечами:
— Мы выбирали не слепое орудие, мы выбирали человека, который изложит нашу историю на бумаге. Начнем сначала, с самого важного.
Сначала? С самого важного? Лэрд быстро перебрал в уме то, что помнил о жизни Язона. Что же здесь важно? С чего начать? Страх и боль — вот что казалось сейчас самым важным Лэрду, ведь в детстве своем он никогда и ничего не боялся и не испытывал боли, не то что сейчас. И важнее всего — первый страх, первая боль, которые Язон пережил, чуть не распрощавшись с жизнью из-за какой-то сданной на «отлично» контрольной работы.
Случилось все на уроке, на котором изучалось движение и энергия звезд. Лишь несколько сотен из всех тринадцатилетних детей Капитолия проявили достаточные способности, чтобы быть допущенными к этой дисциплине. Джэйс наблюдал за задачами, возникающими над его партой, — маленькие звездочки и галактики кружили прямо перед ним, он мог держать в руках целую вселенную. Прямо под звездами возникал текст задания, и Джэйс набрал на клавиатуре ответы.
С подобными задачками Джэйс справлялся без труда. Учился он хорошо, и чем меньше оставалось вопросов, тем увереннее он становился: контрольная работа оказалась не из сложных. Застрял он на самом последнем вопросе. Он был абсолютно не связан с остальными задачами. К такому вопросу Джэйс был не готов. И все же тщательно проанализировав задачу, он подумал, что знает, какой может быть ответ. Он начал расчеты. В конце концов все уперлось в одну-единственную цифру. Вроде бы он знал, какой она должна оказаться, однако понятия не имел, как это доказать. Еще год назад он похвалил бы себя за догадку и без малейших колебаний ввел ответ. Но сейчас все изменилось. У него, появилась возможность проверить собственную правоту.
Он посмотрел на преподавателя. Взгляд Хартмана Торрока блуждал по комнате. Джэйс стал осторожно перестраивать свое сознание. Секунду он привыкал к новому видению мира — возникло ощущение, будто он долго всматривался в какую-то точку перед собой, а потом внезапно перевел взгляд на что-то вдали. Его мысленный взор проник в глубины мозга Хартмана Торрока. Теперь Джэйс различал мысли учителя так ясно, словно сам думал о том же. В данный момент все помыслы преподавателя крутились вокруг женщины, которая поссорилась с ним сегодня утром. Он представлял себе, как ее тело могло бы содрогаться под ним от удовольствия и боли нынче ночью. Им овладевали грязные желания — подчинить ее себе, сделать подобием собственного языка, чтобы говорила она лишь о том, чем думает он, и умолкала, когда того захочет он. Джэйсу Хартман Торрок никогда не нравился, теперь он его просто презирал. Мысли Торрока доставляли мало удовольствия.
Джэйс быстро миновал слой настоящих мыслей Торрока и ловко углубился в дебри невостребованных воспоминаний, разыскивая знания касательно звезд и их движений, перебирая память в поисках значения незнакомой цифры. Все это он проделывал с такой легкостью, словно копался в собственных воспоминаниях. Наконец перед ним возникла точная цифра, вплоть до четырнадцатого знака после запятой. Он извлек ее из мозга Торрока и ввел результат в электронную книжку. Список задач закончился. Контрольная работа выполнена. Он ждал.
Оценка была отличной — он набрал наивысшее число баллов. И все же над партой Джэйса возникло красное мерцание. Это означало, что тест провален. Либо компьютер дал сбой, либо зафиксировал какой-то обман. Торрок с обеспокоенным видом поднялся и поспешил к Джэйсу.
— В чем дело? — осведомился преподаватель.
— Понятия не имею, — ответил Джэйс.
— Сколько баллов ты набрал? — Он взглянул на результат — наивысшая оценка. — Так в чем же дело?
— Понятия не имею, — еще раз повторил Язон. Торрок вернулся к собственному столу. Он что-то тихо бормотал себе под нос. Джэйс, как всегда, принялся считывать его мысли. И в самом деле, ошибся Торрок. Последнего вопроса не должно было быть в контрольной работе. В нем шла речь о тайнах, которых детям не полагалось знать. Торрок написал текст задачи прошлой ночью, намереваясь включить ее в завтрашний экзамен учеников-выпускников. Вместо этого он поставил ее в контрольную работу для начинающего класса. Джэйс вообще не должен был ответить на поставленный вопрос, и уж тем более ответить правильно. Верный ответ означал одно — каким-то образом он исхитрился списать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88