От его могилы рукой подать – вон там, за кладбищенской оградой. Уимблдон-коммон соседствует с Патни-вейл. Эта мысль вызывает у него сейчас улыбку – моя мысль, он может их читать. Да, прямо там, как бешеные. В весеннем лесу. Что мне теперь твои цветочки.
Стою на кладбище и думаю про совокупляющуюся пару. Надо изобразить себе ситуацию. Даже после того как появилась квартира в Фулеме. Ради бешеного восторга. Даже той последней осенью, когда положение изменилось – когда хорваты победили. Последние лесные прогулки.
Они шуршат прошлогодними листьями. Сентябрь: листья этого года еще висят, еще дают укрытие. Он смахивает с ее спины веточки, кусочки коры. Уже ритуал своего рода. На ней все та же его старая куртка. Оба еще влажные и помятые от близости. И она уже знает, что скоро это может стать воспоминанием. Английский лес. Папоротник, куманика, береза. Для того, чтобы приехать в эту страну, у нее были причины. И она до сих пор учит английские слова – его очередь быть ее педагогом.
Она задевает что-то ногой, нагибается, смотрит. Волосы свисают справа и слева, оголяя шею. Она знает слово «гриб», но забыла, если вообще знала, другое слово. «Toadstool», – говорит он. Жабья табуретка. Он еще что-то объясняет, и оба на короткое время задумываются о тайне слов. Toadstool. А есть еще foxglove. Цветок такой. Лисья варежка...
Ну и что это за грибы? Съедобные или нет? Он не знает. Она срывает несколько штук и делает вид, что кладет в рот. Потом пятится, хватается за живот, закатывает глаза – притворяется, что ей плохо. Шутка: она смеется, потом видит его лицо и умолкает. Он думает (может быть, она читает его мысль, может быть, думает одновременно с ним то же самое): а вдруг она забеременеет? Что тогда?
16
«Что вам было до всего этого?» – спросил Марш.
Может быть, он тоже что-то уже почуял. Может быть, это шло от меня волнами, наряду с «явными признаками подавленности» (я видел эти слова в его рапорте).
«...свидетель обнаруживает явные признаки подавленности...»
Комната для допросов. Застарелый запах дыма. Из дальнего конца коридора – приглушенные телефонные звонки. Надо же – опять здесь оказаться. После стольких лет.
«Довольно странно получается. Только прибыли наши люди – и тут третья сторона, человек, к полиции отношения не имеющий, в возбужденном состоянии, требует, чтобы его пропустили. Мало того – говорит, что является одним из нас и поэтому, мол, имеет право. Выясняется – являлся когда-то, теперь нет».
Быстрый, жесткий взгляд.
Волосы песочного цвета, над ушами седина. Серые водянистые глаза, в которых спрятан кремень. Под пятьдесят. Из тех, что кажутся безвредными и мягкими, а потом вдруг показывают мускулы. Из тех, что хорошо подходят для этой должности, потому что не выглядят как детективы. Можно представить себе его школьным учителем. И домашнюю работу он, похоже, выполнил. Что-то припомнил, сообразил – или навел справки, зная, что я бывший сотрудник Департамента уголовного розыска.
Чуть отклонился назад. Простое, усталое выражение лица. Кончил уже с Сарой или нет? Он держался за свой галстук, как рефери на боксерском ринге за свисток.
«Наверно, это первый раз, когда два детектива-инспектора сидят друг против друга за этим столом. – Мягкость, от которой в любой момент жди укуса. – И последний – по крайней мере с моим участием. Через месяц на пенсию. Годы вышли».
Значит, последнее его существенное дело. И потому только ему поручено, что выглядит ясным как день. Признание и арест в течение нескольких минут после события. Тут и месяца-то много. И вдруг – я.
Твое последнее дело. Как это бывает? Хочешь уже расслабиться, хочешь легкой прогулки? Или хочешь сотворить из этого лакомое блюдо, смаковать каждую подробность?
И он знал про мое последнее дело. Я видел по глазам.
«Ну, а вы, сдается мне, – шутку сопровождает быстрая улыбка, – хотите обратно».
Кончил уже с Сарой или нет? Что ему до всего этого? Дело, одно из многих. Все близко к сердцу не примешь.
Но дело для него последнее. Он не обязан был мне это сообщать. Может быть, тщеславие. Последнее дело – и убийство, ни больше ни меньше. Не просто уйти, а с фанфарами.
«Вы ведь не по собственному желанию тогда ушли. Не тот случай, насколько я знаю».
Вот оно, вот. Опять проступил кремень. Он мог бы даже и больший интерес ко мне проявить – поскольку Сара была, считай, в кармане. Поиграть со мной в игры. Задаешь жару подозреваемому, который скорей всего ни при чем (помню, как же). Твое последнее дело. Смакуй, смакуй.
Серые усталые глаза. Мягкие, потом твердые, потом опять мягкие. Глянул как учитель – глянул как папаша. Семьянин. Жена, взрослые дети (догадка, но оказалась верной). Как он сам не подкачал – так и они. Дома в нем не видят полицейского – того, кто давит на подозреваемого, спокойно ходит около трупа. Умеет переключаться. Скоро ему уже домой насовсем.
Я мог бы быть на его месте. Два детектива-инспектора. Только у него служебный стаж побольше – а я все-таки бывший детектив-инспектор.
Если строго по правилам, он должен обращаться ко мне официально: «сэр». Должен, но...
Будь я на его месте, я бы дослужился уже до главного детектива-инспектора. Он добился того, чего добился, – не слишком многого, если честно, – большей частью за счет усердия. Я это видел. И он видел, что я это вижу. Если бы он был главным детективом-инспектором, он, может быть, разговаривал бы со мной иначе. Как высший с низшим. И не был бы настолько тактичен, чтобы сообщить о своей скорой отставке.
«В восемьдесят девятом, если не ошибаюсь».
Я мог бы сидеть на его месте. Ворошить старое дерьмо и думать о скорой пенсии – а над кем-то тем временем висит обвинение в убийстве.
Он оставил пока эту тему (снаряд, который может пригодиться позже).
«Ну, так что же вам было до всего этого?» – повторил он.
«Миссис Нэш была моей клиенткой».
«Но вы уже выполнили поручение. Даже перевыполнили. Ваша работа была кончена, когда вы увидели, как мисс Лазик пошла к выходу на посадку, и сказали об этом по телефону миссис Нэш».
«Лазич», – поправил я. Он раз за разом произносил неправильно.
«Лазич. Ни о чем другом миссис Нэш вас не просила».
«Она сказала: следите за ними».
Следите за ними, Джордж.
«Следите за ними? И вы продолжали следить теперь уже за ним одним, так? Вы ехали за мистером Нэшем всю дорогу из аэропорта – „чтобы убедиться", так вы заявили, – до тех пор, пока он не повернул на Бичем-клоуз. После этого вы развернулись и отправились домой».
«Да».
«Но через несколько минут, еще не добравшись до дому, опять развернулись и поехали обратно».
«Все верно».
«Почему? Что вас к этому побудило?»
Опять глаза стали кремешками – можно подумать, он отрабатывал этот взгляд годы и годы. Словно на какое-то время я сделался главным подозреваемым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57