Капли дождя пробивали эту черную тряпку насквозь. Или это не тряпка, а тень, клочок тени, оторвавшийся от одной большой?
Бред. Кто-то бросил тунику, а Курцию почудилось, что живая тварь бегает по двору.
— Проводи меня к твоему префекту, — приказал Курций.
Исполнитель повел Курция в дом. Все внутренние помещения были схожи: выкрашенные черной краской стены, на окнах и дверях стальные решетки. Пахло по-военному — кожей, металлом, ружейной смазкой. Несколько искусственный, преувеличенный запах. Ведь это не лагерь преторианцев и даже не казармы вигилов. Это всего лишь здание общественной организации с сомнительным уставом.
За столом в таблине сидел низкорослый человечек с огромной гладко выбритой головой. Он даже не потрудился подняться навстречу префекту. Лицо его было знакомо. Слишком знакомо. Неужели?.. Курций едва не задохнулся. Макрин? Сочинитель-преступник, которого до сих пор разыскивают все вигилы Империи, сидит в самом центре Рима.
— Привет, совершенный муж! — сказал Макрин, по-прежнему не поднимая головы от бумаг, и помахал ладошкой.
— Я буду вынужден арестовать тебя, — заявил Курций после краткой паузы, пораженный подобной наглостью.
— А вот и нет. Два дня назад мое дело прекращено за отсутствием состава преступления. Или ты об этом еще не знаешь?! О, что за несовершенная система правопорядка у такого совершенного мужа, как ты. Пора ее подправить. Я этим займусь. На днях. Пока недосуг. Так зачем ты явился, совершенный муж? Если хотел поболтать со мной, то мне некогда. А если арестовать — то, к несчастью для тебя и к счастью для меня, ты опоздал.
— Я пришел, — Курций пытался подавить клокотавшую в груди ярость, но это плохо удавалось, — арестовать одного из твоих исполнителей.
— И за что же?
— По подозрению в убийстве сенатора Помпония Секунда.
— Да, бедный сенатор. Надо будет послать венок на его похороны с надписью «от исполнителей». Признайся, Курций, ты бы хотел стать исполнителем. Рядом с моими ребятами прежние гладиаторы кажутся жалкими ублюдками.
— Мне нужен номер семьдесят пять.
— Совершенный муж, спешу тебя разочаровать. Таких у нас нет. У нас пока что всего семьдесят человек. Разумеется, потом их будет больше. Но это потом. И желаний больше. Вот увидишь.
Курций стиснул зубы.
— Покажи список.
— Уже приготовил.
Макрин протянул префекту два помятых листка. Макрин не врал: в списке было лишь семьдесят имен. Правда, он мог представить какой-то фальшивый список. Однако бумага была изрядно затерта, похоже, списком пользовались, и не раз. Не подделка. Курций всегда за милю чуял подделку. Подлинный список. Но почему их только семьдесят? Курций хотел уже было вернуть листки, когда взгляд его упал на имя под номером XXV. Ликий. А если «L» поставить в начале? Тогда получится семьдесят пять.
— Позови Ликия, номер двадцать пять.
— Это еще зачем? — прошипел Макрин. Лицо его мгновенно переменилось: улыбка растаяла, губы гримасничали, будто пытались кого-то укусить. Курций понял, что угадал верно.
— Позови, — повторил Курций. — Если не желаешь, чтобы сюда ворвались вигилы и вывели подозреваемого насильно.
Макрин закусил губу, несколько секунд исподлобья смотрел на Курция, потом буркнул стоящему рядом исполнителю: «Приведи». Ликий явился. Парень так обнаглел, что даже не сменил тунику: на плече так и остался оторванным клок. Курций посмотрел на руки исполнителя с плоскими, будто раздавленными суставами. Этими руками Ликий задушил сенатора.
— Арестовать его, — приказал Курций двум сопровождавшим его вигилам.
— Идиот, — прошипел Макрин. — Тебе все равно не удастся засадить Ликия в карцер. Подумай лучше о себе. И о своих близких.
— Все честные римляне мне одинаково близки. — Префект вышел вслед за арестованным, положив ладонь на кобуру. Он не исключал, что эти ребята могут попытаться отбить товарища. Курций чувствовал мрачные взгляды, сверлящие спину. Но никто не сделал попытки напасть. Вигилы без помех вывели Ликия во двор и усадили в авто с надписью «НЕСПЯЩИЕ».
Весь вечер Бенит носился по таблину и грозил кулаками неведомому противнику. Вероятно, Курцию. Крул, наблюдавший за поведением внука, дивился. Он думал, что его смелый львенок тут же разорвет Курция на части. Но Бенит не кинулся в атаку. Он лишь проклинал. Потом спешно сел к столу и принялся что-то писать.
— Заявлю, что Ликий прикончил сенатора по собственной инициативе, — сказал Бенит. — Парень влип по-крупному, им придется пожертвовать.
— Ты отдашь им Ликия?
— А кто такой Ликий, позволь узнать? Всего лишь гений. Коли гений, то должен быть ловок и умен. А если глуп и не смог вывернуться, значит, нечего о нем и жалеть. Пусть Курций делает с ним, что хочет.
— Гении откажутся от тебя, — осуждающе покачал головой Крул.
— Не откажутся, дедуля. Им некуда больше податься. Так что они будут мне служить до конца дней. А как ты знаешь, гении бессмертны. Значит, они будут служить мне вечно.
— И все же я бы осадил этого Курция, он лезет не в свое дело, — пробурчал старик.
— Не сейчас. Отдадим им Ликия, и дело с концом. Гениев повсюду как грязи. Для меня главное — получить титул диктатора. Курций получит Ликия и успокоится. А я буду искать компромат на сенаторов. Главное — обработать сенат.
Крул взял красное стило и вычеркнул несколько слов из бумаги Бенита.
— Что ты делаешь? — возмутился кандидат в диктаторы.
— Исправляю твое заявление. Чтобы не выглядело слишком большой уступкой сенату.
— А статьи в «Первооткрывателе» ты тоже правишь?
— Конечно. Тебе порой изменяет вкус.
— Не смей впредь этого делать! Ни одного слова! Ни одной запятой! — Бенит побагровел. — Запомни, Крул! — Впервые за долгие-долгие годы он назвал старика по имени, а не ласково — дедуля. — Дотронешься еще раз до моей статьи или письма — я тебя задушу!
Он выхватил из рук старика вечное стило и сломал.
Глава 21
Июньские игры 1976 года
«Разгром русских добровольцев на реке Колке в последний день мая отрядом Субудая — серьезный успех монголов. Теперь весь вопрос в том, куда будет направлен новый удар — на царство Готское или на Киевское и Московское княжества. Кто должен опасаться больше: Танаис, Киев или Москва? Ясно одно — Ктесифон и Антиохия могут вздохнуть свободно».
«Сегодня исполнился год со дня взятия Нисибиса. Хотя точно известно, что Элий Цезарь погиб раньше, днем его смерти считается 3-й день до Ид июня».
«Визит Августы не может быть отменен. Нельзя виду подать, что Рим опасается варваров. На борту „Божественного Юлия Цезаря“ Августе ничто не угрожает».
«В нашем обществе жестокость необходима. Римляне примут насилие, когда оно станет свершившимся фактом», — заявил сенатор Бенит».
«Вчера в семье сиятельного мужа Гая Бенита Пизона произошло радостное событие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Бред. Кто-то бросил тунику, а Курцию почудилось, что живая тварь бегает по двору.
— Проводи меня к твоему префекту, — приказал Курций.
Исполнитель повел Курция в дом. Все внутренние помещения были схожи: выкрашенные черной краской стены, на окнах и дверях стальные решетки. Пахло по-военному — кожей, металлом, ружейной смазкой. Несколько искусственный, преувеличенный запах. Ведь это не лагерь преторианцев и даже не казармы вигилов. Это всего лишь здание общественной организации с сомнительным уставом.
За столом в таблине сидел низкорослый человечек с огромной гладко выбритой головой. Он даже не потрудился подняться навстречу префекту. Лицо его было знакомо. Слишком знакомо. Неужели?.. Курций едва не задохнулся. Макрин? Сочинитель-преступник, которого до сих пор разыскивают все вигилы Империи, сидит в самом центре Рима.
— Привет, совершенный муж! — сказал Макрин, по-прежнему не поднимая головы от бумаг, и помахал ладошкой.
— Я буду вынужден арестовать тебя, — заявил Курций после краткой паузы, пораженный подобной наглостью.
— А вот и нет. Два дня назад мое дело прекращено за отсутствием состава преступления. Или ты об этом еще не знаешь?! О, что за несовершенная система правопорядка у такого совершенного мужа, как ты. Пора ее подправить. Я этим займусь. На днях. Пока недосуг. Так зачем ты явился, совершенный муж? Если хотел поболтать со мной, то мне некогда. А если арестовать — то, к несчастью для тебя и к счастью для меня, ты опоздал.
— Я пришел, — Курций пытался подавить клокотавшую в груди ярость, но это плохо удавалось, — арестовать одного из твоих исполнителей.
— И за что же?
— По подозрению в убийстве сенатора Помпония Секунда.
— Да, бедный сенатор. Надо будет послать венок на его похороны с надписью «от исполнителей». Признайся, Курций, ты бы хотел стать исполнителем. Рядом с моими ребятами прежние гладиаторы кажутся жалкими ублюдками.
— Мне нужен номер семьдесят пять.
— Совершенный муж, спешу тебя разочаровать. Таких у нас нет. У нас пока что всего семьдесят человек. Разумеется, потом их будет больше. Но это потом. И желаний больше. Вот увидишь.
Курций стиснул зубы.
— Покажи список.
— Уже приготовил.
Макрин протянул префекту два помятых листка. Макрин не врал: в списке было лишь семьдесят имен. Правда, он мог представить какой-то фальшивый список. Однако бумага была изрядно затерта, похоже, списком пользовались, и не раз. Не подделка. Курций всегда за милю чуял подделку. Подлинный список. Но почему их только семьдесят? Курций хотел уже было вернуть листки, когда взгляд его упал на имя под номером XXV. Ликий. А если «L» поставить в начале? Тогда получится семьдесят пять.
— Позови Ликия, номер двадцать пять.
— Это еще зачем? — прошипел Макрин. Лицо его мгновенно переменилось: улыбка растаяла, губы гримасничали, будто пытались кого-то укусить. Курций понял, что угадал верно.
— Позови, — повторил Курций. — Если не желаешь, чтобы сюда ворвались вигилы и вывели подозреваемого насильно.
Макрин закусил губу, несколько секунд исподлобья смотрел на Курция, потом буркнул стоящему рядом исполнителю: «Приведи». Ликий явился. Парень так обнаглел, что даже не сменил тунику: на плече так и остался оторванным клок. Курций посмотрел на руки исполнителя с плоскими, будто раздавленными суставами. Этими руками Ликий задушил сенатора.
— Арестовать его, — приказал Курций двум сопровождавшим его вигилам.
— Идиот, — прошипел Макрин. — Тебе все равно не удастся засадить Ликия в карцер. Подумай лучше о себе. И о своих близких.
— Все честные римляне мне одинаково близки. — Префект вышел вслед за арестованным, положив ладонь на кобуру. Он не исключал, что эти ребята могут попытаться отбить товарища. Курций чувствовал мрачные взгляды, сверлящие спину. Но никто не сделал попытки напасть. Вигилы без помех вывели Ликия во двор и усадили в авто с надписью «НЕСПЯЩИЕ».
Весь вечер Бенит носился по таблину и грозил кулаками неведомому противнику. Вероятно, Курцию. Крул, наблюдавший за поведением внука, дивился. Он думал, что его смелый львенок тут же разорвет Курция на части. Но Бенит не кинулся в атаку. Он лишь проклинал. Потом спешно сел к столу и принялся что-то писать.
— Заявлю, что Ликий прикончил сенатора по собственной инициативе, — сказал Бенит. — Парень влип по-крупному, им придется пожертвовать.
— Ты отдашь им Ликия?
— А кто такой Ликий, позволь узнать? Всего лишь гений. Коли гений, то должен быть ловок и умен. А если глуп и не смог вывернуться, значит, нечего о нем и жалеть. Пусть Курций делает с ним, что хочет.
— Гении откажутся от тебя, — осуждающе покачал головой Крул.
— Не откажутся, дедуля. Им некуда больше податься. Так что они будут мне служить до конца дней. А как ты знаешь, гении бессмертны. Значит, они будут служить мне вечно.
— И все же я бы осадил этого Курция, он лезет не в свое дело, — пробурчал старик.
— Не сейчас. Отдадим им Ликия, и дело с концом. Гениев повсюду как грязи. Для меня главное — получить титул диктатора. Курций получит Ликия и успокоится. А я буду искать компромат на сенаторов. Главное — обработать сенат.
Крул взял красное стило и вычеркнул несколько слов из бумаги Бенита.
— Что ты делаешь? — возмутился кандидат в диктаторы.
— Исправляю твое заявление. Чтобы не выглядело слишком большой уступкой сенату.
— А статьи в «Первооткрывателе» ты тоже правишь?
— Конечно. Тебе порой изменяет вкус.
— Не смей впредь этого делать! Ни одного слова! Ни одной запятой! — Бенит побагровел. — Запомни, Крул! — Впервые за долгие-долгие годы он назвал старика по имени, а не ласково — дедуля. — Дотронешься еще раз до моей статьи или письма — я тебя задушу!
Он выхватил из рук старика вечное стило и сломал.
Глава 21
Июньские игры 1976 года
«Разгром русских добровольцев на реке Колке в последний день мая отрядом Субудая — серьезный успех монголов. Теперь весь вопрос в том, куда будет направлен новый удар — на царство Готское или на Киевское и Московское княжества. Кто должен опасаться больше: Танаис, Киев или Москва? Ясно одно — Ктесифон и Антиохия могут вздохнуть свободно».
«Сегодня исполнился год со дня взятия Нисибиса. Хотя точно известно, что Элий Цезарь погиб раньше, днем его смерти считается 3-й день до Ид июня».
«Визит Августы не может быть отменен. Нельзя виду подать, что Рим опасается варваров. На борту „Божественного Юлия Цезаря“ Августе ничто не угрожает».
«В нашем обществе жестокость необходима. Римляне примут насилие, когда оно станет свершившимся фактом», — заявил сенатор Бенит».
«Вчера в семье сиятельного мужа Гая Бенита Пизона произошло радостное событие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87