Они нисколько не удивились такому поручению и не возражали. А ведь им предстояло неизвестно как долго жить в одиночестве среди безмолвия песков. Им было выделено какое-то количество муки, риса, масла, чая, сахара. Но больше всего туркмены радовались винтовке и охотничьему ружью, которые давали им уверенность в их неуязвимости и возможность охоты на многочисленных зайцев и джейранов. Это обеспечило бы отшельников мясом.
Отряд двигался дальше, работа продолжалась. Всё внимание было обращено на второй автомобиль. Несмотря на перегрузку, машина одолевала гряды, песчаные котловины. Туго приходилось на участках, где тропа проходила по косогорам: там машина сползала и задними колёсами зарывалась в песок.
Ежедневно на планшет наносилась причудливая лепта маршрута с редкими названиями. Пунктиром ложилась тропа, точками — песчаные гряды, кружочками — колодцы. Километр за километром оставались позади. Расстояние подсчитывалось по выверенному шагу верблюдов и по часам. Почти каждый день определялись широта и долгота стоянки и гипсометрический пункт.
После дневного перехода на месте ночёвки начинались приготовления к ночным работам: устанавливались треноги для астрономических инструментов, закапывался медный колокол — фундамент для гравитационных маятников. В палатке кипятили гипсотермометр, по показаниям которого определяется абсолютная высота местности над уровнем моря. Нам было важно знать, когда мы поднимаемся, когда опускаемся и на сколько метров. Это впоследствии позволит нарисовать картину рельефа Каракумской пустыни, положить его на карту. Небольшим универсальным инструментом определялось магнитное склонение. Когда лагерь погружался в крепкий сон, в темноте вспыхивали маленькие электрические лампочки, освещавшие инструменты и сосредоточенные лица наблюдателей, создавая чуть-чуть скользящие тени. В большой палатке всю ночь напролёт, согнувшись над хронометром, сидел сотрудник, отсчитывая качание маятников. Так выяснялось изменение ускорения силы тяжести, величин гравитации, в чём нуждаются геодезисты и геологи, которые по этим данным могут судить о строении Земли и геологических структурах, что помогает составлению прогноза поисков полезных ископаемых. Доставалось гравиметристам, как и астрономам. Нередко по полуночи дежурили они у приборов недосыпая. А днём ведь тоже не отдых. Отряд шёл всё дальше на север.
Гравиметристы Станислав Нецецкий и Елена Заклинская никогда не жаловались на такие невзгоды. Станислав же, поработав у нас в Каракумах, затем всю свою жизнь связал со Средней Азией, стал её постоянным жителем; он участвовал в геодезических и геофизических экспедициях. Всегда весёлый и добрый, обладающий большим чувством юмора, он не знал плохого настроения и заражал других постоянным оптимизмом, что бывает необходимо при всяких неожиданных и непредусмотренных трудностях пути в пустыне.
В ноябре начались морозные дни. По ночам ртуть в термометре падала до минус 18 градусов. Люди спали, укрывшись с головой. Спальные мешки у изголовья парились тёплым дыханием уснувших.
Земля оставалась голой, снега не было. Всю ночь горел костёр — единственное спасение от пронизывающего холода. В субтропических широтах настала арктическая зима. Ночью верблюды, чтобы согреться, беспрестанно бродили, уходя далеко от лагеря.
В студёные ночи радиосигналы времени принимались громко и отчётливо. Экономя электроэнергию, мы редко позволяли себе слушать концерты из Москвы, но, когда это случалось, наша столица ощущалась совсем рядом с нами — так ясно и без помех принималась передача.
Морозными утрами ботаник, вооружившись ножом и сумками, уходил из лагеря собирать растения; рабочие искали верблюдов, шофёры осматривали и заправляли машину.
На горизонте показался обрыв. Среди однообразных песчаных пространств это было целым событием. Здесь, у обрыва, кончались Низменные Каракумы и начинались Заунгузские, или Северные Каракумы, — в то время неисследованная часть Туркмении.
Северные Каракумы на севере спускаются постепенно и переходят в Хорезмскую низменность, а на юге они обрываются уступом метров в 80 высоты. Под уступом, следуя всем его извилинам, на сотни километров протянулась полоса солончаков и такыров.
Происхождение этой полосы руслообразных удлинённых солончаков и такыров объясняют по-разному. Одни утверждают, что Унгуз — это деформированное старое русло одного из рукавов древней Амударьи. Если действительно здесь текла река, то это было очень давно, так как деформация долины достигла очень большой степени. Ведь впадины Унгуза разобщены, и между ними возвышаются большие перемычки, сложенные коренными третичными породами. Другие доказывают, что полоса Унгуза образовалась в результате размывания поверхности дождевыми текучими водами. Впоследствии, когда здесь стало сухо, энергичны стали процессы выветривания. Ветер поднимал в воздух мельчайшую пыль и уносил её в сторону, углубляя днища впадин. Этому особенно способствовало соленакопление, обычное в сухих и пустынных областях мира. Соли разрыхляют коренные породы, в результате чего развеивание отдельных частиц идёт ещё быстрее и интенсивнее. Объясняют также происхождение этого обрыва нарушением горизонтального залегания горных пород в результате не сильных по размаху, но охвативших большие площади горообразовательных движений. Они приподняли южный край этого древнего и первоначально равнинного плато, от чего Северные Каракумы и получили наклон в северном направлении. Теперь же Заунгузское плато сильно разрушено. На прежней равнине образовались обширные и глубокие меридионально вытянутые впадины, разобщённые длинными и узкими кырами — участками сохранившейся древней поверхности плато.
Наш отряд пересекал Унгуз у урочища Оджарли. К счастью, колодец оказался полон прекрасной пресной воды.
Через день мы двинулись дальше. Машина зигзагами поднималась на плато. Верблюды проходили цепочкой короткими шагами по склону обрыва. Мы не знали, есть ли впереди вода. На всякий случай имеющийся запас надо было распределить так, чтобы его хватило до Хивы, куда мы предполагали прибыть на седьмой день. Однако действительность опрокинула все наши расчёты.
Первые 70 километров по твёрдым кырам с небольшими песчаными участками машина и отдохнувшие верблюды прошли очень хорошо. Остались позади колодцы Крашли и Шиих, оба мёртвые и пустые. На третий день пути радиатор грузовика дал течь. Мотор перегревался, пар из радиатора шёл непрерывно. За день на машину было израсходовано восемь вёдер драгоценной воды. Попытки заделать течь на ходу не увенчались успехом. Запасы воды заметно уменьшились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126