Если бы они хотели отбить у буров землю для себя, это было бы понятно. Но ведь землю они будут завоевывать для англичан. Зачем им это?.. А зачем Каамо надо убивать англичан?.. Ну, Каамо-то надо. Англичанин, а не бур убил его отца. Англичане разрушили крааль Каамо, и теперь где-то в саванне бродят его родные и его мать. Может, мать уже и умерла… Нет, дело не в этом… Почему негры должны убивать друг друга?
Его мысли путались. Все-таки это было очень сложно и непонятно.
– Вот и готова тросточка, – сказал Петр и повернулся к Каамо. – Тебя тревожит, что бурским неграм придется воевать против тех, кто идет с англичанами?
Каамо поднял на него удивленные глаза:
– Да… Как ты это узнал?
Петр невольно усмехнулся.
– Я тоже думал об этом. Конечно, было бы лучше, если бы негры объединились и отвоевали свои земли для себя, а не для своих хозяев. Но сейчас неграм этого не сделать – задавят. Надо, как говорится, из двух зол выбирать меньшее. Какое зло для тебя меньше – буры или англичане?
Каамо задумался только на секунду.
– Буры – меньше. – И поднял на Петра большие карие глаза, в которых все еще таились недоумение и тревога.
– Вот и поступай, как подсказывает совесть. – Петр поднялся. – Пойдем, у Мангваэло уже готов, наверное, ужин… Стой, стой. Смотри-ка – шевелятся. – Он вскинул к глазам бинокль, подарок Бозе.
Стараясь укрыться за холмами и перелесками, от Ледисмита походным маршем двигалась воинская колонна. Правее – еще одна. Шли горные шотландские стрелки и пехота, тянулась артиллерия. Видимо, противник решил предпринять крупную вылазку из Ледисмита, чтобы прорвать бурскую осаду.
Петр бросился к Бозе…
На рассвете англичане начали бой. Ударили пушки. Пока две батареи стреляли, две другие продвигались вперед. Позиции буров окутались едким зеленоватым дымом: снаряды были начинены лиддитом, новой английской взрывчаткой. Разбившись на четыре колонны, солдаты Уайта скорым шагом приближались к высоткам, занятым бурами.
Немногочисленные бурские пушки отвечали лениво, словно нехотя: артиллеристы ждали, когда англичане подойдут поближе.
– Эй, Питер, – окликнул капрал Брюгель, – ты что тут у нас делаешь? Ведь ты в отряде удальца Терона.
– А что, – лопаткой углубляя яму за камнем, откликнулся Петр, – если у Терона, так нельзя и пострелять по англичанам?
– Ну-ну, ты парень лихой… Смотри, готовятся к атаке.
Английские колонны развертывались в цепи. Пушки зачастили. Один из буров справа от Петра охнул и злобно выругался. Голова его ткнулась в землю, Петр подполз – стрелок был мертв.
Пронзительно заиграл сигнал атаки английский горнист. Гнусавые шотландские волынки завели боевую мелодию. Четыре батареи – сорок восемь орудий – разом начали вспахивать склоны высоток. От дыма стало совсем зелено, солнце чуть затянутое перистыми облаками, сделалось голубоватым.
Петр целился тщательно, неторопливо. Выстрелив, он смотрел, упал ли тот, в которого стрелял, и, убедившись в этом, выбирал новую цель.
А землю он копал зря.
У соседнего камня плюхнулся Бозе.
– Хорошо, ребятки, все хорошо! – закричал он и повернулся к Брюгелю: – Капрал, передать по цепи – отходим на вторую позицию. Пусть их пушки лупят по пустому месту…
Вторая позиция буров располагалась метрах в семистах позади, на холмах повыше. Оттуда поле боя было видно, как стол за обедом. Передовые цепи англичан – они были густыми: наступали два полка пехоты и два батальона гайлендеров – наткнулись на проволочные заграждения. Пока их резали саперными ножницами, бурские артиллеристы отыгрались. Они валили англичан десятками. К ним дружно присоединились пулеметы и ружья. В атаку на вторую позицию буров неприятель двинул уже поредевшие цепи.
Буры повторили маневр и отошли на третью, последнюю, позицию. В это время прискакал Терон. Прямо на коне он влетел на вершину холма, осмотрелся, чертыхнулся и, круто развернувшись, ускакал на левый фланг.
Английская атака захлебывалась.
Джордж Уайт, наблюдавший за боем издали, повернул к адъютанту неестественно спокойное, закаменевшее лицо:
– Прикажите играть отбой.
Но было уже поздно. С криками «хурра» с левого фланга буров вылетел отряд йоганнесбургской полиции, четыреста пятьдесят конников. Это были бравые ребята, они и в мирное время не расставались с седлом и оружием. Впереди на взмыленном коне скакал Губерт Терон, беспокойная, отважная душа.
«Ах, если бы да бурам сабли!» – подумал Петр.
И тут же Дмитрий, засевший в траншее неподалеку, крикнул ему:
– Петро! Русских бы казачков сюда, а?
Но сабель у буров никогда не бывало. Прорвавшись во фланг и тыл англичан, йоганнесбуржцы спешились и открыли ураганный пулеметно-ружейный огонь. Наступающие отхлынули от бурских траншей и, зажатые огнем с двух сторон, пустились в бегство.
Однако уйти удалось далеко не всем. На левом фланге металась, потом залегла и наконец выбросила белое полотнище изрядная группа англичан.
Все было кончено.
Почти полторы тысячи солдат и сорок офицеров пленили в этот день, 31 октября 1899 года, буры да еще не одну сотню англичан уложили на склонах пологих каменистых высоток. Двенадцать пушек и тысячи винтовок стали их трофеями…
Войска Уайта вошли в Ледисмит. Буры прочно сцепили вокруг кольцо осады. Три «длинных Тома» – осадные орудия лонгтомы – били по городу. Англичане засели в блиндажах и подвалах. Им оставалось одно – ждать подкреплений с юга, из Дурбана, порта на Индийском океане, где высаживались войска королевы Виктории.
На юг, в обход Ледисмита, двинулась трехтысячная колонна буров под начальством генерала Бота. С ней уходили коммандор Бозе и отряд Терона.
2
Николай Александрович Романов, тридцатилетний царь и император всероссийский, пребывал в превосходном настроении. Он с семейством гостил у своего шурина, великого герцога Гессенского, отдыхая в охотничьем домике – роскошной усадьбе в Волчьем парке под Дармштадтом. Сегодня его навестил старый герцог Баденский, с ним приехала куча знатных родственников, и все они мило провели утро в веселой прогулке, потом играли в лаун-теннис. Николай дважды выиграл у Карла-Августа, герцога Саксен-Веймар-Эйзенахского, и был этим очень доволен: Карл считался неплохим спортсменом. За обедом на Николая Александровича вдруг нашло красноречие, и очень пространно и не очень выспренно он говорил о судьбах мира и без намеков, прямо высказал мысль о том, что может повернуть эти судьбы, обрушив мощь российской армии на зарвавшуюся Великобританию. Его слушали почти восторженно – правителям Германии Англия была ненавистна. Из-за стола император встал, полный величия и веры в свою высокую звезду.
Зайдя в кабинет, он вспомнил о письме от Ксении, своей сестры, отдыхающей в Ливадии, и решил на него ответить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Его мысли путались. Все-таки это было очень сложно и непонятно.
– Вот и готова тросточка, – сказал Петр и повернулся к Каамо. – Тебя тревожит, что бурским неграм придется воевать против тех, кто идет с англичанами?
Каамо поднял на него удивленные глаза:
– Да… Как ты это узнал?
Петр невольно усмехнулся.
– Я тоже думал об этом. Конечно, было бы лучше, если бы негры объединились и отвоевали свои земли для себя, а не для своих хозяев. Но сейчас неграм этого не сделать – задавят. Надо, как говорится, из двух зол выбирать меньшее. Какое зло для тебя меньше – буры или англичане?
Каамо задумался только на секунду.
– Буры – меньше. – И поднял на Петра большие карие глаза, в которых все еще таились недоумение и тревога.
– Вот и поступай, как подсказывает совесть. – Петр поднялся. – Пойдем, у Мангваэло уже готов, наверное, ужин… Стой, стой. Смотри-ка – шевелятся. – Он вскинул к глазам бинокль, подарок Бозе.
Стараясь укрыться за холмами и перелесками, от Ледисмита походным маршем двигалась воинская колонна. Правее – еще одна. Шли горные шотландские стрелки и пехота, тянулась артиллерия. Видимо, противник решил предпринять крупную вылазку из Ледисмита, чтобы прорвать бурскую осаду.
Петр бросился к Бозе…
На рассвете англичане начали бой. Ударили пушки. Пока две батареи стреляли, две другие продвигались вперед. Позиции буров окутались едким зеленоватым дымом: снаряды были начинены лиддитом, новой английской взрывчаткой. Разбившись на четыре колонны, солдаты Уайта скорым шагом приближались к высоткам, занятым бурами.
Немногочисленные бурские пушки отвечали лениво, словно нехотя: артиллеристы ждали, когда англичане подойдут поближе.
– Эй, Питер, – окликнул капрал Брюгель, – ты что тут у нас делаешь? Ведь ты в отряде удальца Терона.
– А что, – лопаткой углубляя яму за камнем, откликнулся Петр, – если у Терона, так нельзя и пострелять по англичанам?
– Ну-ну, ты парень лихой… Смотри, готовятся к атаке.
Английские колонны развертывались в цепи. Пушки зачастили. Один из буров справа от Петра охнул и злобно выругался. Голова его ткнулась в землю, Петр подполз – стрелок был мертв.
Пронзительно заиграл сигнал атаки английский горнист. Гнусавые шотландские волынки завели боевую мелодию. Четыре батареи – сорок восемь орудий – разом начали вспахивать склоны высоток. От дыма стало совсем зелено, солнце чуть затянутое перистыми облаками, сделалось голубоватым.
Петр целился тщательно, неторопливо. Выстрелив, он смотрел, упал ли тот, в которого стрелял, и, убедившись в этом, выбирал новую цель.
А землю он копал зря.
У соседнего камня плюхнулся Бозе.
– Хорошо, ребятки, все хорошо! – закричал он и повернулся к Брюгелю: – Капрал, передать по цепи – отходим на вторую позицию. Пусть их пушки лупят по пустому месту…
Вторая позиция буров располагалась метрах в семистах позади, на холмах повыше. Оттуда поле боя было видно, как стол за обедом. Передовые цепи англичан – они были густыми: наступали два полка пехоты и два батальона гайлендеров – наткнулись на проволочные заграждения. Пока их резали саперными ножницами, бурские артиллеристы отыгрались. Они валили англичан десятками. К ним дружно присоединились пулеметы и ружья. В атаку на вторую позицию буров неприятель двинул уже поредевшие цепи.
Буры повторили маневр и отошли на третью, последнюю, позицию. В это время прискакал Терон. Прямо на коне он влетел на вершину холма, осмотрелся, чертыхнулся и, круто развернувшись, ускакал на левый фланг.
Английская атака захлебывалась.
Джордж Уайт, наблюдавший за боем издали, повернул к адъютанту неестественно спокойное, закаменевшее лицо:
– Прикажите играть отбой.
Но было уже поздно. С криками «хурра» с левого фланга буров вылетел отряд йоганнесбургской полиции, четыреста пятьдесят конников. Это были бравые ребята, они и в мирное время не расставались с седлом и оружием. Впереди на взмыленном коне скакал Губерт Терон, беспокойная, отважная душа.
«Ах, если бы да бурам сабли!» – подумал Петр.
И тут же Дмитрий, засевший в траншее неподалеку, крикнул ему:
– Петро! Русских бы казачков сюда, а?
Но сабель у буров никогда не бывало. Прорвавшись во фланг и тыл англичан, йоганнесбуржцы спешились и открыли ураганный пулеметно-ружейный огонь. Наступающие отхлынули от бурских траншей и, зажатые огнем с двух сторон, пустились в бегство.
Однако уйти удалось далеко не всем. На левом фланге металась, потом залегла и наконец выбросила белое полотнище изрядная группа англичан.
Все было кончено.
Почти полторы тысячи солдат и сорок офицеров пленили в этот день, 31 октября 1899 года, буры да еще не одну сотню англичан уложили на склонах пологих каменистых высоток. Двенадцать пушек и тысячи винтовок стали их трофеями…
Войска Уайта вошли в Ледисмит. Буры прочно сцепили вокруг кольцо осады. Три «длинных Тома» – осадные орудия лонгтомы – били по городу. Англичане засели в блиндажах и подвалах. Им оставалось одно – ждать подкреплений с юга, из Дурбана, порта на Индийском океане, где высаживались войска королевы Виктории.
На юг, в обход Ледисмита, двинулась трехтысячная колонна буров под начальством генерала Бота. С ней уходили коммандор Бозе и отряд Терона.
2
Николай Александрович Романов, тридцатилетний царь и император всероссийский, пребывал в превосходном настроении. Он с семейством гостил у своего шурина, великого герцога Гессенского, отдыхая в охотничьем домике – роскошной усадьбе в Волчьем парке под Дармштадтом. Сегодня его навестил старый герцог Баденский, с ним приехала куча знатных родственников, и все они мило провели утро в веселой прогулке, потом играли в лаун-теннис. Николай дважды выиграл у Карла-Августа, герцога Саксен-Веймар-Эйзенахского, и был этим очень доволен: Карл считался неплохим спортсменом. За обедом на Николая Александровича вдруг нашло красноречие, и очень пространно и не очень выспренно он говорил о судьбах мира и без намеков, прямо высказал мысль о том, что может повернуть эти судьбы, обрушив мощь российской армии на зарвавшуюся Великобританию. Его слушали почти восторженно – правителям Германии Англия была ненавистна. Из-за стола император встал, полный величия и веры в свою высокую звезду.
Зайдя в кабинет, он вспомнил о письме от Ксении, своей сестры, отдыхающей в Ливадии, и решил на него ответить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90