Она любила Моуки так же сильно, как она любила отца или брата. Он был приемным сыном, а следовательно — полноправным членом семьи. Ей казалось, что она разрывается надвое между самыми любимыми в мире людьми.
— Ох, Моуки, — шепнула она, — что же мне делать? — Уши Моуки шевельнулись при звуке ее голоса. — Мне так не хватало тебя, — сказала Иирин на языке кожи. — Я не хочу оставлять тебя одного!
— Тогда оставайся, — ответил он.
— Не могу. Мой брат ранен. Я нужна дома.
— Но его же может вылечить кто-то другой, правда?
Джуна покачала головой.
— Не могут они его вылечить. Он не двигается. Нужна специальная машина, чтобы он был в состоянии передвигаться.
— А почему же он не выбрал смерть?
Джуна закрыла глаза, подавляя внезапную вспышку гнева.
— Мой народ не ведет себя так, Моуки. Ведь есть многое, что еще можно попытаться сделать. Он хочет жить. — Она отвернулась, вспомнив, как околдован Тойво мыслями о том, что он научится управлять экзоскелетом в условиях нулевой гравитации. А может, Тойво тоже не хочет жить?
— Не важно почему, Моуки, но мне надо быть дома.
— Тогда возьми меня с собой, — молил он. — Я помогу тебе лечить брата.
— Тебе не понравится место, где я живу. Там слишком сухо и нет деревьев, чтобы по ним лазить. Твой дом — тут.
— Но там будешь ты! — настаивал Моуки. — Мой дом там, где мой ситик!
— Теперь твой ситик Укатонен, ты должен остаться с ним.
И тут хроно на руке Джуны тихонько звякнул.
— Время уходить.
— Позволь мне проводить тебя до берега, — умолял Моуки.
Укатонен положил руку ему на плечо.
— Ты можешь вместе с нами дойти до лодки, Моуки, но ты должен прекратить упрашивать Иирин взять тебя с собой. Этим ты делаешь хуже для всех нас.
Моуки погрузился в мрачное молчание. Он стал тусклого красного цвета — знак раздражения и горя. Он тащился за ними, упрямый и разочарованный, вплоть до границы джунглей.
Перед тем как выйти на открытый пляж, Укатонен положил ладонь на руку Джуны.
— А нельзя ли нам посетить плавающий остров, где живут» человеки? — спросил он.
— Я спрошу доктора Бремена и капитана Эдисон, — ответила Джуна. — Но тебе придется надеть защитный костюм, пока ты будешь там. Разговаривать будет трудно.
— Это ничего. Я хочу посмотреть, как живут человеки. Это поможет мне понять твой народ.
— А я тоже смогу пойти? — заволновался Моуки, забыв свою обиду.
— Это будет зависеть от того, что скажут доктор Бремен и капитан Эдисон.
— Я надеюсь, они согласятся. Я хочу посмотреть, как ты живешь.
Они вышли из джунглей и под проливным дождем подошли к самой воде. Лодка, спущенная с корабля, помчалась к ним по серой воде. Она причалила к берегу, и сидевшие в ней люди вышли на песок.
— Привет! — сказал Моуки на стандартном письменном языке кожи. — Меня зовут Моуки. А вы кто такие?
— Он знает стандартный! — воскликнул один из членов экипажа шлюпки. На его лице проступило выражение удивления, смешанного с недоверием.
Джуна кивнула.
— Моуки — мой бейми. Я учила его письменному стандартному языку.
— Значит, это ваш приемный сын? — сказал матрос. Потом наклонился к Моуки и произнес внятно: — Привет, Моуки, меня зовут Брюс Боулс. Рад познакомиться.
— Привет, Брюс. Я тоже рад тебя видеть, — ответил тот на стандартном.
— Какой симпатяга, — сказал Брюс Джуне. И протянул руку. — Мы можем пожать друг другу руки?
Моуки взглянул на Джуну, вопросительно подняв уши. Джуна объяснила ему, что означает рукопожатие. Он кивнул и протянул свою руку, которую Брюс осторожно заключил в свою огромную ладонь в защитной перчатке. Потом он засмеялся и похлопал Моуки по голове. Джуна прямо ощетинилась от подобной фамильярности.
Вперед вышел Укатонен.
— Меня зовут Укатонен, — сказал он на стандартном и протянул руку.
Моряк пожал руку энкара.
— Рад познакомиться, — сказал он.
Джуна улыбнулась и перевела.
— А это Анитонен, — сказал Укатонен на стандартном языке кожи. Брюс обменялся рукопожатием и с Анитонен.
— А почему он не дотронулся до моей головы? — спросила Анитонен.
— Он отнесся к Моуки как к ребенку. Иногда люди так обращаются с детьми. Это способ выказать симпатию.
— О чем они говорят? — спросил заинтересованный Брюс.
— Они хотят знать, почему вы их не похлопали по голове, как Моуки.
Брюс расхохотался.
— Ох, кажется, я свалял дурака, правда?
Джуна пожала плечами, ей вдруг понравился этот большой плотный человек.
— Не больше чем я, когда встретилась с ними впервые. Между прочим, Моуки почти столько же лет, как и вам.
— Не может быть! Он же выглядит ребенком.
— Он и есть ребенок, хотя ему около тридцати. — Она покачала головой, вспоминая. — Он настроился на то, что я должна его усыновить. Выбор был — или он умрет, или я умру от старости, пока он все еще будет ребенком.
— Я читал выдержки из вашего доклада, — сказал Брюс. — Трудно поверить, что они могут быть так жестоки со своими малышами.
— Для них это норма, да и просто такова необходимость, — ответила Джуна. — И все же видеть это тяжело.
— О чем вы говорите? — спросила Анитонен.
Джуна коротко изложила им смысл своего разговора, сочтя за благо смягчить некоторые критические соображения Брюса.
— Экая любопытная штука, — сказал Брюс. — Я говорю о том, как вы меняете свой цвет при разговоре. А как это ощущается?
Джуна стала темно-коричневой от стыда и отвернулась.
— Не знаю. А что чувствуете вы, когда двигаете рукой?
— Извините, я не предполагал, что вгоню вас в краску. Но это так красиво… и, ну знаете, странно. А получается у вас великолепно.
Джуна подняла глаза и встретила его взгляд. У Брюса глаза были большие, карие, одновременно грустные и серьезные. И голос приятный — глубокий и звучный. Она почувствовала, как золотой блеск прошел у нее по спине. Оглянувшись, она заметила, что уши Анитонен вопросительно подняты. Она снова вспыхнула от стыда.
— Эй, Брюс, пора отваливать, — крикнул кто-то из экипажа. — Время идет к обеду, а эти дуболомы не оставят нам ни крошки.
Джуна кивнула, она была просто счастлива, что их прервали. Да и ее желудок уже урчал от голода.
— Мне стыдно, что я вас так задержала. — Она повернулась и обняла Моуки. — Мне пора уходить, — сказала она на языке кожи.
Моуки отвернулся; от тоски он стал цвета штормового моря.
— Завтра увидимся, Моуки.
Он слегка посветлел и кивнул. Отпускал он ее неохотно.
— До свидания, Моуки, — сказал Брюс. — Приятно было познакомиться.
Джуна перевела слова Брюса и почувствовала к нему симпатию за то, что своим вмешательством он облегчил прощание.
— До свидания, Брюс, — ответил Моуки на стандартном. Он протянул руку для прощания.
Джуна повернулась и вошла в лодку.
— До завтра, — повторила она.
Тенду смотрели, как лодка отходит от берега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
— Ох, Моуки, — шепнула она, — что же мне делать? — Уши Моуки шевельнулись при звуке ее голоса. — Мне так не хватало тебя, — сказала Иирин на языке кожи. — Я не хочу оставлять тебя одного!
— Тогда оставайся, — ответил он.
— Не могу. Мой брат ранен. Я нужна дома.
— Но его же может вылечить кто-то другой, правда?
Джуна покачала головой.
— Не могут они его вылечить. Он не двигается. Нужна специальная машина, чтобы он был в состоянии передвигаться.
— А почему же он не выбрал смерть?
Джуна закрыла глаза, подавляя внезапную вспышку гнева.
— Мой народ не ведет себя так, Моуки. Ведь есть многое, что еще можно попытаться сделать. Он хочет жить. — Она отвернулась, вспомнив, как околдован Тойво мыслями о том, что он научится управлять экзоскелетом в условиях нулевой гравитации. А может, Тойво тоже не хочет жить?
— Не важно почему, Моуки, но мне надо быть дома.
— Тогда возьми меня с собой, — молил он. — Я помогу тебе лечить брата.
— Тебе не понравится место, где я живу. Там слишком сухо и нет деревьев, чтобы по ним лазить. Твой дом — тут.
— Но там будешь ты! — настаивал Моуки. — Мой дом там, где мой ситик!
— Теперь твой ситик Укатонен, ты должен остаться с ним.
И тут хроно на руке Джуны тихонько звякнул.
— Время уходить.
— Позволь мне проводить тебя до берега, — умолял Моуки.
Укатонен положил руку ему на плечо.
— Ты можешь вместе с нами дойти до лодки, Моуки, но ты должен прекратить упрашивать Иирин взять тебя с собой. Этим ты делаешь хуже для всех нас.
Моуки погрузился в мрачное молчание. Он стал тусклого красного цвета — знак раздражения и горя. Он тащился за ними, упрямый и разочарованный, вплоть до границы джунглей.
Перед тем как выйти на открытый пляж, Укатонен положил ладонь на руку Джуны.
— А нельзя ли нам посетить плавающий остров, где живут» человеки? — спросил он.
— Я спрошу доктора Бремена и капитана Эдисон, — ответила Джуна. — Но тебе придется надеть защитный костюм, пока ты будешь там. Разговаривать будет трудно.
— Это ничего. Я хочу посмотреть, как живут человеки. Это поможет мне понять твой народ.
— А я тоже смогу пойти? — заволновался Моуки, забыв свою обиду.
— Это будет зависеть от того, что скажут доктор Бремен и капитан Эдисон.
— Я надеюсь, они согласятся. Я хочу посмотреть, как ты живешь.
Они вышли из джунглей и под проливным дождем подошли к самой воде. Лодка, спущенная с корабля, помчалась к ним по серой воде. Она причалила к берегу, и сидевшие в ней люди вышли на песок.
— Привет! — сказал Моуки на стандартном письменном языке кожи. — Меня зовут Моуки. А вы кто такие?
— Он знает стандартный! — воскликнул один из членов экипажа шлюпки. На его лице проступило выражение удивления, смешанного с недоверием.
Джуна кивнула.
— Моуки — мой бейми. Я учила его письменному стандартному языку.
— Значит, это ваш приемный сын? — сказал матрос. Потом наклонился к Моуки и произнес внятно: — Привет, Моуки, меня зовут Брюс Боулс. Рад познакомиться.
— Привет, Брюс. Я тоже рад тебя видеть, — ответил тот на стандартном.
— Какой симпатяга, — сказал Брюс Джуне. И протянул руку. — Мы можем пожать друг другу руки?
Моуки взглянул на Джуну, вопросительно подняв уши. Джуна объяснила ему, что означает рукопожатие. Он кивнул и протянул свою руку, которую Брюс осторожно заключил в свою огромную ладонь в защитной перчатке. Потом он засмеялся и похлопал Моуки по голове. Джуна прямо ощетинилась от подобной фамильярности.
Вперед вышел Укатонен.
— Меня зовут Укатонен, — сказал он на стандартном и протянул руку.
Моряк пожал руку энкара.
— Рад познакомиться, — сказал он.
Джуна улыбнулась и перевела.
— А это Анитонен, — сказал Укатонен на стандартном языке кожи. Брюс обменялся рукопожатием и с Анитонен.
— А почему он не дотронулся до моей головы? — спросила Анитонен.
— Он отнесся к Моуки как к ребенку. Иногда люди так обращаются с детьми. Это способ выказать симпатию.
— О чем они говорят? — спросил заинтересованный Брюс.
— Они хотят знать, почему вы их не похлопали по голове, как Моуки.
Брюс расхохотался.
— Ох, кажется, я свалял дурака, правда?
Джуна пожала плечами, ей вдруг понравился этот большой плотный человек.
— Не больше чем я, когда встретилась с ними впервые. Между прочим, Моуки почти столько же лет, как и вам.
— Не может быть! Он же выглядит ребенком.
— Он и есть ребенок, хотя ему около тридцати. — Она покачала головой, вспоминая. — Он настроился на то, что я должна его усыновить. Выбор был — или он умрет, или я умру от старости, пока он все еще будет ребенком.
— Я читал выдержки из вашего доклада, — сказал Брюс. — Трудно поверить, что они могут быть так жестоки со своими малышами.
— Для них это норма, да и просто такова необходимость, — ответила Джуна. — И все же видеть это тяжело.
— О чем вы говорите? — спросила Анитонен.
Джуна коротко изложила им смысл своего разговора, сочтя за благо смягчить некоторые критические соображения Брюса.
— Экая любопытная штука, — сказал Брюс. — Я говорю о том, как вы меняете свой цвет при разговоре. А как это ощущается?
Джуна стала темно-коричневой от стыда и отвернулась.
— Не знаю. А что чувствуете вы, когда двигаете рукой?
— Извините, я не предполагал, что вгоню вас в краску. Но это так красиво… и, ну знаете, странно. А получается у вас великолепно.
Джуна подняла глаза и встретила его взгляд. У Брюса глаза были большие, карие, одновременно грустные и серьезные. И голос приятный — глубокий и звучный. Она почувствовала, как золотой блеск прошел у нее по спине. Оглянувшись, она заметила, что уши Анитонен вопросительно подняты. Она снова вспыхнула от стыда.
— Эй, Брюс, пора отваливать, — крикнул кто-то из экипажа. — Время идет к обеду, а эти дуболомы не оставят нам ни крошки.
Джуна кивнула, она была просто счастлива, что их прервали. Да и ее желудок уже урчал от голода.
— Мне стыдно, что я вас так задержала. — Она повернулась и обняла Моуки. — Мне пора уходить, — сказала она на языке кожи.
Моуки отвернулся; от тоски он стал цвета штормового моря.
— Завтра увидимся, Моуки.
Он слегка посветлел и кивнул. Отпускал он ее неохотно.
— До свидания, Моуки, — сказал Брюс. — Приятно было познакомиться.
Джуна перевела слова Брюса и почувствовала к нему симпатию за то, что своим вмешательством он облегчил прощание.
— До свидания, Брюс, — ответил Моуки на стандартном. Он протянул руку для прощания.
Джуна повернулась и вошла в лодку.
— До завтра, — повторила она.
Тенду смотрели, как лодка отходит от берега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148