Когда-то я сам вел себя почти так же, за что, уйдя из милиции, стал люто себя ненавидеть. – Только почему я не вижу подтверждающего ваши слова документа?
– Мой паспорт дома.
– Ай-ай-ай, Артем Александрович, или как вас там... В такое неспокойное время... Почему же ваш паспорт дома, а вы здесь?
– Поехали в управление, – сказал его хмурый напарник в штатском. – Там разберемся.
Сержант кинул ему мой «Макаров» и подошел ко мне.
– Очень глупо. Глупо и неправильно. Ни паспорта, ни разрешения на оружие – а ведь оно у вас не газовое... Что ж вы так?
Я по-прежнему стоял, положив руки на крышу машины и раздвинув ноги. Стремительно светало. Мне нечего было ему сказать. Все документы я оставил в костюме: мне просто не пришло в голову, что в этом аду они могут понадобиться. Да и потом, по нашу сторону Серебрянки меня все знали. Но не буду же я рассказывать этому дуболому с издевательским взглядом всю историю!
Сержант откашлялся и сказал:
– Есть устное распоряжение начальника полиции: гостей из-за речки не привозить и не допрашивать. Вообще ими не заниматься. Мы могли бы... вас отпустить, но где гарантия, что вы пойдете назад, к себе?
– Я как раз туда шел.
– Это вы так говорите. Почему я должен вам верить? Согласно все тому же распоряжению руководства, я обязан убедиться, что вы не причините Нижнему городу никакого зла. Вы... понимаете, что я имею в виду?
Я понимал.
– Для вас сделано исключение. Вы живы и пока останетесь живы. Мы займемся проверкой всех обстоятельств того, как и зачем вы проникли на территорию НАЕ. Я не надеваю на вас наручники, рассчитывая на вашу сознательность. Не подведите меня.
Я сел на заднее сиденье машины между сержантом и его напарником в штатском.
– В управление? – спросил водитель.
Сержант кивнул.
Здание полицейского управления Нижнего города было трехэтажным школьного типа и имело веселую салатовую окраску. Большое крыльцо подпирали три колонны. На центральном висел лист формата А4, на котором неряшливо, с орфографическими ошибками на струйном принтере было бледно набрано:
Низависимая Административная Еденица
НИЖНИЙ ГОРОД
ПОЛИЦЕЙСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ
Меня усадили на деревянную лавку напротив стеклянного «аквариума» с большой красной надписью «ДЕЖУРНЫЙ». Старлей за стеклом с усиками и прической а-ля Адольф Гитлер приветливо помахал мне рукой. Мимо прошел напарник сержанта с моим оружием и курткой в руке, потом водитель «Волги».
– Ты чей, парень? – крикнул из «аквариума» не в меру любопытный старлей Гитлер.
Ответить я не успел. В дежурку вошел сержант, сел сбоку за стол и подвинул к себе журнал. Он писал и негромко переговаривался с дежурным. После одной из фраз дежурный возмутился так громко, что я услышал:
– На фига ж вы его притащили?! Грохнули бы где-нибудь по-тихому, отвезли до Серебрянки и спихнули в воду!
Сержант зыркнул на меня, что-то совсем тихо сказал Гитлеру; тот побагровел и отвернулся.
Сержант вышел из дежурки и уселся рядом со мной.
– Курить хочешь?
– Послушай, – сказал я, – я сам бывший мент, так что давай к делу, без подходцев.
– Во-первых, не «мент», а «коп», – с обидой в голосе сказал он. – Здесь полиция, ясно?
– Может, и полиция... Только форма у вас, да и замашки – ментовские, – сказал я с откровенной издевкой.
– Форма дело наживное... Заказ сделали, шьется... Ты вот что, Армеев. Сейчас проводят тебя в камеру. Там мужик один... Странный. Нет, расспрашивать его ни о чем не надо, упаси бог! Просто запоминай все, что он говорить будет. Нам это важно. Через час пересменок, а еще через пару тебя вызовут на допрос...
– Дожил, – сказал я. – «Наседкой» быть не приходилось. – Я повернулся к нему. – Ты дурак, сержант, или притворяешься?
– Как хочешь... – безразлично сказал он. – Я думал помочь, – и махнул рукой дежурному. – Вызывай!
Гитлер что-то сказал в трубку. Явился полусонный взъерошенный рядовой с «калашом». Сержант пошептал ему на ухо, тот удивленно воззрился на него, потом пожал плечами и мотнул стволом автомата: двигай, мол.
Его ничего не стоит скрутить, отнять автомат и дать деру, лениво думал я, идя по коридору с заложенными за спину руками. Но что потом? Навряд ли я прорвусь... Пусть уж все идет как идет...
– Стой, – сказал конвоир. – Лицом к стене.
Он лязгнул сначала одной задвижкой, потом второй, открыл дверь.
– Заходи.
Я вошел. Помещение было небольшим, метров восемь-девять. По левой стене двое нар – наверху и внизу. По правой – железный умывальник с одним краном и у самой двери дыра в полу. Оттуда пованивало. Окошко маленькое, зарешеченное, света почти не давало, и мои глаза привыкали к полумраку постепенно. Дверь захлопнулась, загремели задвижки.
Я пригляделся к огромному бритому человеку, сидящему на нижних нарах. Он был в тренировочных штанах, с обнаженным торсом, а на коленях у него...
Я вжался в дверь и замолотил по ней кулаками и ногой. Если менты решили меня таким образом убрать, то изощреннее смерти придумать сложно. Будь я женщиной – уже лежал бы в обмороке.
На коленях у него сидел большой черно-коричневый лохматый паук. Человек любовно поглаживал его вдоль спинки.
– Не стучи, – медленно сказал человек. – Никто не придет. Они все сами боятся.
Мне показалось, что паук зашевелился и чуть повернулся в мою сторону.
Зрелище было страшным. Таких огромных пуков я видел впервые. Впрочем, после недавнего столкновения с мутировавшими гигантскими крысами можно было не удивляться.
– Пройти не хочешь? – вполне дружелюбно спросил здоровяк.
Я помотал головой, но долбить в дверь перестал.
Он вздохнул и сообщил неохотно:
– Он не настоящий. Игрушка. Кукла.
В подтверждение он сжал лапищей тело паука и помотал из стороны в сторону. У меня перед глазами поплыли синие круги, и я медленно сполз по двери на пол. Похоже, правда. Мягкая игрушка... Проклятие, но какой реальный!
Я неуклюже поднялся, сделал по правой стене несколько шагов и уселся на пол напротив него, рядом с умывальником.
– Давай знакомиться, – сказал здоровяк. Зубы у него были большие и крепкие. – Как зовут?
– Артем.
– Предлагали быть «наседкой», Артем?
Я кивнул, завороженный движением его пальцев по спинке игрушечного паука.
– Чего ж отказался?
– А ты откуда знаешь?
– Я много чего знаю. Дружба с ними обязывает.
– Они умеют дружить?
– Смотря с кем. Твои предки произошли от обезьяны, а мои – от них. Ты – Homo sapiens, а я – Homo arahnus. Человек паучий. Или Arahnid sapiens, паук разумный. Да, так точнее. И как ты полагаешь, что я больше всего ненавижу в жизни?
– И думать нечего, – сказал я. – Фильм «Человек-паук».
Он отложил свою страшную мягкую игрушку и похлопал по нарам рядом с собой. Я подошел и сел.
– Молоток. Сообразительный. Ты вот что... Пока у них пересменок, залезай наверх, поспи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Мой паспорт дома.
– Ай-ай-ай, Артем Александрович, или как вас там... В такое неспокойное время... Почему же ваш паспорт дома, а вы здесь?
– Поехали в управление, – сказал его хмурый напарник в штатском. – Там разберемся.
Сержант кинул ему мой «Макаров» и подошел ко мне.
– Очень глупо. Глупо и неправильно. Ни паспорта, ни разрешения на оружие – а ведь оно у вас не газовое... Что ж вы так?
Я по-прежнему стоял, положив руки на крышу машины и раздвинув ноги. Стремительно светало. Мне нечего было ему сказать. Все документы я оставил в костюме: мне просто не пришло в голову, что в этом аду они могут понадобиться. Да и потом, по нашу сторону Серебрянки меня все знали. Но не буду же я рассказывать этому дуболому с издевательским взглядом всю историю!
Сержант откашлялся и сказал:
– Есть устное распоряжение начальника полиции: гостей из-за речки не привозить и не допрашивать. Вообще ими не заниматься. Мы могли бы... вас отпустить, но где гарантия, что вы пойдете назад, к себе?
– Я как раз туда шел.
– Это вы так говорите. Почему я должен вам верить? Согласно все тому же распоряжению руководства, я обязан убедиться, что вы не причините Нижнему городу никакого зла. Вы... понимаете, что я имею в виду?
Я понимал.
– Для вас сделано исключение. Вы живы и пока останетесь живы. Мы займемся проверкой всех обстоятельств того, как и зачем вы проникли на территорию НАЕ. Я не надеваю на вас наручники, рассчитывая на вашу сознательность. Не подведите меня.
Я сел на заднее сиденье машины между сержантом и его напарником в штатском.
– В управление? – спросил водитель.
Сержант кивнул.
Здание полицейского управления Нижнего города было трехэтажным школьного типа и имело веселую салатовую окраску. Большое крыльцо подпирали три колонны. На центральном висел лист формата А4, на котором неряшливо, с орфографическими ошибками на струйном принтере было бледно набрано:
Низависимая Административная Еденица
НИЖНИЙ ГОРОД
ПОЛИЦЕЙСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ
Меня усадили на деревянную лавку напротив стеклянного «аквариума» с большой красной надписью «ДЕЖУРНЫЙ». Старлей за стеклом с усиками и прической а-ля Адольф Гитлер приветливо помахал мне рукой. Мимо прошел напарник сержанта с моим оружием и курткой в руке, потом водитель «Волги».
– Ты чей, парень? – крикнул из «аквариума» не в меру любопытный старлей Гитлер.
Ответить я не успел. В дежурку вошел сержант, сел сбоку за стол и подвинул к себе журнал. Он писал и негромко переговаривался с дежурным. После одной из фраз дежурный возмутился так громко, что я услышал:
– На фига ж вы его притащили?! Грохнули бы где-нибудь по-тихому, отвезли до Серебрянки и спихнули в воду!
Сержант зыркнул на меня, что-то совсем тихо сказал Гитлеру; тот побагровел и отвернулся.
Сержант вышел из дежурки и уселся рядом со мной.
– Курить хочешь?
– Послушай, – сказал я, – я сам бывший мент, так что давай к делу, без подходцев.
– Во-первых, не «мент», а «коп», – с обидой в голосе сказал он. – Здесь полиция, ясно?
– Может, и полиция... Только форма у вас, да и замашки – ментовские, – сказал я с откровенной издевкой.
– Форма дело наживное... Заказ сделали, шьется... Ты вот что, Армеев. Сейчас проводят тебя в камеру. Там мужик один... Странный. Нет, расспрашивать его ни о чем не надо, упаси бог! Просто запоминай все, что он говорить будет. Нам это важно. Через час пересменок, а еще через пару тебя вызовут на допрос...
– Дожил, – сказал я. – «Наседкой» быть не приходилось. – Я повернулся к нему. – Ты дурак, сержант, или притворяешься?
– Как хочешь... – безразлично сказал он. – Я думал помочь, – и махнул рукой дежурному. – Вызывай!
Гитлер что-то сказал в трубку. Явился полусонный взъерошенный рядовой с «калашом». Сержант пошептал ему на ухо, тот удивленно воззрился на него, потом пожал плечами и мотнул стволом автомата: двигай, мол.
Его ничего не стоит скрутить, отнять автомат и дать деру, лениво думал я, идя по коридору с заложенными за спину руками. Но что потом? Навряд ли я прорвусь... Пусть уж все идет как идет...
– Стой, – сказал конвоир. – Лицом к стене.
Он лязгнул сначала одной задвижкой, потом второй, открыл дверь.
– Заходи.
Я вошел. Помещение было небольшим, метров восемь-девять. По левой стене двое нар – наверху и внизу. По правой – железный умывальник с одним краном и у самой двери дыра в полу. Оттуда пованивало. Окошко маленькое, зарешеченное, света почти не давало, и мои глаза привыкали к полумраку постепенно. Дверь захлопнулась, загремели задвижки.
Я пригляделся к огромному бритому человеку, сидящему на нижних нарах. Он был в тренировочных штанах, с обнаженным торсом, а на коленях у него...
Я вжался в дверь и замолотил по ней кулаками и ногой. Если менты решили меня таким образом убрать, то изощреннее смерти придумать сложно. Будь я женщиной – уже лежал бы в обмороке.
На коленях у него сидел большой черно-коричневый лохматый паук. Человек любовно поглаживал его вдоль спинки.
– Не стучи, – медленно сказал человек. – Никто не придет. Они все сами боятся.
Мне показалось, что паук зашевелился и чуть повернулся в мою сторону.
Зрелище было страшным. Таких огромных пуков я видел впервые. Впрочем, после недавнего столкновения с мутировавшими гигантскими крысами можно было не удивляться.
– Пройти не хочешь? – вполне дружелюбно спросил здоровяк.
Я помотал головой, но долбить в дверь перестал.
Он вздохнул и сообщил неохотно:
– Он не настоящий. Игрушка. Кукла.
В подтверждение он сжал лапищей тело паука и помотал из стороны в сторону. У меня перед глазами поплыли синие круги, и я медленно сполз по двери на пол. Похоже, правда. Мягкая игрушка... Проклятие, но какой реальный!
Я неуклюже поднялся, сделал по правой стене несколько шагов и уселся на пол напротив него, рядом с умывальником.
– Давай знакомиться, – сказал здоровяк. Зубы у него были большие и крепкие. – Как зовут?
– Артем.
– Предлагали быть «наседкой», Артем?
Я кивнул, завороженный движением его пальцев по спинке игрушечного паука.
– Чего ж отказался?
– А ты откуда знаешь?
– Я много чего знаю. Дружба с ними обязывает.
– Они умеют дружить?
– Смотря с кем. Твои предки произошли от обезьяны, а мои – от них. Ты – Homo sapiens, а я – Homo arahnus. Человек паучий. Или Arahnid sapiens, паук разумный. Да, так точнее. И как ты полагаешь, что я больше всего ненавижу в жизни?
– И думать нечего, – сказал я. – Фильм «Человек-паук».
Он отложил свою страшную мягкую игрушку и похлопал по нарам рядом с собой. Я подошел и сел.
– Молоток. Сообразительный. Ты вот что... Пока у них пересменок, залезай наверх, поспи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62