Но этого не случилось, так как Сокол вдруг совсем неожиданно заплакал. Нельзя было понять, что случилось! Я, вытаращив глаза, уставилась на обоих. Сокол действительно плакал; пла– кал, как ребенок! Затем он опустил голову на руки и, всхли– пывая, забормотал:
– Меня оскорбляют… угрожают… оскорбляют…
Он повторял одни и те же слова обиженным, плачущим голо– сом. А Ван Лун стоял около него с занесенным кулаком и злым, раздраженным лицом; на скулах у него двигались желваки. Это было прямо страшно и, главное, ничего нельзя было понять: за что они рассердились друг на друга, что произошло?..
– Николай Петрович, что это такое? – спросила я. Честное слово, я испугалась…
Лицо Николая Петровича тоже не успокоило меня, на нем бы– ло заметно сильное напряжение. Он сделал мне знак, чтобы я не вмешивалась: пусть, мол, сами угомонятся.
– У всякого человека могут быть такие моменты, когда он начинает терять контроль над собой, – тихо проговорил Нико– лай Петрович. – Сильные переживания. Нервы… Переутомле– ние… Мы слишком много работали последние дни. Это, мне ка– жется, бурная нервная реакция…
– Но их надо успокоить!
Николай Петрович не ответил мне. То, что он сказал, мне было непонятно: никогда бы раньше Николай Петрович не остал– ся в стороне, он обязательно прекратил бы бессмысленную ссо– ру. В это время Ван Лун наклонился к Соколу и угрожающе ска– зал:
– Мне очень противно смотреть на вас. Вы не мужчина, вас надо учить! Прошу вставать. Отвечайте по-мужски. Помогу вам сам!
Ван Лун схватил своей крепкой рукой воротник пиджака Со– кола и рванул его. Вадим Сергеевич даже не сопротивлялся. Безвольно свесив голову, он продолжал плакать.
Тут я не выдержала:
– Что вы делаете, товарищ Ван Лун? Перестаньте!
Но Ван Лун хмуро покосился на меня и так же свирепо про– цедил сквозь зубы:
– Молчать, девушка! Когда говорят мужчины, девушки в сто– рону!
В отчаянии я бросилась к Николаю Петровичу – и остолбене– ла, увидев странное, незнакомое выражение его лица. Глаза его блестели, губы шевелились, он словно во сне говорил:
– Понятно, Ван Лун оттреплет его. Ну, давай, давай, Ван! Впрочем… посмотрим, может быть лучше, чтобы Вадим?.. А ну, посмотрим!..
Я схватила его за руку:
– Николай Петрович, что с вами? Неужели и вы… тоже…
Дальше я уже не смогла говорить. Еще секунда – и я сама разревелась бы, как Сокол. К горлу подступил плотный комок, стало трудно дышать.
Николай Петрович внимательно смотрел на меня, будто не понимая, кто это стоит перед ним. Но я видела, что он начи– нает приходить в себя. Он провел рукой по лбу, взглянул еще раз на Вадима Сергеевича, на Ван Луна – и, как бы просыпаясь от тяжелого сна, резко сказал:
– Ван Лун, оставьте Вадима!
Но Ван Лун продолжал трясти плачущего Сокола.
– Ван, вы понимаете, что я вам говорю? – крикнул Николай Петрович.
Ван Лун наконец обернулся и какими-то стеклянными глазами уставился на нас. Я со страхом смотрела на него: ведь так может вести себя только сумасшедший! Слезы подступали к моим глазам, я крепко сжимала кулаки, чтобы не заплакать. Такие замечательные люди – и так ведут себя! Как это ужасно, этого просто нельзя перенести!..
– Ван, оставьте Вадима, я приказываю вам!
Рука Ван Луна оторвалась от Сокола, который так и повис в воздухе, скорчившись в неестественной позе, с головой, упав– шей на руки. И он все еще плакал!
– Идите сюда, Ван? – громко приказал Николай Петрович, произнося слова раздельно и твердо. – Не смейте дотрагивать– ся до Вадима. Я приказываю вам! Слышите?
– Слышу, – глухо ответил Ван Лун.
– Вы обещаете мне?
Молчание.
– Обещаете, Ван? – повторил Николай Петрович.
И только тогда Ван Лун тихо, каким-то равнодушным, чужим голосом отозвался:
– Обещаю.
Николай Петрович оглянулся. Его взгляд остановился на ци– ферблатах приборов, с которыми работал Сокол перед ужином. Они все еще оставались включенными – ведь записи нужно было вести непрерывно, – и из автоматического регистратора мед– ленно выползала узкая бумажная лента, на которой отмечалась интенсивность космического излучения. Брови Николая Петрови– ча нахмурились. Быстрым движением он приблизился к приборам, несколько секунд сосредоточенно изучал показания счетчиков и запись на ленте. Затем так же быстро повернулся ко мне:
– Галя, как вы себя чувствуете? Хорошо соображаете?
Значит, он думал, что и я тоже… что и я схожу с ума, как Сокол и Ван Лун! Это было очень несправедливо, ведь я сама только что старалась вывести его из страшного состоя– ния. Мне стало обидно до слез, но я постаралась спокойно от– ветить:
– Да, Николай Петрович. Я только не понимаю, что у нас происходит.
Тогда он еще раз взглянул на приборы, на Ван Луна, кото– рый стоял в углу каюты и что-то бормотал про себя. на Соко– ла, по-прежнему застывшего в неестественной позе в воздухе, обвел глазами каюту, будто разыскивая что-то, и решительно позвал меня:
– Идемте, Галя. Нельзя терять ни минуты!
Мы спустились в склад через люк в полу каюты. Николай Петрович открыл большой ящик, вынул оттуда два длинных руло– на серого и тусклого металла и сказал:
– Несите в каюту. Быстрее!
И, захватив еще два рулона, поспешил за мной.
Ван Лун и Сокол не двигались с места. Они ни на что не обращали внимания.
По указанию Николая Петровича я развернула один из руло– нов и покрыла широкой металлической лентой всю боковую стену каюты. Серый металл был очень мягким и послушным. Затем по– верх этого слоя я уложила второй и третий. Металл укрыл всю стену. Николай Петрович надежно закрепил его и распорядился:
– Галя, давайте сюда Сокола.
Мы перенесли безвольное тело Вадима Сергеевича к покрытой металлом стене, уложили его там. Николай Петрович облегченно вздохнул и позвал Ван Луна:
– Ван, идите сюда.
Ван Лун зло, раздраженно посмотрел в нашу сторону. Видно было, что ему не хотелось идти. Но он не мог возражать Нико– лаю Петровичу и медленно, будто через силу, приблизился к нам,
– Садитесь тут, поговорим, – мягко сказал Николай Петро– вич, беря его за руку.
Ван Лун все так же нехотя сел. Все молчали. Так прошла минута, вторая… Вдруг Ван Лун провел рукой по голове, тряхнул ею, словно просыпаясь, и удивленно повернулся к Ни– колаю Петровичу:
– Что такое? Думаю, я как пьяный! Тяжелая голова…
Почти в это же мгновение послышался и голос Сокола:
– Ерунда какая, почему у меня мокрое лицо? Что тут проис– ходило? И свинец зачем-то…
– Друзья мои, надо быть осмотрительнее, – ответил обоим сразу Николай Петрович. – К счастью, на этот раз обошлось без крупной беды. Но еще несколько минут – и я не знаю, чем бы все это кончилось. Мы вели себя очень неразумно… хотя, впрочем, кто мог предвидеть подобные явления?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
– Меня оскорбляют… угрожают… оскорбляют…
Он повторял одни и те же слова обиженным, плачущим голо– сом. А Ван Лун стоял около него с занесенным кулаком и злым, раздраженным лицом; на скулах у него двигались желваки. Это было прямо страшно и, главное, ничего нельзя было понять: за что они рассердились друг на друга, что произошло?..
– Николай Петрович, что это такое? – спросила я. Честное слово, я испугалась…
Лицо Николая Петровича тоже не успокоило меня, на нем бы– ло заметно сильное напряжение. Он сделал мне знак, чтобы я не вмешивалась: пусть, мол, сами угомонятся.
– У всякого человека могут быть такие моменты, когда он начинает терять контроль над собой, – тихо проговорил Нико– лай Петрович. – Сильные переживания. Нервы… Переутомле– ние… Мы слишком много работали последние дни. Это, мне ка– жется, бурная нервная реакция…
– Но их надо успокоить!
Николай Петрович не ответил мне. То, что он сказал, мне было непонятно: никогда бы раньше Николай Петрович не остал– ся в стороне, он обязательно прекратил бы бессмысленную ссо– ру. В это время Ван Лун наклонился к Соколу и угрожающе ска– зал:
– Мне очень противно смотреть на вас. Вы не мужчина, вас надо учить! Прошу вставать. Отвечайте по-мужски. Помогу вам сам!
Ван Лун схватил своей крепкой рукой воротник пиджака Со– кола и рванул его. Вадим Сергеевич даже не сопротивлялся. Безвольно свесив голову, он продолжал плакать.
Тут я не выдержала:
– Что вы делаете, товарищ Ван Лун? Перестаньте!
Но Ван Лун хмуро покосился на меня и так же свирепо про– цедил сквозь зубы:
– Молчать, девушка! Когда говорят мужчины, девушки в сто– рону!
В отчаянии я бросилась к Николаю Петровичу – и остолбене– ла, увидев странное, незнакомое выражение его лица. Глаза его блестели, губы шевелились, он словно во сне говорил:
– Понятно, Ван Лун оттреплет его. Ну, давай, давай, Ван! Впрочем… посмотрим, может быть лучше, чтобы Вадим?.. А ну, посмотрим!..
Я схватила его за руку:
– Николай Петрович, что с вами? Неужели и вы… тоже…
Дальше я уже не смогла говорить. Еще секунда – и я сама разревелась бы, как Сокол. К горлу подступил плотный комок, стало трудно дышать.
Николай Петрович внимательно смотрел на меня, будто не понимая, кто это стоит перед ним. Но я видела, что он начи– нает приходить в себя. Он провел рукой по лбу, взглянул еще раз на Вадима Сергеевича, на Ван Луна – и, как бы просыпаясь от тяжелого сна, резко сказал:
– Ван Лун, оставьте Вадима!
Но Ван Лун продолжал трясти плачущего Сокола.
– Ван, вы понимаете, что я вам говорю? – крикнул Николай Петрович.
Ван Лун наконец обернулся и какими-то стеклянными глазами уставился на нас. Я со страхом смотрела на него: ведь так может вести себя только сумасшедший! Слезы подступали к моим глазам, я крепко сжимала кулаки, чтобы не заплакать. Такие замечательные люди – и так ведут себя! Как это ужасно, этого просто нельзя перенести!..
– Ван, оставьте Вадима, я приказываю вам!
Рука Ван Луна оторвалась от Сокола, который так и повис в воздухе, скорчившись в неестественной позе, с головой, упав– шей на руки. И он все еще плакал!
– Идите сюда, Ван? – громко приказал Николай Петрович, произнося слова раздельно и твердо. – Не смейте дотрагивать– ся до Вадима. Я приказываю вам! Слышите?
– Слышу, – глухо ответил Ван Лун.
– Вы обещаете мне?
Молчание.
– Обещаете, Ван? – повторил Николай Петрович.
И только тогда Ван Лун тихо, каким-то равнодушным, чужим голосом отозвался:
– Обещаю.
Николай Петрович оглянулся. Его взгляд остановился на ци– ферблатах приборов, с которыми работал Сокол перед ужином. Они все еще оставались включенными – ведь записи нужно было вести непрерывно, – и из автоматического регистратора мед– ленно выползала узкая бумажная лента, на которой отмечалась интенсивность космического излучения. Брови Николая Петрови– ча нахмурились. Быстрым движением он приблизился к приборам, несколько секунд сосредоточенно изучал показания счетчиков и запись на ленте. Затем так же быстро повернулся ко мне:
– Галя, как вы себя чувствуете? Хорошо соображаете?
Значит, он думал, что и я тоже… что и я схожу с ума, как Сокол и Ван Лун! Это было очень несправедливо, ведь я сама только что старалась вывести его из страшного состоя– ния. Мне стало обидно до слез, но я постаралась спокойно от– ветить:
– Да, Николай Петрович. Я только не понимаю, что у нас происходит.
Тогда он еще раз взглянул на приборы, на Ван Луна, кото– рый стоял в углу каюты и что-то бормотал про себя. на Соко– ла, по-прежнему застывшего в неестественной позе в воздухе, обвел глазами каюту, будто разыскивая что-то, и решительно позвал меня:
– Идемте, Галя. Нельзя терять ни минуты!
Мы спустились в склад через люк в полу каюты. Николай Петрович открыл большой ящик, вынул оттуда два длинных руло– на серого и тусклого металла и сказал:
– Несите в каюту. Быстрее!
И, захватив еще два рулона, поспешил за мной.
Ван Лун и Сокол не двигались с места. Они ни на что не обращали внимания.
По указанию Николая Петровича я развернула один из руло– нов и покрыла широкой металлической лентой всю боковую стену каюты. Серый металл был очень мягким и послушным. Затем по– верх этого слоя я уложила второй и третий. Металл укрыл всю стену. Николай Петрович надежно закрепил его и распорядился:
– Галя, давайте сюда Сокола.
Мы перенесли безвольное тело Вадима Сергеевича к покрытой металлом стене, уложили его там. Николай Петрович облегченно вздохнул и позвал Ван Луна:
– Ван, идите сюда.
Ван Лун зло, раздраженно посмотрел в нашу сторону. Видно было, что ему не хотелось идти. Но он не мог возражать Нико– лаю Петровичу и медленно, будто через силу, приблизился к нам,
– Садитесь тут, поговорим, – мягко сказал Николай Петро– вич, беря его за руку.
Ван Лун все так же нехотя сел. Все молчали. Так прошла минута, вторая… Вдруг Ван Лун провел рукой по голове, тряхнул ею, словно просыпаясь, и удивленно повернулся к Ни– колаю Петровичу:
– Что такое? Думаю, я как пьяный! Тяжелая голова…
Почти в это же мгновение послышался и голос Сокола:
– Ерунда какая, почему у меня мокрое лицо? Что тут проис– ходило? И свинец зачем-то…
– Друзья мои, надо быть осмотрительнее, – ответил обоим сразу Николай Петрович. – К счастью, на этот раз обошлось без крупной беды. Но еще несколько минут – и я не знаю, чем бы все это кончилось. Мы вели себя очень неразумно… хотя, впрочем, кто мог предвидеть подобные явления?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106