«И она тоже прекрасна, — подумал Дэйн. — С первого момента, как я увидел ее, она стала для меня воплощением неподражаемой красоты». И несмотря на это, Марш отметил, что нагота Даллит не находит в нем мгновенного сексуального отклика, подобного тому, который вызвало обнаженное тело Райэнны. «Это происходит только потому, что я привык защищать Даллит, заботиться о ней, оберегать ее от всех бед и страхов».
Марш немедленно подавил все промчавшиеся в его душе эмоции, понимая, что девушка, со своей сверхчувствительностью, может уловить их.
«Я люблю ее, и вместе с тем она и вполовину так не привлекает меня сексуально, как Райэнна. Я посмотрел на обнаженную Райэнну в воде и почувствовал себя варваром, готовым немедленно прыгнуть на нее, как и полагается обезьяноподобным. А ведь я не чувствую к ней даже особенной душевной теплоты».
После теплой воды воздух казался особенно холодным, и Дэйн поспешил облачиться в плотную рубаху, перетянув ее поясом. Посмотрев на свои голые ноги, он подумал: «Однако насколько же наше самосознание зависит от одежды! Если бы меня спросили об этом еще год назад, я бы ответил, что все это ерунда собачья, на которую мне совершенно наплевать. Одежда есть одежда, без нее просто холодно, да и копы немедленно потащат тебя в ближайший околоток, если выйдешь на улицу нагишом. Так ведь нет же! Оказывается, для западного человека мужчина — это некто в портках. Без них как-то неловко».
Марш последовал за Даллит к берегу. Смеркалось, и прочие купальщики тоже начали покидать водоемы. Светлые волосы, покрывавшие плечи Даллит и доходившие ей едва ли не до поясницы, делали девушку обворожительной, а длинная терракотовая рубаха выглядела на ней довольно кокетливо.
— Странно как-то… эти все люди, они смотрят на меня.
— Мне тоже, — ответил Дэйн. — Купаться в голом виде там, откуда я родом, не принято. Ну, конечно, я много путешествовал, бывал и в местах, где это вполне естественно, так что мне, в общем-то, все равно. У нас есть такая поговорка: «В чужой монастырь со своим уставом…» Монастыри — это такие религиозные общины, в каждой из которых свои правила, иногда довольно строгие, и их нужно исполнять, если ты каким-нибудь образом оказался в стенах этого самого монастыря… Поэтому и говорят, что в чужой монастырь со своим уставом не лезут.
Даллит поняла и засмеялась:
— У нас говорят нечто подобное: «Когда плывешь по Лугару, питайся рыбой».
— Ну, наверное, Аратак-то уж мог бы найти что-нибудь такое же в Откровениях Божественного Яйца, — с несколько грустной усмешкой предположил Дэйн. — Человеческая природа так или иначе развивается по одним и тем же направлениям… Человеческая природа? Что-то я не то говорю!
— Вселенский универсальный разум, — мягко, но с нажимом поправила Даллит. — Но твое наблюдение верно. Большинство разумных существ в своем развитии открывают для себя одни и те же мудрости и заключают их в рамки пословиц и поговорок…
Рот Марша скривился.
— А каким образом это соотносится с мехарами? — спросил он.
Даллит все так же мягко и не спеша ответила:
— Они, вне всякого сомнения, существа разумные, к тому же у них наличествуют свои собственные понятия о чести, и, как мне кажется, довольно строгие, но… мехары не приняли правил Содружества… — Последние слова девушки упали точно камни на землю. Немного погодя она добавила: — Прежде чем начать рассуждать о пословицах и степени разумности тех или иных существ, я говорила о том, как странно смотрят на меня все эти люди.
— Означает ли это, что купание без одежды, тем более в присутствии особей противоположного пола, вещь не слишком привычная для тебя?
— О нет. Вполне привычная. Мы вообще у себя на планете почти не носим одежды. Разве что когда холодает и идет снег или нужно пройти по сырому лесу, где полным-полно острых сучьев и веток… Но вместе с тем мы редко смотрим друг на друга. Нам проще судить о представителях своего племени по их мыслям и чувствам. Странно, что чье-то внимание может в такой степени привлекать моя телесная оболочка, главное ведь то, что внутри… Я что, уродливая, Дэйн?
Ее последние слова прозвучали с такой страстностью, что Марш оказался захвачен врасплох, он поспешил ответить просто:
— Нет. На мой взгляд, ты красавица.
— И что… что, мужчины на твоей планете судят о женщинах по их внешнему виду?
— Боюсь, что да. В большинстве случаев. Ну, конечно, встречаются особо чувствительные, тонкие ребята, они пытаются судить о женщинах по другим качествам: например по их образованности, эрудиции, доброте, мягкости… характеру… Да нет! Все-таки для большинства мужчин главное — красота…
— И женщины в своих оценках руководствуются подобными же критериями? — Внезапно Даллит вспыхнула и поспешила отвернуться, но от землянина не укрылось то, что лицо у его собеседницы стало под стать цвету ее рубахи. Даллит, не глядя на него, проговорила: — Ну что ж! Давай пойдем и найдем Райэнну. Смотри, все уже выходят из воды…
Дэйн, совершенно смущенный, пошел следом за Даллит, гадая, насколько его светловолосая собеседница сумела уловить его собственные колебания и сексуальные самопризнания. Райэнна, волосы которой высыхали, превращаясь в облако из завитков красной меди, присоединилась к Дэйну и Даллит через минуту.
— Приходил Аратак, — сказала она. — Спрашивал мое мнение насчет «божественного запаха» этого желтого дерьма, в котором он купался… Я убедила нашего приятеля смыть все это поскорее, пришлось втолковать ему, что в противном случае никто из нас не сможет ужинать в его присутствии. А где мехар?
— Встретил парочку своих земляков и отправился поболтать с ними.
— Хорошо бы с ними он и остался! — с надеждой в голосе воскликнула Райэнна. — Не доверяю ему. Никогда не любила представителей котообразных, этакие вороватые, пронырливые твари, им бы мышей ловить!
— Слишком предвзятое суждение для ученого, — произнесла Даллит со своей обычной серьезностью. — Это все равно что обвинять обезьяноподобных в чрезмерной любознательности. И то и другое продиктовано инстинктом самосохранения. «Кошки» — плотоядные хищники, для них охота — средство выживания. А для того, чтобы охотиться, надо передвигаться бесшумно. Разве нет?
Райэнна пожала плечами.
— Как бы там ни было, наш мехар наслаждается обществом сородичей… Нет, накаркала! Нам не повезло, он уже возвращается.
Клифф-Клаймер присоединился к ним, а следом и Аратак засеменил рядышком, и все пятеро проследовали к дому, ставшему их пристанищем.
Гигантский ящер произнес, обращаясь главным образом к Райэнне, причем стараясь, чтобы в голосе его присутствовало как можно больше сочувствия:
— Я удалил этот запах, столь трудный для твоего восприятия, милая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61