* * *
Старый лифт, от которого, кажется, отваливались какие-то детали, пока я на нем поднималась, привез все-таки меня на восьмой этаж.
Я вышла из лифта, немного постояла на площадке восьмого этажа — все тихо, и стала спускаться по лестнице на седьмой. Подошла к двери, за которой, как не очень точно я предполагаю, скрылись Жека и Паша.
Когда я ехала сюда, то решила, что если буду уверена, что эти двое все еще здесь, то подожду, когда они уйдут, потому что еще раз встречаться с ними мне совсем не хотелось. Но старого «форда» у дома уже не было, поэтому я решилась зайти.
Я нажала на кнопку звонка.
Щелкнул замок, дверь открылась.
Ей было лет тридцать пять, а может, и все сорок. Но только могу сказать, что, если какому мужчине придется выбирать между ней и двадцатилетней фотомоделью, он надолго задумается а потом все-таки выберет ее. Странно, когда в прошлый раз я услышала ее голос, но не видела ее — я ведь стояла на шестом этаже, — он, ее голос, показался мне некрасивым, каким-то хрипловатым и старческим. Но сейчас в сочетании с ее внешностью это был уже совсем другой голос — немного насмешливый и очень сексуальный. Именно по этому голосу я и поняла, что сразу позвонила в нужную мне дверь.
— Вы ко мне? — спросила она, с интересом рассматривая меня.
— Может быть. Я еще не знаю.
— Удивительно. — И она с удивлением качнула головой.
— Что удивительно? — спросила я.
— Вы приходите и сами не знаете куда и кто вам нужен.
— Почему не знаю, я знаю, куда я пришла. Сюда недавно заходили двое моих знакомых, Павел и Женя. Только не говорите, что я ошиблась, я видела, как они сюда входили. — На всякий случай я немного обманула ее, но я же была уверена, что попала туда, куда и хотела.
Она подумала несколько секунд, потом открыла дверь шире, чуть отошла в сторону и сказала:
— Проходите.
Я вошла. Квартира начиналась с большого холла, а его обстановка вся напоминала старину, я в этом не разбираюсь, но думаю, девятнадцатый век. И здесь на стенах висели картины. Если даже копии, то очень хорошие, в этом я за последний год научилась немного разбираться. Но картины были не только старые, но и современные, на одну я сразу обратила внимание.
— Тебе нужны Павел с Женей оба или кто-то из них? — спросила она.
— Ни тот ни другой, и очень хотелось бы ни с одним из них не встречаться никогда.
— Тогда зачем вы пришли? — Она сделала удивленное лицо, именно сделала, а не на самом деле удивилась, это было сразу видно.
— Я подумала, а вдруг они оставили вам мой телефон?
Удивление на ее лице сделалось искренним.
— Телефон? А почему они должны мне оставлять чей-то телефон? У меня нет привычки звонить незнакомым людям.
— Не номер телефона, — пояснила я, — а сам телефон, мобильный.
— Пусть даже так, с чего им его мне оставлять?
— Откуда я знаю?
Она немного подумала, а потом улыбнулась:
— Кстати, ты даже не сказала, как тебя зовут.
— Маша.
— Меня — Мишель.
Все правильно. Значит, никакому не Мише звонил этот Павел по моему телефону, а ей.
— Я могу дать тебе телефон Павла. Номер его телефона, — сказала она.
Я в это время рассматривала картины.
— Мне как-то не очень хочется встречаться с ним. — Я это сказала, а сама внимательно рассматривала одну картину, на которую обратила внимание сразу, как только вошла.
— Почему?
— Чья это картина? — не ответила я на ее вопрос, а указала на заинтересовавшую меня картину.
— Моя, — засмеялась Мишель.
— Я имею в виду, кто ее написал.
— Какой-то современный художник.
А я была уверена, что этот современный художник — Сережка. Я видела эту картину в его мастерской полгода назад, может, чуть больше.
— Зачем к тебе эти двое привезли мертвую девушку? —'спросила я неожиданно даже для самой себя.
— Мертвую девушку?! Ко мне?! Маша, на улице такая жара, ты перегрелась?
Это была уже грубость, но я решила не обращать на это внимания.
— Я видела, — сказала я, — и ты прекрасно, понимаешь, что я говорю правду.
— Тогда пойди в милицию и расскажи, что у меня дома, кроме коллекции картин, еще и коллекция мертвых женщин.
Она права, в том смысле, что хоть я и уверена, что не мог Сережка сделать такого, не мог он убить женщину, но и я не могла пойти в милицию, потому что ту девушку привезли сюда, что ни говори, а из его мастерской.
— Это Сергея картина. — Я не только перевела разговор "на другую тему, но, в большей степени, заговорила о том, что мне было очень интересно.
— Сергей? А кто это?
— Мой муж, — немного преувеличила я, но совсем немного. — Художник. И ты его знаешь.
— Может быть. Мой бывший муж не был художником, но любил живопись и меня научил любить ее и ценить. У нас такой интересный разговор, — заговорила она уже другим тоном, дружелюбным, но не более искренним, чем ее удивление по поводу моего прихода и просьбы вернуть телефон. — Но кажется, мы не очень понимаем друг друга. Давай выпьем по чашечке кофе и попробуем понять друг друга. Проходи в комнату, а я пока пойду приготовлю.
Я направилась к двери в комнату, куда мне предложила пройти эта Мишель. Интересно, откуда у нее такое имя?
Она проводила меня до двери, даже толкнула ее, открыв передо мной, а сама направилась, надо полагать, на кухню.
Я уселась в очень удобное кресло и стала ждать, когда мне подадут кофе.
Эта комната мне понравилась, как и прихожая, хотя в их обстановке было не меньше различия, чем между домом римского патриция и гробницей фараона. Здесь было все настолько современным, что могло таким оставаться еще лет пятьдесят.
Но как ни было здесь красиво, мне-то самой было не по себе.
Мне было не по себе, потому что я знала, что где-то здесь в квартире мертвая девушка, и это было не столько странно, сколько страшно. Было в этом что-то ненормальное, и достаточно много ненормального. Что-то маниакальное было в этом, но я успокаивала себя, что женщины редко бывают маньяками, в основном этим страдают мужики, чем-либо не удовлетворенные — женским или общественным вниманием.
Дверь открылась, и Мишель вкатила в комнату столик на колесах, на котором стояли кофейник, чашки, ну и все остальное, что нужно для кофе, который подают незваным гостям.
Неожиданно зазвонил телефон, они всегда звонят неожиданно, даже когда ждешь звонка. Мишель вышла в холл, хоть в этой комнате тоже был аппарат. Она поговорила полминуты, не больше, и сразу вернулась.
— Так на чем мы остановились? — налив кофе в чашки и тоже усевшись в кресло, продолжила Мишель нашу светскую беседу.
— На художниках, — подсказала я.
— Да, действительно. Тебя, значит, интересует живопись.
— Если честно, то не очень.
— Тогда что?
— Если честно, то меня очень интересует один художник.
— На картину которого ты обратила внимание в передней, как ты говоришь, твой муж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79