– Вы все это проделали в течение нескольких секунд.
– Но у меня тогда просто не было другого выхода, мистер Спок.
– У вас его и сейчас нет, мистер Финней, если вы хотите выжить, если хотите спасти Федерацию.
– Если вы намерены остаться в живых в течение ближайших тридцати секунд, мистер Финней, или как там вас зовут, – сказал крупный мужчина среднего возраста, угрожающе приближаясь, – вы будете делать то, что вам сказали! Немедленно!
Следующие десять минут Финней напрягал память, но тщетно. Чем сильнее он старался сконцентрироваться, чем упорнее пытался задержать ускользающие изображения экрана компьютера, тем хуже у него выходило.
– Ничего не получается, – безнадежно произнес он. – Я не могу вспомнить.
– Я предупреждал... – начал тот же самый мужчина, но, прежде чем он успел закончить фразу, Спок встал между ними, легко отстранив его.
– Есть другая возможность, – сказал Спок, поворачиваясь к Финнею. – Мистер Финней, вы знакомы с достижениями вулканцев в области изучения мозга?
– Я слышал о них, но точно не знаю, что они из себя представляют. Я не сумею познакомиться с ними за оставшиеся два часа, даже если они и помогли бы мне все вспомнить.
– Я не предлагаю вам это, мистер Финней. Если вы мне поможете, то ваша память станет мне доступна. Вместе мы добьемся успеха.
Маккой повернулся к Споку.
– Ты говоришь о телепатическом контакте – с ним?
– Вы же не откажете ему в медицинской помощи, доктор?
– Конечно нет, хоть это и соблазнительно, но...
– Не беспокойтесь, доктор. Это всегда неприятно, поэтому личность моего партнера не имеет значения и в любом случае не сможет помешать моим усилиям в таком срочном и важном деле.
Спок повернулся к Финнею.
– Я попрошу вас не сопротивляться мне. – Финней отпрянул.
– Я слышал об этих ваших телепатических трюках. Вы что, хотите проникнуть в мой мозг?
– Это более сложный процесс, мистер Финней, но вы можете оперировать теми терминами, к которым привыкли. Если у меня получится, наши разумы проникнут друг в друга. Наши мысли станут общими, как будто у нас один мозг.
Голос Спока был как всегда спокоен и бесстрастен, но когда Маккой взглянул в его лицо, то заметил в глазах вулканца – ему показалось, что заметил – тень приближающейся боли. Телепатический контакт предполагает полное слияние личностей двух людей, крушение всех тех барьеров, которые воздвигались ими всю жизнь.
Финней громко сглотнул.
– Может быть, попробуем что-нибудь другое?
– Если бы существовал другой способ, мы бы попробовали!. – раздраженно ответил Маккой, а затем махнул рукой крупному мужчине, который угрожал Финнею. Они вдвоем стали по бокам Финнея, который растерянно посмотрел на них, а затем глубоко вздохнул, закрыл глаза и замер в ожидании. Его вспотевшая кожа вдруг приобрела необычайную чувствительность, так что ткань одежды стала казаться ему наждачной бумагой. Не в силах унять дрожь в своем сопротивляющемся теле, Финней беспомощно ждал, когда посторонний вторгнется в его мозг. Все звуки перестали существовать для него, кроме шуршания ботинок приближающегося Спока, дыхания вулканца, стоящего всего в нескольких сантиметрах, и ударов собственного сердца, которое, казалось, готово было выскочить из груди. Звук дыхания Спока на секунду прервался, затем послышался глубокий вдох, и Финней почувствовал прикосновение ладони к своему лбу, и затем пальцы вулканца крепко сжали его виски и затылок.
Сначала он ничего не почувствовал, кроме прикосновения, и подумал: "Не получается. Я спасен. Мы все умрем, но я спасен". Долгие мгновения, показавшиеся ему часами, эта мысль повторялась в его мозгу, словно молитва, сердце продолжало колотиться, а прикосновение одежды к коже вызывало боль. А затем его внезапно захлестнула волна тоски, такой сильной, что слезы брызнули из-под плотно сжатых век.
"Не мой! – пронеслось у него в мозгу. – Не мой". Но в то же мгновение он понял, что это его боль, его разум. Это то, с чем он жил, что носил в себе всю сознательную жизнь, и он не понимал, как до сих пор еще не сошел с ума. Но его разум не выдержал еще тогда, когда дочь...
Нет, это уже был кто-то другой, другая боль, которую он не мог вместить и которой он не мог управлять, хотя понимал, что она как-то связана с той, другой тоской, пришедшей неизвестно откуда и терзавшей его, а затем они стали неразличимы, подобно тому, как вероломство Кирка становилось давней дружбой и преданностью и спустя долю секунды снова превращалось в измену, а лицо его врага-друга – один и тот же образ для обоих мучительных воспоминаний – кружилось перед ним, заставляя его мысли меняться, как в калейдоскопе, от ненависти к преданности, не задерживаясь ни на чем, пока ему не показалось, что Кирк сам стоит перед ним, готовый снова предать или помочь.
Отпрянув, он почувствовал, как пальцы Спока впились в его виски. Не в силах освободиться, он мог только стоять, изумляться и покоряться силе нахлынувших чувств, как вдруг... Голос. Сквозь двойную боль пробился голос. Он говорил медленно и отчетливо, приглушая ее и поднимаясь над ней, хотя и рождался в ней самой. С необычайной настойчивостью и осторожностью голос повел его от настоящего к прошлому через его внезапный приход в сознание, через падение челнока, взрыв патрульного судна, бегство с корабля Кармоди, обнаружение...
"Вот здесь! – беззвучно произнес голос, когда из океана боли всплыло изображение экрана компьютера. – Вот что мы ищем".
Глава 17
Посещение каюты Спока было подобно транспортации в другой мир. От внезапной жары, как в пустыне, у Кирка перехватило дыхание, а мрачный красный свет на мгновение вызвал ощущение, что глаза его застилает кровавая пелена. Обычно Спок поддерживал в своей каюте условия, более сходные с земными, но последние несколько дней он пытался прорастить семена какого-то напоминающего кактус растения с родной планеты...
Когда дверь закрылась за ним, Кирк вдруг понял, что эта обстановка может больше рассказать о Споке, чем что-либо другое. Больше, чем его логическое мышление, чем способность спать с открытыми глазами, даже больше, чем заостренные уши и зеленая кровь. Комната напоминала Кирку об инопланетном происхождении его первого помощника. Все это также свидетельствовало о силе духа вулканца и его преданности не только Джиму Кирку, но Звездному Флоту и Федерации. Для Спока рубка управления и весь "Энтерпрайз", за исключением этого редко используемого убежища, были чужим миром, со слишком ярким и резким светом, низкой температурой и лишенными логики, а часто и бессмысленно жестокими обитателями. Но даже предвидя то физическое и психологическое давление, которое ему приходилось выносить, вулканец выбрал свою судьбу. Он остался верен своему выбору и себе, несмотря на постоянный соблазн "быть более человеком", к чему Кирк сам его часто подталкивал, несмотря на упорное, хотя и не высказываемое годами желание Сарэка, чтобы их с Амандой единственный сын пошел естественным для вулканца путем, что было бы намного проще, менее болезненно эмоционально и физически.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48