Ещё оставалась огромная усталость, но боль уже не была такой острой, скорее ощущение растянутой кожи, которая вот-вот готова лопнуть.
– Я выспалась и чувствую себя лучше, – сказала Элисон няне.
– И выглядишь лучше. Его носачество будут довольны тобой сегодня.
Его носачеством был врач с тонким носом и густыми бровями по имени Говард, который мог заставить… дрожать даже эту крепкую сестру с крутым нравом.
Шум за дверью комнаты стих, как будто не осталось ни одной живой души, и Элисон поняла, что Его носачество делает обход.
Доктор Говард был невысоким человеком, который двигался быстро, говорил быстро и работал так же быстро. У него совершенно отсутствовал врачебный такт.
– Ну, здравствуй, малышка, – произнёс он, вобрав воздуха. – Как себя чувствуем?
– Лучше, доктор.
– Это хорошо. Пора бы уж.
Он подтолкнул стул к кровати и, нагнувшись к девушке, продолжил:
– Скоро мы сядем, а потом вообще отправимся гулять, не так ли? Будем принимать посетителей и вернёмся к жизни, да?
Элисон попыталась кивнуть, а потом задала вопрос, уже давно мучивший её:
– Доктор, моя шея будет очень обезображена?
– Нет, когда они с ней закончат. Будет как новенькая, даже лучше, – мужчина коснулся её щеки и продолжил упавшим голосом. – Ты же знаешь, что я говорю правду, а не просто, чтобы успокоить. Твоя шея будет в полном порядке после курса лечения.
– Лечения? – Элисон сглотнула. – Сколько ещё я здесь пробуду, доктор?
– Ну, – он сжал губы, – ещё недели две, а потом, думаю, сможешь отправиться домой.
Глаза девушки расширились:
– Всего две недели?
– Да, а потом через некоторое время придётся поехать в Ист Гринстэд. Не о чем беспокоиться; мы ничего не сделаем, пока ты не будешь готова, а потом только маленькими порциями. К несчастью всё произошло как раз, когда у тебя был грипп, поэтому ты так сильно болела… Но ты болела тогда, а не сейчас, – врач снова коснулся её щеки. – Грипп усложнил выздоровление, но теперь всё будет в порядке.
– А мои руки, доктор. Когда я смогу ими пользоваться?
– Э… – мужчина замолчал, подбирая слова. – С левой ничего страшного, но вот правая очень сильно пострадала.
– Я… я смогу ею работать? – в голосе Элисон прозвучал страх.
– Да. Да, – кивнул врач. – Ты сможешь пользоваться всеми пальцами, кроме мизинца. Боюсь, он пострадал больше всего. Но что такое мизинец? – мужчина выпрямился, выпятив подбородок. – Люди лишаются рук… не забывай… и ног. Когда потеря мизинца станет тебя донимать, просто вспомни, что лицо в порядке, а я смотрю на это, как на настоящее чудо. Мистер Элмер во время подоспел. Если бы он замешкался, возможно, что по крайней мере нижняя половина лица была бы обожжена. Поэтому мы не будем беспокоиться о мизинце, ведь так?
Элисон улыбнулась с благодарностью:
– Не буду, доктор. И я могу вернуться домой через две недели?
– Верно. Всё зависит только от тебя, – он оттолкнул стул и повернулся к медсёстре. – Делаешь для них всё, что можешь, и что получаешь в ответ? Так и норовят обидеть, говоря прямо в лицо, что хотят избавиться от тебя как можно скорее.
Мужчина снова повернулся к Элисон и, указав на неё вытянутой рукой, воскликнул голосом, который совсем не подходил к больничной палате:
– Вы неблагодарная девчонка. Я закончил с вами… Умываю руки.
Он промаршировал прочь из комнаты, медсестра и нянечка последовали за ним с перекошенными от смеха лицами.
Он был мил, очень добр. Но её палец. Элисон задрожала; врач сказал, что это могли быть обе руки или ноги, или… или лицо. Она должна быть благодарна. И она была благодарна; а через две недели её отпустят домой. О, Пол. Впервые за долгое время Элисон опёрлась о локоть, чтобы поменять положение.
Днём пришёл Пол. На мгновение он остановился в дверях, глядя на неё, потом медленно подошёл к кровати и улыбнулся:
– Тебе уже лучше?
– Я в порядке, – Элисон улыбнулась ему в ответ.
Он так долго стоял и смотрел на неё сверху вниз, что она сказала:
– Садись. У меня хорошие новости.
Когда он сел, Элисон сообщила с воодушевлением, какого не испытывала уже давно:
– Я скоро вернусь домой.
– Домой? Когда? – Пол подался вперёд; его тёмные глаза вспыхнули.
– Через две недели. Так сказал доктор Говард.
Теперь мужчина обеими руками коснулся щёк девушки и отбил на них лёгкую барабанную дробь. Казалось, Элисон передались те эмоции, что переполняли его.
– Это чудесно. Чудесно, чудесно… Я и не надеялся, что так скоро.
– Я не смогу пользоваться мизинцем, Пол, – тихо произнесла она, прикрыв глаза.
Он положил руки себе на колени и, глядя на них, сказал:
– Да, я знаю, – потом быстро взглянул на неё и добавил. – Но и только. Во всём остальном ты будешь как новенькая. В Ист Гринстэд творят чудеса.
Пол снова опустил глаза:
– Я должен кое-что спросить у тебя… О ней.
«О ней»… могло подразумевать только одного человека, Фриду Гордон-Платт. Элисон старалась не думать об этой женщине и, даже когда невозможно было избавиться от этих мыслей, она не могла ясно вспомнить, толкнула ли та её на самом деле в огонь. Но сейчас Пол всё прояснил, не смея посмотреть ей в глаза:
– Время идёт. Я собираюсь открыть уголовное дело и хотел знать, что ты об этом думаешь.
– Дело! – Элисон попыталась повернуть голову. – Пол… против Фриды Гордон-Платт?
– Она толкнула тебя в камин, Элисон, толкнула намеренно.
– Но, Пол, я не помню… всё как в тумане. Иногда мне кажется… а потом снова пелена.
– Я видел, как она сделала это, – Пол смотрел на противоположную стену, а Элисон на него. – Когда Нельсон позвал меня к покупателю, который, как он думал, заинтересовался напольными часами Вильгельма и Марии, я сразу понял, что тот вообще не собирался ничего покупать. Нельсон не мог ошибиться; человек просто хотел узнать цену и детали. Он сказал, что у него такие же дома, но его описание определённо соответствовало гергианскому периоду. Я знал, что трачу время, когда надо было закончить дела наверху; но открыв дверь на лестницу, удивился, услышав твой голос и её. Я тихонько поднялся наверх и, я совершенно себя не оправдываю, начал слушать.
Пол снова коснулся щеки Элисон, и она закрыла глаза. Он продолжил:
– Я уже открыл дверь, когда ты сказала то, что сказала, – его пальцы соскользнули с её щеки, но Элисон слегка двинула головой и прижалась к ним. – Потом я увидел, как она толкнула тебя. Всё произошло так быстро, я был бессилен предотвратить это.
Пол снова замолчал, а Элисон продолжала прижиматься щекой к его ладони.
– На следующий день я попросил своих адвокатов открыть против неё дело.
Эти слова заставили девушку открыть глаза:
– Пол, нет. Нет.
– Ты могла сгореть, могла умереть. Просто чудо, что я оказался поблизости. Ты понимаешь, что она едва ни убила тебя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Я выспалась и чувствую себя лучше, – сказала Элисон няне.
– И выглядишь лучше. Его носачество будут довольны тобой сегодня.
Его носачеством был врач с тонким носом и густыми бровями по имени Говард, который мог заставить… дрожать даже эту крепкую сестру с крутым нравом.
Шум за дверью комнаты стих, как будто не осталось ни одной живой души, и Элисон поняла, что Его носачество делает обход.
Доктор Говард был невысоким человеком, который двигался быстро, говорил быстро и работал так же быстро. У него совершенно отсутствовал врачебный такт.
– Ну, здравствуй, малышка, – произнёс он, вобрав воздуха. – Как себя чувствуем?
– Лучше, доктор.
– Это хорошо. Пора бы уж.
Он подтолкнул стул к кровати и, нагнувшись к девушке, продолжил:
– Скоро мы сядем, а потом вообще отправимся гулять, не так ли? Будем принимать посетителей и вернёмся к жизни, да?
Элисон попыталась кивнуть, а потом задала вопрос, уже давно мучивший её:
– Доктор, моя шея будет очень обезображена?
– Нет, когда они с ней закончат. Будет как новенькая, даже лучше, – мужчина коснулся её щеки и продолжил упавшим голосом. – Ты же знаешь, что я говорю правду, а не просто, чтобы успокоить. Твоя шея будет в полном порядке после курса лечения.
– Лечения? – Элисон сглотнула. – Сколько ещё я здесь пробуду, доктор?
– Ну, – он сжал губы, – ещё недели две, а потом, думаю, сможешь отправиться домой.
Глаза девушки расширились:
– Всего две недели?
– Да, а потом через некоторое время придётся поехать в Ист Гринстэд. Не о чем беспокоиться; мы ничего не сделаем, пока ты не будешь готова, а потом только маленькими порциями. К несчастью всё произошло как раз, когда у тебя был грипп, поэтому ты так сильно болела… Но ты болела тогда, а не сейчас, – врач снова коснулся её щеки. – Грипп усложнил выздоровление, но теперь всё будет в порядке.
– А мои руки, доктор. Когда я смогу ими пользоваться?
– Э… – мужчина замолчал, подбирая слова. – С левой ничего страшного, но вот правая очень сильно пострадала.
– Я… я смогу ею работать? – в голосе Элисон прозвучал страх.
– Да. Да, – кивнул врач. – Ты сможешь пользоваться всеми пальцами, кроме мизинца. Боюсь, он пострадал больше всего. Но что такое мизинец? – мужчина выпрямился, выпятив подбородок. – Люди лишаются рук… не забывай… и ног. Когда потеря мизинца станет тебя донимать, просто вспомни, что лицо в порядке, а я смотрю на это, как на настоящее чудо. Мистер Элмер во время подоспел. Если бы он замешкался, возможно, что по крайней мере нижняя половина лица была бы обожжена. Поэтому мы не будем беспокоиться о мизинце, ведь так?
Элисон улыбнулась с благодарностью:
– Не буду, доктор. И я могу вернуться домой через две недели?
– Верно. Всё зависит только от тебя, – он оттолкнул стул и повернулся к медсёстре. – Делаешь для них всё, что можешь, и что получаешь в ответ? Так и норовят обидеть, говоря прямо в лицо, что хотят избавиться от тебя как можно скорее.
Мужчина снова повернулся к Элисон и, указав на неё вытянутой рукой, воскликнул голосом, который совсем не подходил к больничной палате:
– Вы неблагодарная девчонка. Я закончил с вами… Умываю руки.
Он промаршировал прочь из комнаты, медсестра и нянечка последовали за ним с перекошенными от смеха лицами.
Он был мил, очень добр. Но её палец. Элисон задрожала; врач сказал, что это могли быть обе руки или ноги, или… или лицо. Она должна быть благодарна. И она была благодарна; а через две недели её отпустят домой. О, Пол. Впервые за долгое время Элисон опёрлась о локоть, чтобы поменять положение.
Днём пришёл Пол. На мгновение он остановился в дверях, глядя на неё, потом медленно подошёл к кровати и улыбнулся:
– Тебе уже лучше?
– Я в порядке, – Элисон улыбнулась ему в ответ.
Он так долго стоял и смотрел на неё сверху вниз, что она сказала:
– Садись. У меня хорошие новости.
Когда он сел, Элисон сообщила с воодушевлением, какого не испытывала уже давно:
– Я скоро вернусь домой.
– Домой? Когда? – Пол подался вперёд; его тёмные глаза вспыхнули.
– Через две недели. Так сказал доктор Говард.
Теперь мужчина обеими руками коснулся щёк девушки и отбил на них лёгкую барабанную дробь. Казалось, Элисон передались те эмоции, что переполняли его.
– Это чудесно. Чудесно, чудесно… Я и не надеялся, что так скоро.
– Я не смогу пользоваться мизинцем, Пол, – тихо произнесла она, прикрыв глаза.
Он положил руки себе на колени и, глядя на них, сказал:
– Да, я знаю, – потом быстро взглянул на неё и добавил. – Но и только. Во всём остальном ты будешь как новенькая. В Ист Гринстэд творят чудеса.
Пол снова опустил глаза:
– Я должен кое-что спросить у тебя… О ней.
«О ней»… могло подразумевать только одного человека, Фриду Гордон-Платт. Элисон старалась не думать об этой женщине и, даже когда невозможно было избавиться от этих мыслей, она не могла ясно вспомнить, толкнула ли та её на самом деле в огонь. Но сейчас Пол всё прояснил, не смея посмотреть ей в глаза:
– Время идёт. Я собираюсь открыть уголовное дело и хотел знать, что ты об этом думаешь.
– Дело! – Элисон попыталась повернуть голову. – Пол… против Фриды Гордон-Платт?
– Она толкнула тебя в камин, Элисон, толкнула намеренно.
– Но, Пол, я не помню… всё как в тумане. Иногда мне кажется… а потом снова пелена.
– Я видел, как она сделала это, – Пол смотрел на противоположную стену, а Элисон на него. – Когда Нельсон позвал меня к покупателю, который, как он думал, заинтересовался напольными часами Вильгельма и Марии, я сразу понял, что тот вообще не собирался ничего покупать. Нельсон не мог ошибиться; человек просто хотел узнать цену и детали. Он сказал, что у него такие же дома, но его описание определённо соответствовало гергианскому периоду. Я знал, что трачу время, когда надо было закончить дела наверху; но открыв дверь на лестницу, удивился, услышав твой голос и её. Я тихонько поднялся наверх и, я совершенно себя не оправдываю, начал слушать.
Пол снова коснулся щеки Элисон, и она закрыла глаза. Он продолжил:
– Я уже открыл дверь, когда ты сказала то, что сказала, – его пальцы соскользнули с её щеки, но Элисон слегка двинула головой и прижалась к ним. – Потом я увидел, как она толкнула тебя. Всё произошло так быстро, я был бессилен предотвратить это.
Пол снова замолчал, а Элисон продолжала прижиматься щекой к его ладони.
– На следующий день я попросил своих адвокатов открыть против неё дело.
Эти слова заставили девушку открыть глаза:
– Пол, нет. Нет.
– Ты могла сгореть, могла умереть. Просто чудо, что я оказался поблизости. Ты понимаешь, что она едва ни убила тебя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39