Так Сабин в первый раз реально ощутил, что может дать ему обещанное Августом возвышение. Он войдет в высшее общество, станет равным — если не по рождению, то по положению — всем этим гордым патрициям и сенаторам. И сможет просить руки любой свободной женщины, не боясь получить унизительный отказ.
Да, теперь он будет стараться еще больше. Уж очень запали ему в сердце огромные зеленые глаза и шелковистые белые волосы красавицы Эмилии.
* * *
Банкет у Аппия Силана действительно был уже в разгаре. В просторном триклинии, освещаемом светильниками в позолоченных чашах, полукругом стояли трапезные ложа. На них с довольным видом растянулись гости. Было их восемь или девять человек. При виде Друза все они радостно завопили:
— Наконец-то! Где тебя носит, любезный? Сколько можно ждать? Позор!
— Вижу я, как вы ждали, — рассмеялся Друз, указывая на опустошенные блюда и кувшины, которые рабы еще не успели убрать.
Навстречу ему двинулся хозяин, Аппий Силан — высокий красивый мужчина лет тридцати. На его благородном лице была улыбка.
— Рад видеть тебя, дорогой Друз! — воскликнул он, расставляя руки.
Они упали друг другу в объятия и облобызались. Остальные приветствовали это оглушительным воплем и тостом за «вечную дружбу», который предложил пухлый парень на ложе справа.
Все собравшиеся в триклинии были примерно одного возраста — от двадцати пяти до тридцати лет. Одеты они были в свободные цветные греческие одежды. На их фоне Друз и Сабин в своих тогах выглядели строго и официально.
— Знакомьтесь с моим новым другом, — сказал Друз. — Трибун Первого легиона Гай Валерий Сабин.
Гости разразились приветственными криками в честь Сабина.
— Он прибыл с письмом к моему отцу, — пояснил Друз. — И папа поручил мне развлекать его. Я и подумал, что в таком случае нет ничего лучше, как пойти к Силану.
Все снова завопили и захохотали.
Тем временем рабы внесли еще два ложа и поставили их в общий ряд. Друз и Сабин улеглись на них и тут же вокруг замелькали слуги, предлагая разнообразные яства и напитки.
— Не стесняйся, — шепнул Друз трибуну. — Чувствуй себя как дома. Что мне нравится у Аппия, так это полная свобода. Никаких тебе церемоний и этикетов, которые так любят на Палатине. Там просто сдохнуть со скуки можно.
Зато тут сдыхать от скуки явно никто не собирался. Все от души веселились, обгладывая при этом костя, набивая рты паштетами и глотая устриц. Ну и, конечно, о винах не забывали. Друз не преувеличивал — и выбор и качество действительно были отменными.
Сабин, не привыкший к такой роскоши и изобилию, поначалу скромничал, но потом заметил, что его уже считают своим, и не обращают на него внимания, а потому расслабился.
— "Ну, — сказал он себе, — если Фортуна дарит мне такую возможность, почему бы не воспользоваться? Когда я еще смогу попробовать подобные деликатесы? Разве что, уже в должности префекта преторианцев".
И он, не чинясь более, набросился на еду, не забывая регулярно прикладываться к драгоценной мурринской чаше, в которые в доме Силанов наливали вино. Белое албанское тоже понравилось Сабину, но все же он предпочитал пенистый фалерн.
Первая перемена блюд — салаты, омары, устрицы, паштеты и всевозможная птица — были уже почти полностью истреблены, и вот четверо слуг внесли в зал огромное блюдо. Это было изысканное и очень любимое римлянами кушанье, так называемый porcus trojanus — зажаренный на вертеле и нашпигованный дичью кабан. Он был обвит гирляндами цветов, а посеребренные бивни поблескивали в свете факелов.
— Вот вам, что называется, превратность судьбы, — с напускной серьезностью сказал Аппий Силан. — Еще утром этот чудный зверь ел свои желуди в Сабинских горах, а сейчас мы съедим его самого. Ну, философы, скажите же мне, что есть жизнь и что есть смерть?
— Тонко подмечено, — произнес мужчина, лежавший на ложе рядом с Сабином. По его лицу было видно, что у него имеются какие-то проблемы с желудком, а потому он был менее весел, чем остальные. — А если еще кто-нибудь из нас сейчас подавится его мясом и угодит в Подземное царство, вот это уж точно будет превратность судьбы.
— Ох, Авл Вителлий, — качая головой, сказал черноволосый парень с лицом закаленного пьяницы. — Не стыдно тебе? Твой брат сейчас героически сражается с варварами, а ты, мало того, что лежишь здесь, так еще и говоришь всякие гадости. Кому это ты желаешь подавиться? Уж не мне ли?
— Нет, Помпоний Флакк, — ответил Вителлий. — Если ты чем-то и подавишься, так это вином. Но боюсь, еще очень не скоро.
Все захохотали.
В кадильницах по углам комнаты курились ароматные восточные благовония, откуда-то сверху шел свежий прохладный воздух, охлаждая разгоряченные головы, неслышно, как нимфы, скользили служанки, довольно скупо одетые, а точнее — не совсем раздетые, и смотреть на них было приятно. Хозяин и гости вовсю радовались жизни и не боялись показывать это.
Сабин чувствовал себя прекрасно. За время службы он немного одичал, постоянно живя в военных лагерях или сражаясь в походах. Да разве может кусок полусырого мяса в задымленной палатке сравниться с этим великолепием? Вот это настоящая жизнь. И он будет жить так же. Дайте только срок...
Внезапно ушей трибуна коснулись несколько слов, которые заставили его поднять голову и оторвать губы от чаши с вином.
— Как там моя дорогая Эмилия? — спрашивал Силан у Друза. — Не скучает без меня?
— Нет, — рассмеялся Друз. — К счастью, боги послали мне сегодня нашего храброго трибуна. Ты не поверишь, он сумел на полчаса приковать к себе внимание этих девиц! Вот подвиг, сравнимый, разве что, со взятием Ктесифона.
— Бедняжка, — притворно вздохнул Силан. — Я совсем ее забросил с вашими гулянками. Надо будет на днях наведаться. Мы, все-таки, почти обручены.
Сабину вдруг стало очень жарко, кровь дико пульсировала в голове. Полным ненависти взглядом он пронзил Силана, который, впрочем, этого не заметил, увлеченный уже поисками чего-то в брюхе кабана.
«Ах, вот как? — кипя от ярости подумал трибун. — Почти обручены? И ты так о ней говоришь? Променять такую девушку на общество пьяниц и обжор? Ну, так ты ее не получишь!»
Вино распалило Сабина, он еле сдерживался, чтобы не вскочить и не набить морду Силану, вся симпатия к которому сразу исчезла. Ну, ничего, подожди, красавчик. Скоро тебе придется иметь дело с префектом преторианцев Гаем Валерием Сабином. Вот тогда посмотрим, чья возьмет. Клянусь Эриниями, не видать тебе правнучки Августа, как своих ушей.
— Что с тобой? — удивленно спросил Друз, заметив, как изменилось настроение трибуна. — Не то съел? Или вина мало?
— Все нормально, — с трудом улыбнулся Сабин. — Так, что-то нехорошо стало.
— Это бывает, — с умным видом кивнул уже изрядно захмелевший Друз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134